Авантюристка

Авантюристка

Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как меня закрутило в вихре чужих воспоминаний. Чужих и одновременно уже моих.

Халупа, злой и вонючий старик, вороватого вида парень. Оба шипели, как кошки или даже свистели, как змеи. Вечная работа по дому. Платья в стиле «секондос» и мужские башмаки-говноступы. Холод. Потрескавшаяся до красноты кожа на руках. Влюбленность в красивого парня с холма. Внезапное избавление от старика и парня — их увели в тюрьму. Одиночество. Страх. Волшебство. Какое-то варево в старом котле, и я подаю красавчику питьё. Любовь, какая-то нереальная, сопливая, как больная привязанность. Брак, новое платье, цветочный венок. Беременность. Однотипные дома и гостиничные номера. Безобразная истерика красавчика. Низкопробный клоповник. Разбитые ноги. Холод. Пальто с чужого плеча. Голод. Тёмная лавка в грязном переулке, десять монет за красивый медальон. Зима. Рождество в чужих домах, и я смотрю сквозь стёкла, а мне холодно и уже несколько дней я ничего не ела. Похлёбка в приюте, поджатые губы сестры милосердия. Роды. Тьма.

Проснулась, над головой белёный потолок, стены серые, тело болит, но сознание ясное. Картинки больше не мелькают. Вижу вокруг всё, но плоховато. Дальние предметы размываются, да и видится всё непривычно, вроде как прямо смотрю, а вижу чуть сбоку. А ещё я совершенно ясно понимаю, что я — Меропа Гонт. И я же — Глафира Сыромятникова. Мамка в своё время удружила с имечком. Глашка, тьфу! Последнее, что помню в своём теле — сильно болел живот. Тёлки из клуба скорую вызвали, меня медики везли, даже операционную помню, а дальше всё — темнота. Зато, сбылась моя мечта: я после смерти попала в Поттериану! Тёлки вечно надо мной ржали, что я взрослая тётка, а читаю детские книжки. И пусть!

Я бы, конечно, хотела в Грейнджер или Лавгуд. На худой конец, в Браун или Боунс. А теперь я кто? Зачуханная лохушка Меропа. Попандос! Хотя, о старой жизни сожалеть нечего, и плакать там за мной некому. Бати я не знаю, мать алкоголичка, сдохла ещё когда я в школе училась. Бабки не стало позже. Мужика постоянного нет. Ничё, живы будем, не помрём! Главное — я теперь волшебница! Знать бы ещё, какой сейчас год…

Мысли мои прервала медсестра, которая пришла узнать о моём состоянии. Точнее не медсестра, а сестра милосердия. А год сейчас — 1927-й! Два дня как начался. Ёк макарёк! Это ж какая жесть! Я ж ничего не знаю про это время! Вроде война быть должна, но не сейчас. А сейчас, что происходит? Сёстры всучили мне верещащего малого, плотно запелёнатого в отрез ткани. Сказали приложить к груди. Пока я тут валялась в отключке, они сами его прикладывали, и поили молоком. Теперь, коль я очнулась, мне дадут полежать тут день-два, а потом пора выметаться. Иначе они обязаны будут сдать меня в работный дом, предварительно разделив с малым, который останется в приюте.

Хотя, в целом, нормальные бабы оказались. Я им наплела про своего мужа, батю малого, который, несмотря на законный брак, свинтил, оставив меня одну с пузом и без денег. Одна из сестёр прониклась, и хоть и сказала что всё в воле Божьей, посоветовала обратиться к адвокату.

Я внимательно рассматривала будущего Тёмного Лорда и думала, как жить дальше. Палочку Меропы я уже в руки брала, и она даже меня слушалась. Меропа знала мало заклинаний. Но даже их мне должно было хватить для того, чтобы нормально устроиться. Многое я знала из книг, может тоже чего получится?

Первое, что я сделала после того, как смогла встать — посмотрела в зеркало. Японский Бог! Да… Волосы тусклые, висят сосульками, лицо некрасивое. Вот прямо Некрасивое. Нос с горбинкой, крупный рот с тонкими губами, тёмные, глубоко посаженные глаза, сильно косящие в разные стороны. Бледная, до серости. На шее вены синие. Скулы выпирают, под глазами синяки. Брови густые, чёрные, отродясь не щипанные. Симпатичные только зубы. Ровные и относительно белые. Ну, ничего, и не такие крокодилы мужиков привлекают. Справлюсь. Надо только отсюда выбраться и малого сплавить.

Из приюта меня вытурили на третий день после того как очнулась. К моим поношенным ботинкам и пальто у меня появился старый, но тёплый и целый платок на голову, и платье из домотканого полотна на пару размеров больше. Но меня и это пока устраивало. А вот малой бесил. Орал много, срал, не давал спать, часто просил есть. От него нужно было избавляться, и как можно скорее. В приют отдавать не хотелось. Вспоминалось собственное одинокое и вечно голодное детство. Надо в семью. Потому я отправилась к роддому.

Почему туда? Рассуждала так: судя по фанфикам, что-то внушить проще человеку, который думает в этом направлении. Возможности мои ограничены, волшебница из меня, как из говна — Антошка. Потому внушение я планировала делать минимальное. Меропа, несмотря на всю тупость этой недоличности, внушать умела даже без палочки. Потому я паслась под роддомом и высматривала. Мне нужен был мужик относительно похожий на моего, Меропы, благоверного. И, спустя пару дней наблюдений, я такого нашла. Похожий рост, цвет волос и глаз. Нормально.

Где жила всё это время и что ела? Всё просто — жила в дешевой гостинице, питалась там же в ресторанчике. А вот деньги. Глашка — Робин гуд! Забирает у богатых и отдаёт себе.

Среди скудного списка заклятий, которым владела Меропа, были манящие чары. Вот, приманив пару кошельков в особо людных местах, я обзавелась гостиничным номером и парой шмоток нормальных. Совесть не мучила. Без лоха и жизнь плоха! Мне нужнее! Малого оставляла в номере, накормив и заткнув «Силенцио». После дохренапопыток оно сработало. Может он и орал, конечно, но его никто не слышал. Поорёт и вырубится, лишь бы не мешал.