Армагедец, или Валькирия & горгулья

Глава 26

Тьма, освещенная моими глазами, а меж стволов посверкивает свет перевалочной станции, выхватывая обгоревшие деревья, разрывая мрачную тяжелую бездну. Вспышки выхватывают над головой сплетенные в паутину голые ветви, добавляя драйва декорации зомбоапокалипсиса. Перед нами порубленная куча полусгнивших трупов, наглядный примером того, что, собственно, нас ждет, если не остановить это безумие.

И у меня в голове никак не складывался пазл, а при чем тут Фернир, прикованный в Асгарде цепями.

Ну, или чем он там прикован. 

Что-то подсказывало, что не все в этом мире однозначно…

С этими предсказателями все время какая-то байда: наплетут в три короба бредятины, а у кого-то крыша съезжает — и ну давай устанавливать мировое господство. Была такая пророчица Ванга, предсказала затопленный город Курск, а утонула подлодка, или предсказала смерть близнецам, а оказались здания, или, что все сдохнут, один Владимир останется — и до сих пор Россиюшка правление красного солнышка расхлебывает.

Если мертвецы выпущены на волю, то значит волк Фернир уже должен был проглотить Одина. Его-то предсказали перед, а не после.

А что, если обманом и великаном считать Хаос, а сыном великанов и богов, которые Фернир, ануннаков, в это самое время глотающих миры небесных богов один за другим?

Тогда все сходится…

Начался Рагнарек, шагает с планеты на планету, а бедный Фернир, не выходящий у меня из головы, вообще ни при чем.

— Если взялась поработать фонариком, свети как следует! — прервали горгульи размышления.

Маги, не тратя времени и сил, продолжили лениво собирать мертвечину. Сидеть без дела в мертвой зоне — заведомо позволить ей себя усыплять. Деятельность, пусть даже такая, помогала оставаться в тонусе. Мы с горгульями помогали магам отыскивать поднятые из неведомых могил останки, захваченные клеймеными духами, но рубить их перестали. Само избиение трупов потеряло смысл. Сегодня этот, завтра другой. Опаснее были умершие в зоне террианцы, еще целые, еще не успевшие разложиться — любой из них мог ожить в любую минуту и начать убивать своих же. Но сама мысль, что от них нужно избавляться в первую очередь, казалась кощунственной, попахивающая вандализмом и предательством.

— Может, печать какую-нибудь придумать, на тело, чтобы эта мерзость не могла его захватить? Так хоть видно будет, кто свой, а кто перешел на сторону врага.

Я остановилась возле свеженько умершей девушки, захваченной перед сражением.

Ощущение, что еще в могилу не ложилась. Слегка почерневшие губы, восковая бледность, широко раскрытые пустые глаза с целой едва помутневшей роговицей. И уложенные в сбившуюся прическу русые волосы. На пальцах перстни, на шее ожерелье, в волосах ленты и шпильки с драгоценными камнями. Красное вышитое платье с поясом на тонкой талии, на ногах вязанные лосины и меховые полусапожки. Похоже на свадебный наряд. Скулы широкие, круглый подбородок и лоб, нос курносый, аккуратные ушки.  Этакая круглолицая курносая стройняшечка-красавица с миндалевидным разрезом глаз восточной наружности. И не бедная.

— Давайте отложим ее. Она неплохо сохранилась. Возможно, некромантам удастся вызволить ее из плена и вызвать ее собственный дух. Вдруг узнаем, откуда она, с какой планеты, — предложила я.

— Хорошая идея, — оживились маги, примериваясь к остальным трупам.

Поставленная перед собой цель творит с людьми чудеса. Наверное, ум просто отказывался принимать мрачную картину — уныние членов команды сменил боевой дух. Маги начали осмысленно осматривать и ощупывать каждый труп, собирая информацию о некогда живых. Мы уже не боролись с ветряной мельницей наугад, а пытались, на худой конец, изучить ее, а после каждый мечтал поджечь.  

— Знаешь, что мне в тебе нравиться? — спросила Гуля, когда мы сели передохнуть. — Все мы, живя долго и счастливо, успели закостенеть. Когда мы только вытащили магов, им казалось, что мир рухнул, что вернуть Терру надежды нет, а потом смотрели на нас и понимали, что нет ничего невозможного, нужно только верить. Они были как камни, омываемые рекой времени, и вдруг эти камни ожили. Их сознание готово пожертвовать собой ради других. Самое лучшее, что могло со мной произойти: я увидела, как меняются те, с кем я прожила тысячу лет. Это чудо.  Я ведь давно примирилась с положением горгуль в нашем мире, а сейчас понимаю, как легко мы могли изменить отношение к нам, нужно было только измениться самим.  А научила меня этому ты.

— Не вгоняй меня в краску, ты же знаешь, что я не люблю, когда меня хвалят, — попросила я.

— А мне всегда было наплевать, кто себя кем считает, главное, чтобы меня услышали, — задумавшись, высказал мнение один из магов.

— А я вот думаю, недостаточно мы умны, потому что никто не догадался захватить термос с кофе, — озадачено почесал затылок другой. — Привык я к этому напитку на Земле.

— Вода есть, будешь? — протянула я ему пластиковую бутылку. — Я бы и пирожки с котлетками захватила, но не могу есть в антисанитарных условиях. Из них, вон, трупные черви сыплются, бе-е-е-е… — брезгливо передернулась я.

Пластиковая бутылка пошла по кругу.