Аромат пустыни

Аромат пустыни

Они тянули к нему лепестки и благоухали скромным очарованием истинных аристократов, отличным от развязной пышности розы или густейшего дурмана жасмина. Безумец дышал глубоко и полно, словно пытался выпить этот горько-нежный аромат,  которым был пропитан воздух и он сам. Ночные тени поглощали изящные соцветия, пожирали их вместе с холодным ветерком, который заставлял ежиться в недобром предчувствии. Мужчина оглянулся, но на садовой дорожке было пустынно. Мертвый багрово-пурпурный цветок, выглядывающий из сумки, не походил на своих нежных собратьев. Он неистово цеплялся за жизнь, и это приводило безумца в священный трепет. Терпкий кровавый запах цветка был сухим и жадным, как пески пустыни, поглощая и превращая все иные ароматы в дыхание безумной страсти. Страсти жить вопреки всему...

Одна из теней отлепилась от ствола дерева и скользнула за спину безумца. Полоска светлой ткани захлестнула горло. В глазах сделалось красно, легкие обожгло огнем. Невозможно дышать, невозможно крикнуть, невозможно вдохнуть в последний раз аромат любимой... Схватка была недолгой, сумка выпала из рук. Пустой взгляд мертвеца уставился на дорожку, но не увидел, как безжалостный сапог убийцы раздавил сухие лепестки ириса.

Тело было обнаружено смотрителем Сада ирисов поздно ночью. Срочно вызванный инспектор Нуни распорядился опросить всех сотрудников, однако дело усложнилось тем, что в мае сад был открыт для проведения Международного симпозиума ирисоводов. Остепененные ботаники и обычные любители съехались со всех уголков мира, чтобы показать новые сорта ирисов и побороться за главный приз, назначенный городом за выведение ириса алого цвета, того самого, который красовался на гербе Флоренции.

- Да-да, именно ириса, а не лилии, как думают многие невежды! - запальчиво закончил объяснения доктор Ланчетти, поднимаясь с колен от распростертого тела. - Но алых ирисов в природе не существует.

Инспектору было глубоко безразлично, что точно изображено на гербе, он страдал аллергией на пыльцу и одинаково ненавидел все цветущее.

- Когда наступила смерть? - гнусаво спросил он.

- Примерно в девять-десять вечера, задушен сзади. Странгуляционная борозда хорошо выражена, душили чем-то узким и мягким, без отличительных особенностей. Шарф или галстук. После вскрытия скажу точнее.

Убитый оказался темноволосым мужчиной средних лет и довольно потрепанной наружности. Документы при нем были на имя Андре Паже, уроженца Грасса, француза. Тело лежало на садовой дорожке возле клумбы желтых ирисов, рядом темнел растоптанный цветок багрово-черного оттенка, возможно хранящий след убийцы. Инспектор тяжело вздохнул и подцепил цветок двумя пальцами. Доктор поторопился подать ему пакет для улик.

Сальвадор Нуни в раздражении бросил трубку. Это был уже пятый звонок за утро, в этот раз от мэра города, который настаивал на немедленном открытии Сада ирисов для посетителей. Карабинеры прочесывали его в поисках возможного орудия преступления и сумки, с которой был замечен убитый. Ее мог унести убийца и выбросить где-то в парке или его окрестностях. Опрос в гостинице установил, что Паже заселился накануне открытия симпозиума, приехал один и оплатил номер на два дня. Во время завтрака он повздорил с другим постояльцем, потом отправился в Сад ирисов и больше не вернулся. В комнате убитого было все перерыто.

Щуплый горбоносый Аарон Шехтман заметно нервничал, протирая шарфиком стекла очков, попеременно то водружая их на нос, то снимая. Он оказался гражданином Израиля, но к счастью неплохо говорил по-французски и от переводчика отказался, что существенно упрощало инспектору жизнь. Война застала юного Нуни в Тулузе, где он воевал в рядах французского Сопротивления и выучил язык.

- Вы знакомы с месье Паже?

- А что? Почему им интересуется полиция?

- Ответьте на вопрос.

- Познакомился с ним вчера утром.

- О чем вы спорили?

- Да что случилось? - Шехтман подождал ответа, потом пожал плечами. - Деловые разногласия.

- Какие дела вас с ним связывали?

- Послушайте, инспектор, я всего лишь скромный бизнесмен. Продаю там, покупаю здесь. Все в рамках закона. Месье Паже просил Шехтмана раздобыть для него ирисы, и  Шехтман это сделал. Утром мы немного не сошлись в цене, но вечером все уладилось.

- Вечером? Когда вы в последний раз видели месье Паже?

- Почему в последний? С ним что-то случилось?

Инспектор скрипнул зубами, но сдержался.

- Ответьте на вопрос.

- Да, вечером он нашел всю сумму и расплатился, после чего я отдал ему заказ.

- В котором часу это было?

- В начале девятого, кажется. Уже стемнело.

- Зачем ему были нужны ирисы? Это один из них? - инспектор положил на стол фотографию с места преступления.

Шехтман надвинул очки на нос и прищурился, глядя на фото.

- Да, похож на негевский ирис. Я привез корневища и один из цветков, чтобы этот ненормальный мог убедиться, что его никто не обманывает. Он совсем обезумел... - израильтянин немного поколебался и добавил: - Упоминал какую-то Бьянку, и я решил, что он хочет сделать ей подарок...

Инспектор покачал головой. Преступление страсти? Цветы, женщина, ревность, убийство? Нуни не любил таких дел, предпочитая эмоциям трезвый расчет.

- ... но он так беспардонно приставал к этой русской, что я засомневался.

- Какой еще русской?

- Из советской делегации ирисоводов. Нет, я не спорю, она хорошенькая, но они ведь без сопровождающего и ступить не могут.  Этот, с квадратной рожей, живо отшил месье Паже, еще и пригрозил...

У инспектора неприятно заныло под ложечкой. Только международного скандала ему не хватало за полшага до пенсии.

Пока помощник улаживал дипломатические вопросы, служащая из гостиницы, заступившая в дневную смену, припомнила, что в отсутствие Паже о нем справлялся некий месье Жан-Франсуа Коста. Инспектор тяжело вздохнул и набрал номер комиссариата. Ему понадобится помощь. Дело обещало быть нескучным.