Арвеарт. Верона и Лээст. Том I

Часть Первая. Глава 10.

Первым из наших героев утром проснулся Джошуа. Проснувшись, он встал, позевывавая, поскрёб на щеке щетину и отправился в ванную комнату, где достаточно долгое время изучал отражение в зеркале. Зеркало отражало густые чёрные волосы, мускулистые грудь и плечи и лицо — по мнению Джошуа — абсолютно непривлекательное. Затем он побрился быстро и, одевшись спортивным образом, отправился на пробежку — на футбольное поле Коаскиерса, где к нему через четверть часа присоединился Марвенсен.

Томас, всегда встававший ровно в четыре тридцать, проснулся намного позже и осознал моментально, что это странное чувство — то, что его разбудило, вызвано напряжением — очень конкретным — физическим, которого он в своей жизни никогда ещё не испытывал. Обливаясь холодным потом, он отбросил с себя одеяло и с минуту смотрел на плавки из плотного трикотажа, не скрывавшие результата столь странной метаморфозы. Затем он спустил эти плавки и, увидев себя полноценным, заплакал навзрыд — как в детстве, как не плакал класса с четвёртого.

Брайтон — сова, а не жаворонок — проснулся в семь, по будильнику, и решил поваляться немного, но тут же, припомнив вчерашнее, вытащил из-под подушки упаковку с презервативом и журнал под названием Basket, содержащий в себе картинки с мастурбирующими девицами.

Следом проснулась Джина. «О господи! Наконец-то!» — с этим чувством она покурила и пару минут примерно провела над набором шампуней, пытаясь определиться: «„Апельсиновый“? Нет, не сегодня. „Хвойный“? Наверное, „Хвойный“. Хотя, может быть, „Земляничный“? Нет, наверное, „Хвойный“. А что, если этот — новый?» Она извлекла из пакета маленький пузырёчек, открутила круглую крышку и вдохнула приятный запах — сладкий, с оттенком ванили и лёгкого бергамота.

Именно в эту секунду наконец проснулась Верона. Она поднялась с кровати и увидела чашку с блюдцем. В чашке было какао. На блюдце лежала плюшка. Прошептав: «Мой экдор, что вы делаете?! Так вы меня избалуете!» — она прошла к подоконнику — посмотреть на море — синеющее, с золотистыми яркими бликами, и увидела слева, в стенке, сенсорный пульт управления, поднимавший оконную раму до глухого щелчка фиксатора. Подкрепившись какао с плюшкой и сходив в умывальную комнату, где ей встретились Терна с Иртаной, сухо с ней поздоровавшиеся, она отправилась к Девидсону — проверить его состояние. Томас открыл, не задумываясь, так как ждал появления Гредара, и предстал пред Вероной в джинсах, с обнажённым торсом до пояса. Выглядел он впечатляюще и получил — комплиментом:

— Если бы Микеланджело взял тебя за основу, то Давид бы мог соответствовать моим собственным представлениям!

— Каким?! — засмеялся Томас.

— О мужской красоте, разумеется!

Когда тема была исчерпана, разговор их сместился в сторону — от его исключительной внешности к вопросу его исцеления. Верона — со всей деликатностью — попыталась узнать, есть ли новости на предмет его состояния, и, получив подтверждение, возликовала внутренне. Томас сказал:

— Эртаоны! Это они помогли мне! И ещё мне тату оставили! На правой руке! Показать тебе?!

«Тату» — золотые символы — украсили его руку — от запястья до ямки локтя, и сияли заметным свечением.

Верона вытерла слёзы и ещё минут пять примерно сентиментально всхлипывала, пока Томас заваривал кофе в компактном стальном кофейнике. Когда он протянул ей чашку, она осторожно спросила:

— А это слово, оставленное, оно может быть чьим-то именем?

Томас пожал плечами:

— Здесь только восемь знаков, а у них имена очень длинные. Исключений не наблюдается. Эрневи́нтерадо́н, к примеру.

— Эрневинтерадон?! А кто это?!

— Один из Великих Советников. Он всегда находится слева. Первый слева от «первого уровня». И, кстати, я обещал тебе… Сейчас запишу до завтрака.

Верона присела в книксене и, услышав в ответ: «My pleasure!» — решила спросить об имени, просто так, интереса ради, сына Первой Звезды — Эркадора - Величайшего и Всесильного, но тут в коридоре послышались громогласные крики Брайтона: «Напрасно не хочешь слушать! Знаешь, что она сделала?! В начале второго ночи припёрлась ко мне с извинениями! И при этом вся расфуфыренная! У девчонок одна психология! Давай, говорит, потрахаемся!»

Девидсон, с бурной реакцией — сжав кулаки и зубы, метнулся к двери и замер. Голос звучал всё громче: «И знаешь, чем всё закончилось?! Полночи с ней кувыркался! Оттрахал её как следует! Этой ночью опять притащится!»

Нажав на дверную ручку, Томас взглянул на Верону и прошептал: «Вот ничтожество! Сейчас я его прикончу и мне наплевать на последствия!»

— Постой! — возразила Верона. — Уничтожим его морально! У нас целых три обстоятельства: и то, что я — в твоей комнате, и то, что ты — без рубашки, и то, что кровать — не заправлена…

— А ты не боишься тем самым испортить свою репутацию?