Армагедец, или Валькирия & горгулья

Глава 5

Я вернулась на трон, пытаясь осознать увиденное. Все это напоминало фильмы ужаса, которые я включала и смотрела в полглаза, испытывая необъяснимый страх. Пыталась в это время занять себя работой: пыль протирала, посуду мыла, полы, читала параллельно юмористическую книгу — главное, не дать себя затянуть в киношную реальность. «Восставшие из ада» так и пылились на полке в заводской упаковке.

Мне и в реальной жизни бытовых ужасов хватало.

Однако, все познается в сравнении…

Горгулья сидела потрясенная, бледная и напуганная. Вид у нее был жалкий, придавленный. Бледно-серая, как призрак, с глазами, устремленными в пространство, полными ужаса и отчаяния.

— Сочувствую, правда, от всего сердца. Мне жаль…  — я не знала, что говорить в этом случае. Смахивало на похороны, а я вообще старалась такие мероприятия избегать. — Соболезную. Мне, наверное, домой пора. Там собаки голодные и кот.

— Бросишь меня? — беззвучно прошептала она. — Я сто лет ждала… Народ свой бросишь? Он верит, ждет… Ты не можешь уйти! — голос окреп, она взглянула на меня с надеждой.

Наивная.

— Послушай… там у вас маги и мудрецы не знают, что делать…

— Не бросай меня! — всхлипнула горгулья. И вдруг унижено кинулась в ноги, обхватив их руками. — Я не хочу остаться одна… Я верю, вдвоем мы сможем… Одина, прадеда твоего попросим, праматерь мою, Фауну… Вдвоем найдем способ… Возьми меня с собой! — завывала она, а я растерялась.

— Ты хоть представляешь, что за мир в моем мире?! Поверь, к нам боги не заглядывают, они вообще нашу планету обходят стороной! Если хоть кто-то догадается, кто ты, тебя поймают и расчленят на опытах! — я пыталась ее вразумить, серьезно представляя опасность. — У нас лет пятьсот последнюю нечисть вывели и последнюю ведьму сожгли! Ты хочешь, чтобы я тебя на смерть забрала?! А как я тебя через завесу перетащу?

— Лучше смерть! — взвыла горгулья, не отпуская ноги.

Не вняла моим предупреждениям.

— Ну ладно, ладно… — я вдруг поймала себя на том, что я как-то легко соглашаюсь, но мне было отчаянно жаль горгулью, которая здесь останется совсем одна. — Попробую, только тележку надо, легкую. Если в камень обратишься, может, прокатит. Сдается мне, она только на живых действует… Сорочка на мне целая осталась. Правда, непонятно, почему не действует на меня, — я задумалась, но ответа не было. — И потом, смогу ли я тебя в портал затащить? Я просто просыпалась. Не могу же я и тебя разбудить.

— Разберемся! Щас пойдем в библиотеку и разберемся! — торопливо собралась горгулья. — У меня амулет остался, тот, старый, а в сокровищнице их целая куча! Надо только понять, куда какой выведет.

— А у меня три дня осталось. Полтора, то есть, по-нашему. Мне в понедельник на работу. Если меня уволят, помрем с голоду — и ты, и я, и собаки. И от холода! До зимы месяц, а у меня ни дров, ни денег на дрова. И туалет на улице. Не боишься себе что-нибудь отморозить?

— У меня шкурка теплая, — разом преобразилась горгулья, нарастив длинную шелковистую шерсть.

—  Вот за эту шкурку на тебя и будут охотиться, — пробормотала я.

Время близилось уже к вечеру. Мы поужинали в сокровищнице. Горгулья рылась в сундуках и коробках, собирая сокровища нам в дорогу.

Я посмеивалась, а что мне оставалось?

— Драгоценные камни, типа алмазы, топазы, рубины и изумруды можешь сразу здесь оставить. Чтобы их продать, нужны сертификаты, а их нам никто не даст. И не купят. Уголовно наказуемо. И за хранение, и за сбыт, и за обработку. Если мы на камень или самородок наступили, обязаны государству сдать. И ему решать, бесплатно забрать или по дешевке купить. А потом выпишет сертификат и продаст олигарху, который продаст камень уже за миллионы на аукционе.

— Это же не справедливо!

— А жизнь — она вообще не справедливая.

— Но я все-таки возьму, — кидала горгулья в мешок очередную драгоценность. — А золото тоже нельзя?!

— Ваша валюта в нашем мире не котируется. Можно, конечно, заложить в ломбард золотые безделушки, но опять же, кто их возьмет без пробы. Установленного образца. А если мы пойдем к государству ставить пробу, нас спросят, где мы все это взяли.

— Это кто придумал такие жадные законы?

— Воры, олигархи, жулики… У нас миром правят капиталисты. Держать в черном теле народ они умеют.  А я даже не народ, я так, отброс общества. Меня ощипали, высушили и выбросили. И прабабушка твоя не поможет, потому что у нас уже тысячи лет ни одного нового существа не появилось, все звери и растения можно в красную книгу заносить. Это у вас мертвецы — живые, а у нас живые, как мертвецы.

— Прорвемся!

Горгулья собрала в мешок драгоценные камни, ценные украшения, золотые в платиновой оправе, которые здесь считались самой дорогой монетой. Еще были золотые с серебром, серебряные, серебряные с медью и каким-то золотисто-розовым металлом. В этот же мешок смела амулеты, талисманы, магические накопители, и другую полезную, на ее взгляд, дребедень.