Архимаг льда

Архимаг льда

Не зря прожитые годы считают по зимам. Зима - время суровое, и даже если ты можешь позволить себе согреться в доме, наслаждаясь заранее запасенными припасами, иногда при взгляде на погоду за окном в тебе просыпается память предков. Да, им в это время года было куда сложнее, и да, вовсе не до веселья с праздничными пирогами, однако же, какая она прекрасная! Те узоры, что мороз оставляет на стекле, блестяще-белая округа, тропинки следов - людских и не только - все это можно встретить лишь зимой.

Размышляя об этом, Инга вышла во двор и направилась к колодцу с коромыслом на плечах. С рассветом ей предстояло натаскать немало воды - для теста, для коровы, и конечно же для бани, что ждала их с матерью вечером. Она игнорировала взгляды парней, не то что другие девушки, толпившееся у колодца (был он один на все их селение). Еще отец учил дочь: не ведись на пустые обещания свадьбы, мехов и золота. Викинг может быть женат лишь на одной, а вот наложниц будет сотня - хоть привезенных, хоть из соседнего дома. Ну, а поскольку жили они небагато, было несложно догадаться, что без приданного ее в жены никто не возьмет.

А ведь когда-то отец был славным воителем. Приносил он матери немало украшений и нарядов со своих походов, и семью хотел большую, так что рождение первенца-дочери его не сильно расстраивало. Может, он тоже умер зимой, в один из таких же прохладных дней, но дурные вести пришли только на весне.

Из похода на Нортумбрию вернулось всего два драккара, и те побитые английским королем. На сей раз он был готов к нашествию варваров и дал им достойный отпор, оставив Ингу сиротой. Золото матери быстро закончилось, в жены с ребенком ее брать не хотели, а в наложницы женщина не пошла - гордость не позволяла. Вот и остались они вдвоем, перебиваясь скромным заработком. Сложно было думать о завтрашнем дне - когда пройдут девечьи года и выбирать супруга уже не прийдется, сложно, да и не хотелось, ведь в сегодняшнем было немало работы.

Обычно в доме был длинный зал с очагом, где жили и большая семья, и скот, а уж подальше отдельными покоями спальня хозяина и хозяйки. Однако, в этом поместье, что отец построил для своих детей, были только двое, так что большой зал остался корове, за которой и принялась ухаживать Инга. Закончив с нею, она уж было взяла ведро, чтобы отнести к очагу, где мать обычно тесто замешивала, женщина, как обычно в такое время, раздувала оставшиеся с ночи угли, но лицо у нее было каким-то отстраненным.

- Зима холодной будет. - Протянула старя Фрейя, кидая очередное полено в костер.

- А когда же она тепло приносила? - Пожав плечами, спросила девушка.

- В этом году уж очень, того гляди, к нам айстролкарл наведался.

- Айс-трол-карл, что это, волшебник какой или дух? Я никогда прежде не слышала.

Они зарабатывали на жизнь охотой, хоть и лежала их деревня у торгового пути. Из-за обилия торговцев днем, звери в лес в основном выходили по ночам, только вот тогда здешние викинги не вылазили - боялись всяких нечистых сил. А вот мать Инги осмелела со вдвоством, и повидала, и услышала немало. Она-то знала, какие существа выдуманные, а какие и правда тут обитают, и как защититься от них тоже ведала.

- Это не просто колдун, а слуга Стихии. Таких хускарлы часто держат в своих домах - чтоб вино лилось рекой, чтобы скот родил, чтобы ветер доносил шепот врагов... Но айстролкарлов - избранников льда - никто не жалует. Бездушные и холодные, да они сами давно уже обратились в лед! Другой прийдет да скажет - я к вам на службу с тем-то и тем-то, и если соблюдать договор, прослужит до самой смерти, а эти того знай предадут, нет у них цены, а что в голове лишь Асам ведомо.

- И что же, мне теперь и на охоту не ходить? - Фрейя была уже стара для таких дел, все ложилось на дочь.

- Ступай, куда нам деваться? - Благословляя ее сказала мать. - Только помни, что нельзя им переходить дорогу. Разгневаешь - беда на всю деревню.

Оказалась старуха права: через неделю пришли такие заморозки, каких уже полвека не видали. Но все же охота не поле - ждать не будет. Так что направилась Инга в лес, и то делать это надо было не в темень, а с наступлением девятого часа ночи, тобеж спустя несколько часов после захода солнца.

Она направилась по дороге, которую местные проклятой считали, там на зайцев стояли селки. Один пустой, другой - сломан, в третьем был еше быстроногий, с перебитыми-то лапами. Быстро окончив его страдания ножом, девушка двинулась дальше - запах крови привлекал волков, так что возвращаться она будет другим путем. В четвертом силке еще один заяц, и будет им сегодня ужин, а в пятом... Какая-то несуразица!

Тушка лежит давно омертвевшая, задубелая, и снегом покрытая. Такая уже никуда не годится - разтерзана, толи диким зверем, толи человеком, следов нет, а раны больно аккуратные, словно ножом. Говорила ей мать, в таком случае лучше оставить зверя и уйти поскорее - кто бы того не сделал, не твоя добыча, и даже сейчас дочерь слушает наставления, что эхом откликаются в памяти.

Она ступает к поляне, где пару раз в месяц охоту устраивает. Там и косули водятся, и кабаны, а у нее зимовка есть, откуда все видно. Вот засядет туда охотница и наблюдает - снег, луна, хорошо все видно. И за ней словно смотрит кто-то, не по себе становится.

Как вдруг видит - олень, да какой! Шубка бархатистая, рога ветвистые, хоть и небольшие, молод еще. Да в такое время, еще и один, а волков рядом нет - удача какая. Шкуру с такого сними так и на приданое сгодится, главное, стрелять метко.