Август

Глава I.

В коридоре за выбеленной стеной мерцала тусклая желтая лампочка.

Две секунды света, одна секунда тьмы.

Ее пыльное сияние едва проникало в продолговатое, под самым потолком, без малейших признаков стекол, окно каморки Перевалова, но даже при всей своей слабости умудрялось вызывать у него раздражение. Что-то снова случилось с проводкой, нужно вызывать и чинить. На такие мелочи времени всегда не хватает.

Каморку прозвали “Большим кабинетом” в местных кругах. По факту это было мрачное помещение в пять шагов в обе стороны, не больше и не намного комфортнее соседних дыр, в которых жили пойманные неутомимыми коллегами Перевалова беззаконники. Каморка располагалась в левом и самом отдаленном крыле административной части. В последние годы она была перестроена и увеличена за счет бараков, но следы от подошв на стенах вперемешку с остатками надписей, проступающих через осыпающуюся штукатурку, служили непрерывным напоминанием о прежних временах. 

Одним из таких коллег, но уже не настолько неутомимым, был Аверин, заместитель Перевалова. Он сидел по другую сторону стола, медленно копаясь в личных делах заключенных. Это была стандартная текучка, которую сам Перевалов мог бы выполнить гораздо быстрее него. Но выбор был невелик - либо делать все самому и оставаться на третьи сутки, либо делегировать часть работы и разделить свое пространство с тучным, постоянно потеющим сослуживцем. Через две недели намечалась глобальная проверка из главного штаба, и нужно было привести все дела в порядок. А их накопилось немало.

Аверин никуда не торопился. Он постоянно отрывался от работы, подолгу сморкался в свой цветастый, по-видимому позаимствованный у заботливой супруги хлопчатобумажный платок с кружевом по краям, после чего убирал его обратно в карман. Затем, утомленный напряженной процедурой, утирал влажный лоб рукавом кителя и глубоко вздыхал. Это зрелище каждый раз заставляло Перевалова  пожалеть о принятом решении привлечь его к помощи. 

День близился к вечеру. Оставалось сорок минут до прихода заключенных с работ. В этом учреждении после реконструкции труд стал обязательным. Для всех. К моменту их возвращения Перевалов надеялся отправить Аверина вместо себя на смотр, избавив таким образом себя от его общества и рутинной обязанности.

- Вот, Виктор Александрович, все думаю, каково им там, а? - Аверин решил, по-видимому, разбавить тишину, продолжая перебирать увесистые папки.

- Что вы имеете ввиду?

- Зачем им, говорю, вменили в обязанность этот труд? 

Перевалов посмотрел на Аверина, не столько испытывая интерес к диалогу, сколько ради того, чтобы проверить, не спятил ли его собеседник. Внешних признаков слабоумия не наблюдалось, хотя Аверин всегда выглядел так, будто только что перенес сложнейшую операцию.

- Я повторюсь, пожалуй. Что вы имеете ввиду?

- Для чего им тут трудиться? - Аверин обрадовался возможности раскрыть свою мысль и в очередной раз прерваться - Ведь они в основной своей массе не привыкли трудиться. В обществе же как обычно складывается - человек на службе приносит пользу, изо всех сил старается, все это в основном ради блага своего и близких. - на этих словах Аверин поднял вверх указательный палец, похожий на вареную сосиску. Вслед за пальцем он многозначительно поднял вверх глаза, всматриваясь в поперечную трещину на потолке, которая, очевидно, обозначала общественный строй - И дело это, то есть я имею в виду труд, слава Богу, пусть и с недавних пор, но сугубо добровольное.  И у каждого есть, так сказать, право выбора. А у здешних выбора никакого нет, дело для всех едино, и отказаться тоже права никакого нет… 

- Они свой выбор сделали, когда сюда попали. - Перевалов снова погрузился в работу. Продолжать ему не хотелось. Но Аверин, видимо, во что бы то ни стало решил что-нибудь обсудить, и крепко ухватился за первую тему, пришедшую в его тучную голову.

- ...Если это попытка приучить их к порядку и основам праведной человеческой жизни - то зачем? - Аверин улыбнулся сальной улыбкой - Все равно большинство из них, покинув наши места, не увидит свободы дольше, чем пару месяцев. И потом снова к нам: привет, вот уж не ждали! - он  почти пропел последнюю фразу и театрально раскинул руки, имитируя объятия. Хотя здесь отродясь никто никого так не встречал. - И очень я сомневаюсь, - снова глубокомысленный палец вверх - что они потратят эти долгожданные минуты свободы, так сказать, на общественно полезный труд. Чуждо им. А нам одна морока. Запереть и забыть, я так считаю. Они тут себя сами неплохо развлекают.

«И ты сам себя тоже неплохо развлекаешь» - подумал Перевалов, а вслух ответил:

- Без труда человек обратно в обезьяну превратится. Мне здесь только обезьян не хватало. Но не нам решать. Давайте к делу вернемся.

В чем-то Перевалов был согласен со своим размахивающим руками собеседником. Ежедневная трудовая обязанность приносила пока больше хлопот управлению, чем реальной и значимой пользы. Цеха для работы отстроили и открыли недавно, до этого поступающие жили по иному распорядку. Любые перемены несут в себе волнения. Часть местных обрадовалась нововведениям, остальные были сдержаннее. Но поводов покидать камеры стало больше, а соответственно, работы для сотрудников тоже прибавилось. В любом вопросе всегда есть сторонники и противники, и, видимо, в числе, последних был и Аверин. Перевалову было все равно. Его основными задачами были поддержание общей дисциплины, управление работой подразделений и статистика. Поэтому он больше размышлял о заключенных с точки зрения цифр в своих отчетах. Три единицы в строке прибывших плюс, одна единица в строке пребывающих минус. В последнее время у него повысились показатели смертности, и его это беспокоило больше того, чем заключенные занимаются в течение дня. Не настолько сильно повысились, чтобы могло придраться начальство, но Перевалов в силу своей дотошности замечал любую намечающуюся тенденцию. Основными причинами были болезни, в числе первых - туберкулез, а также два суицида, что было отклонением от нормы ровно в два раза. Единственная причина в этой строке отчета, которая никогда не вызывала у него беспокойства -  убыль вследствие исполнения официальной меры наказания. Даже наоборот, если бы она вдруг начала расти - он бы испытал, скорее всего, что-то вроде спокойного удовлетворения. Больше легитимных минусов - меньше ответственности.