Аусвельмские охотники

Глава двенадцатая, в которой холодно и страшно

Зима катилась к концу, хотя главные морозы все еще были впереди. Сугробы в лесах лежали глубокие и рыхлые. Редко когда доводилось охотникам отправляться на задание без лыж, но и те проваливались, мало облегчая передвижение. Город боролся со снегопадами, как мог, и сезонные работники денно и нощно вывозили тележками снег на окраины, где сваливали в огромные кучи. На кучах потом строили детские горки, а чуть позже, когда снег начнет подтаивать, станут возводить крепости для игр в снежки.

Эрне зима показалась вовсе не заполненной какими-то событиями. По сравнению с осенью, когда стремительно развивалась скоропостижная ее влюбленность, когда настроение скакало от полного отчаяния к надежде и обратно, теперь, можно сказать, ничего и не происходило. Эрна мужественно придерживалась выбранной стратегии: не пыталась сделать ничего такого, что имело бы целью привлечь внимание Кайса. Любовалась издали, не позволяя себе никакого намека, никакого двусмысленного действия. Чувство ее, как она и ожидала, стало теперь светлым и немного печальным; благодаря смирению, оно перестало рвать ее на части, но с течением времени слабее не становилось. И так оно, казалось, могло тянуться вечно, поскольку никаких предпосылок к изменению ситуации не наблюдалось.

Нельзя сказать, что в Службе охотников вовсе ничего не случалось. Паера, например, все же отдали в школу. С веселым удивлением Кайс показывал коллегам ответ градоначальника на свое письмо, говоря, что впервые в жизни обратился к столь высокому начальству и никак не ожидал отклика. Градоначальник согласился, что раз уж так вышло, и айзё превратился в мальчишку, то его действительно имеет смысл отдать в школу, не столько ради образования, сколько «чтобы привык». И даже рекомендательное письмо приложил, чтоб необычного ребенка учителя не отваживали, а проявили понимание. Кайса же назначил официальным опекуном.

А еще – всем одновременно пришла в голову эта мысль, и все почти одновременно ее озвучили – Паера можно было обучить на охотника. Проба показала, что ТУС ему подчиняется, а если учесть, что в штат его зачислили давным-давно, вовсе никаких проблем не возникало. Теперь Паер каждый день являлся в контору со своими школьными тетрадками, сопел за столом, учась выводить буквы, а вечерами тренировался во дворе вместе с Кайсом, а порой также и с Эрной, если она приходила пораньше.

Кайс перешел в какой-то странный режим работы. Считалось, что он по-прежнему дежурит по ночам вместе с Эрной. Но поскольку Паер должен был работать (или скорее обучаться) в конторе только полдня, после школы, Кайс мчался сюда же, чтобы с ним позаниматься. Потом, когда дневная смена заканчивалась, Кайс отводил мальчишку домой и возвращался далеко не сразу. Тогда Эрне приходилось сидеть в одиночестве или в компании дежурного сирайэна. Поэтому и Эрна стала стараться приходить раньше, чтобы захватить часть тренировки (заниматься этим по ночам никому не хотелось: темно, холодно, бррр). Словом, все перемешалось и перепуталось, и уже нельзя было заранее сказать, кого и когда застанешь в конторе.

Сиэннэ после недолгого, но бурного романа рассталась с Ничем. Причем разошлись они спокойно и мирно: оба с самого начала знали, что все это ненадолго. Так что, когда Нич заходил в гости в контору, его по-прежнему ждали чай, печенье и дружеские шутки. Никаких обиженных взглядов, никакого молчания через стол, умеют же люди!

Айдеранэн хвастался тем, что сумел втереться в доверие к главному хранителю городского архива, и теперь имеет доступ к самым ценным книжным сокровищам. Древние фолианты, которые нельзя выносить за пределы зала, в котором они хранятся в особых условиях температуры и влажности, оказались в его распоряжении. Их, конечно, и трогать особенно не рекомендовалось, но Айдеранэн, примерный студент, зарекомендовал себя, как очень аккуратный исследователь, и ему разрешили осторожно перелистывать хрупкие страницы. В этих древнейших источниках он надеялся найти хоть какой-то намек на разгадку тайн, которые не давали ему покоя. Сирайэн рассказывал, что один из смотрителей архива, заведующий какой-то свалкой макулатуры, внимательно наблюдает за его изысканиями и посмеивается в кулак. Айдеранэн даже готов был предположить, что этот тип что-то знает, но все говорили, будто архивариус давно уже съехал с катушек. Интересуется исключительно тем, что никому не нужно, переписывает какую-то бессмысленную рухлядь. Так что Айдеранэн, хоть и поделился с друзьями своими сомнениями, старался не обращать внимания на насмешки и продолжал изыскания.

***

В ту ночь они сидели вдвоем, приканчивали поздний ужин, который принес Кайс. Сегодня он был многословен, рассказывал всякие смешные истории про своего подопечного. Паер по-прежнему совершал множество нелепых ошибок, пытаясь влиться в детский коллектив, и Кайс терпеливо объяснял ему, как нужно действовать, но потом не мог удержаться, делился с Эрной и просил не передавать Паеру его слова. Та, конечно, обещала этого не делать. Теперь ей было все равно, о чем он говорит, лишь бы слышать его голос.

«Не могу на него смотреть, – думала Эрна, не отрывая взгляда от улыбающегося лица Кайса. – Просто не могу. Какой же он замечательный! И никогда не будет со мной. Это слишком жестоко. Не могу смотреть. И не смотреть – не могу. Как не смотреть, когда передо мной самый красивый мужчина в мире? Какая у него улыбка! Такой просто ни у кого нет. Никто больше так не умеет улыбаться, что невозможно не улыбнуться в ответ. Мне ведь совсем немного нужно. Погладить этот острый локоть или еще разок ощутить под пальцами колючие волосы. Но я не посмею, никогда не посмею. Так мне и надо!»



Отредактировано: 28.04.2018