Арвеарт. Верона и Лээст. Том I

Часть Вторая. Глава 16.

Время словно застыло. На кухне — уютной, светлой, он ждал её, ждал и думал: «У нас впереди есть месяц… у нас ещё целый месяц, до двадцать девятого августа…» Ждал, то вертя на мизинце простое колечко от пирсинга, то двигая белые блюдца с овечьим сыром и крекерами.

В какой-то момент Верона наконец покинула ванную, возникла в дверном проёме — босая, по-детски хрупкая в этой мужской одежде — подвёрнутой и болтающейся, дошла до стола и села — прямо напротив проректора. Долго — предельно долго — они молча, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу — смотрели с открытым признанием неоценимой значимости — той, что определилась; той, что связала их намертво самыми крепкими узами. Смотрели с растущей нежностью, боясь начать разговаривать — боясь разрушить всё это грубой словесной механикой. Лээст не выдержал первым. Он смущённо потёр переносицу и затем спросил, улыбнувшись:

— Это тебя не пугает?

— Нет, — сказала Верона. — Меня пугает другое. Что может так оказаться, что это — не та реальность.

— Джош, я смотрю, постарался!

— Джош — самый великий скептик, которого я встречала.

Лээст поднялся с фразой: «Его скептицизм заразен», — и подошёл к холодильнику:

— Предлагаю эльзасский рислинг. Пьёшь под мою ответственность.

— Экдор Эртебран, простите, а как же проверка в Замке?

Лээст наполнил бокалы, отставил бутылку в сторону и произнёс: «Не волнуйся. С Джонсоном я связался. И, кстати, с отцом Теары. Он был моим одноклассником. Экдор Ридевир, на будущее. Он подъедет завтра в Коаскиерс».

— Раз он находит нужным…

— Я тоже, — сказал проректор. — Он хочет тебя увидеть. Должен тебя увидеть. Ты спасла ему жизнь его дочери.

Верона побагровела и, уставившись в стол, промолвила:

— Экдор Эртебран, простите, но я ничего не сделала. Ничего такого особенного. Все бы сделали то же самое…

— Возможно, — сказал проректор. — Но возможно, что и не сделали бы.

— Не надо об этом, прошу вас!

Лээст пригубил рислинг:

— Неплохое вино, по-моему. И, кстати, хочу обрадовать. Тебе надо зарегистрироваться в нашем Седьмом департаменте. Съездим с тобой в отделение при ближайшей на то возможности.

Верона вспомнила Лэнара — спокойного, доброжелательного, в общем-то — симпатичного:

— Экдор Эртебран, простите, но, насколько мне стало известно, вам пришлось у них брать разрешение на мою учёбу в Коаскиерсе?

— Пришлось, — подтвердил проректор.

— А у кого конкретно?

— У начальника отделения.

— А можно узнать его имя?

— Можно. Экдор Трартесверн.

— А они там и вправду настроены против альтернативщиков? Арриго сказал мне в Дублине, что Вретгреенское отделение — самое реакционное.

— Не уверен, — ответил Лээст. — Они в основном занимаются иртарскими контрабандистами. Но экдор Трартесверн был против твоей учёбы в Коаскиерсе. Мне пришлось обратиться с прошением к Эрвеартвеарону Терстдарану.

— А почему он был против? Чем это мотивировалось?

Проректор пожал плечами:

— Тем, что ты — из Иртара. И в целом — тем, что ты девушка. Но это уже несущественно. Давай-ка мы лучше выпьем за трактат Элона Бессмертного!

Вино они выпили залпом. Эртебран — по причине жажды, а Верона — с одной лишь целью — побыстрее снять напряжение. Минут пять или шесть после этого они просто ели и пили. Рислинга к этому случаю у проректора было достаточно.

Трартесверн в эти минуты курил у окна — распахнутого, смотрел на звёзды — далёкие, под трели сверчков — успокаивающие, но никак не мог успокоиться и лишь повторял её имя — имя альтернативщицы, в сочетании с теми вопросами, что теперь представлялись главными: «Как мне тебя увидеть? Как мне предупредить тебя?»

* * *

Немного раскрепостившись, Верона села свободнее, посмотрела в окно — на озеро — в этот час уже непроглядное, подумала о Теаре, которой бы уже не было, если б не стычка с Брайтоном, и повернулась к Лээсту:

— Экдор Эртебран, как вы думаете, что можно назвать реальностью?

Проректор подлил себе рислинг, глотнул и сказал с улыбкой:

— Я не силён в онтологии. В моём собственном понимании, реальность — это действительность, которую мы опосредуем непосредственно через мышление.

— То есть она — субъективна? Но ведь есть же ещё объективная?

— Только не в Арвеарте. Здесь понятие объективности должно исключаться в принципе.