Арвеарт. Верона и Лээст. Том I

Часть Первая. Глава 8.

На фальшбортах по нижнему уровню вдруг засияли фонарики. Лээст, увидев сразу, что Джина сидит в одиночестве, посмотрел на альтернативщиков — тех, что держались группами, встал и сказал Маклохлану:

— Оставайся на месте, пожалуйста.

«Проклятье!» — подумал Джошуа, узрев, как проректор решительно, после расспросов Джины, идёт на корму трёхмачтовика, всё ещё затемнённую, быстро взбегает по трапу и исчезает за парусом. Сам Лээст, в душе понимающий, по каким примерно причинам Верона, оставив Джину, оказалась на верхней палубе, увидел совсем иное — вопреки своим ожиданиям. Верона была не одна там. Она находилась в компании эртаона второго уровня и плакала, громко всхлипывая, а эртаон утешал её. Эртебран, потрясённый увиденным, просто застыл на месте и услышал секундой позже:

— Малышка, ну всё, успокаивайся. Экдор Эртебран подошёл к нам. Мне нужно с ним поздороваться.

«Бог мой, — подумал Лээст, — так это — Джон, получается…»

Верона ступила в сторону, растирая слёзы ладонями, а Джон, со словами: «Пожалуйста, экдор Эртебран, без формальностей!» — успел подойти к проректору и предупредить приветствие:

— Простых поклонов достаточно! — добавил он в пояснение и поклонился первым, не ломая каноны с нормами, а распределяя позиции — как раз в соответствии с этикой.

Поклонившись ответным образом, Эртебран произнёс: «Простите меня. Великий Экдор, вы знаете… Вы позволите мне спросить у вас?»

— Да, — сказал Джон, — конечно же! — и минуты четыре примерно делился с экдором проректором существенной информацией, но не вслух, а мысленным образом.

Пока они разговаривали, Верона, глядя на море, что мерцало лунными бликами, подумала: «Что я испытываю? Я успела влюбиться в Лээста, а Джон… я не знаю… я чувствую, что он мне — как брат скорее. Я буду с ним счастлива в будущем? Сомневаюсь, с таким отношением…»

Лээст и Джон тем временем завершили своё общение двумя короткими фразами, что были уже озвучены:

— Надеюсь, — сказал проректор. — Вам известна моя позиция.

— Экдор Эртебран, поверьте, вам не о чем беспокоиться!

На этом они простились — теперь уже не поклонами, а крепким рукопожатием. Лээст сошёл по трапу, быстро дошёл до Джины, что буквально тряслась от ужаса, успокоил её по возможности, а затем направился к Джошуа, курившему в ожидании.

— Всё в порядке, — сказал он, приблизившись. — Пошли посидим с семикурсниками.

Свежий ветер усилился. Джон, возвратившись к Вероне, снял с себя шлем с эртафраззом и положил их на палубу, после чего улыбнулся и спросил:

— Ну что, инфузория? Больше уже не сердишься? Скажешь мне что-нибудь ласковое?

Верона — померкшим взглядом — посмотрела сперва на лицо его — мужественное — прекрасное, но лишённое той притягательности, что отличала проректорское, затем посмотрела на руки, украшенные браслетами, кинула взгляд на пояс — широкий, блестящий, с ножнами, и наконец ответила:

— Нет, экдор, я не думаю. И, кроме того, я не думаю, что с вами я буду счастлива, как вы на это рассчитываете.

Джон покивал с согласием:

— Ты знаешь, на что я рассчитываю? Ты можешь сказать заранее? Определиться с будущим, ещё не прожив настоящее?

Ветер стих до умеренного. Верона, резким движением, опять повернулась к морю и, сжав ладонями планшир, просто сказала мысленно:

— Джон, прошу вас, простите меня. Ведь вы же всё понимаете. Вы знаете, что я чувствую. Мне имеет смысл оправдываться?

Джон приблизился к ней вплотную и произнёс:

— Я ждал тебя. Ждал твоего рождения. Ждал его тысячелетиями, и ждал этой встречи… сегодняшней… чтобы сказать тебе главное. А что до того, что ты чувствуешь… твоё ко мне отношение… я это всё контролирую. Вынужден контролировать, иначе ты можешь не справиться. Так же, как в случае с Лээстом… Маклохлан не преувеличивал.

— Не верю, — сказала Верона.

— Не веришь? Хочешь проверить? Хорошо. Повернись, пожалуйста.

Она повернулась медленно. В следующую секунду её сердце запнулось, дрогнув. Тошнота подкатила к горлу — страшная — обволакивающая. В глазах замелькали пятна — зелёные и оранжевые, а палуба под ногами закачалась и стала проваливаться. Джон — прекрасный — немыслимо — до слёз, до потери сознания, до остановки дыхания — до осознания истины — той, что теперь обрушивалась — подминала её сознание, подхватил её тело — безвольное, и стал покрывать поцелуями лицо её — запрокинувшееся, и шею — тёплую, тонкую, наслаждаясь её состоянием этих первых секунд любви к нему.

Звёзды на тёмном небе загорелись гораздо ярче, что заметила только Джина, подумавшая: «О боже мой! У меня уже галлюцинации!»

* * *