Авгур. Живой источник

Пролог

"Мрак бы побрал этот паршивый городишко вместе с его жителями!" – раздраженно подумал Ульрик, ударом ноги отпихивая от себя нищего попрошайку, который вцепился грязными пальцами в край его алого рыцарского плаща. Болезненно худой, заросший мужчина распластался в пыли, но продолжил тянуть к нему изъязвленные руки.

- Милорд, прошу, подайте хоть медный су! – прохрипел убогий, глядя на Ульрика умоляющими глазами, один из которых сильно гноился, был почти бесцветен и вероятно ничего не видел.

- Прочь с дороги, - процедил рыцарь, брезгливо поморщившись, и на всякий случай, положив пальцы на рукоять меча. Нищий испуганно отполз подальше, но Ульрик мог поклясться, что единственный здоровый глаз калеки полыхнул ненавистью.

"И почему Его Высокопреосвященство позволяет подобному отребью беспрепятственно побираться прямо у ступеней главного храма Эндама?" – эта мысль посещала рыцаря всякий раз, когда епископ Галл вызывал его в столицу.

Сам Ульрик – глава рыцарского ордена Сынов Всевышнего, терпеть не мог большие города и более всего ценил покой и уединение. Вонь и грязь столичных улиц претили ему ничуть не меньше чем большое количество нищих, воров и шлюх. Они были такой же неотъемлемой частью Эндама как и главный храм, Королевская Библиотека или дворец Его Величества. По мнению Ульрика – все самые гнусные и мерзкие пороки, которые только могла породить человеческая душа, прекрасно прижились на узких улочках столицы и словно черная опухоль с каждым годом разрастались все больше, медленно пожирая квартал за кварталом.

И посреди всего этого Мракового беспорядка, подобно редкой жемчужине, сияющей в мутной луже, величественно возвышались белоснежные стены главного храма, увенчанные лазурным куполом с позолоченным шпилем. Всякий раз, когда Ульрику доводилось смотреть на это строение, его душу переполняли трепет и благоговейное восхищение. Храм, будто бы источал незримую силу, прикоснуться к которой было величайшим даром. Даже обычно хмурые лица прихожан светлели, стоило им подняться по белокаменным ступеням, и предстать перед огромными – в четыре человеческих роста, дверьми, гостеприимно распахнутыми в часы службы.

Рыцарь приложил указательный и средний пальцы ко лбу, осеняя себя знаком Всевышнего, и свернул на выложенную розовым фирийским камнем дорожку, ведущую в тенистый сад, раскинувшийся позади храма. Ульрик знал, что это время епископ Галл обычно предпочитал посвящать неспешной прогулке под сенью цветущих фруктовых деревьев.

Стоило мужчине углубиться в сад, как его обоняния коснулся легкий аромат жасмина, сирени и душистой каприфоли. Рыцарь наконец смог дышать полной грудью, не опасаясь задохнуться от вони городских улиц и устремился туда, где по его мнению мог находиться Его Высокопреосвященство.

Белые с алым и золотым одежды епископа Галла, Ульрик заметил еще издалека. Глава церкви Асгалота как раз степенно шел ему навстречу, сложив пухлые руки на объемном животе. Массивные перстни, которыми были унизаны короткие пальцы Его Высокопреосвященства, сверкали в пробивающихся сквозь густую листву, солнечных лучах.

Ульрик невольно отметил, что за те пять месяцев, минувших со дня их последней встречи, епископ Галл заметно набрал в весе, а набрякшие красные веки и лиловые прожилки на крупном носу, явно свидетельствовали о том, что мужчина нередко предавался обильным возлияниям. Отсутствие митры, позволяло разглядеть крупные темные пятна на круглой лысой голове епископа, которые выдавали его преклонный возраст не хуже, чем слабый подбородок и дряблая шея. Ульрик не знал, сколько лет на самом деле Его Высокопреосвященству, но тот факт, что сорокавосьмилетний рыцарь помнил церковного главу с тех пор, когда был еще сопливым мальчишкой, говорил о многом.

- Ульрик Гильм, рад вновь видеть тебя, мальчик мой! – воскликнул епископ Галл, раскрывая руки для дружеских объятий. Рыцарю пришлось смиренно стерпеть, хотя он не выносил, когда к нему прикасались посторонние.

От епископа пахло вином, мятными каплями и миндальным маслом, и ни один из этих запахов не был приятен Ульрику. Так что, когда Его Высокопреосвященство, наконец, отстранился, рыцарь едва удержался от того, чтобы вздохнуть с облегчением.

- Вижу, ты прибыл в Эндам раньше назначенного срока, – заметил епископ Галл, следуя теперь рядом с Ульриком по садовой дорожке. – Ну что же, так даже лучше. Ты уже отправил своих рыцарей?

- Да, они будут здесь не позднее середины лета, – ответил Ульрик, не без удовольствия прислушиваясь к разноголосым птичьим трелям, раздающимся из густой листвы. Птиц рыцарь любил, и даже держал дома красного кардинала, которого ему преподнес в подарок лорд Эверт, когда Ульрику довелось гостить в его замке.

- Сколько детей с дурной кровью удалось обнаружить в этом году? – меж тем продолжил расспросы Его Высокопреосвященство, останавливаясь, чтобы немного передохнуть. Все-таки возраст и лишний вес делали свое черное дело, и епископу Галлу с каждым годом все труднее давались такие длительные прогулки.

Ульрик был не против такой задержки – покидать благоухающий сад ему не хотелось, и будь на то его воля, он предпочел бы и вовсе не возвращаться в ту дыру, которую ему пришлось снять в постоялом дворе. Лучшем постоялом дворе Эндама, стоит отметить. Однако, даже два полновесных золотых рина за недельное проживание, вовсе не гарантировали того, что рыцарю не придется делить довольно широкую кровать с клопами.

"Нужно будет озаботиться, и купить в лекарской лавке сушеную пижму" – сделал мысленную отметку Ульрик, но сообразив, что непозволительно долго затягивает с ответом, поспешил исправиться:

- В этом году трое, Ваше Высокопреосвященство. Все мальчики в возрасте от десяти до одиннадцати лет.

Епископ Галл нахмурился и покачал головой. Ульрик понимал причину его недовольства: скорее всего, ни один из этих мальчишек не доживет до следующего года. Если кровь магов всё-таки пробудится в них, то будет гораздо милосерднее убить несчастных, чем позволить им лишиться рассудка.