Бабочка надежды

Бабочка надежды

Солнце поднялось над горизонтом и разгоняя сумрак ночи. Первые лучи его упали в лесную чащу. Они осветили страшную картину последствий трагедии, произошедшей под покровом темноты.

Эльфийское поселение, стоявшее здесь уже долгие годы, и находившееся под покровительством лесного духа Ламалеи, было разрушено и выжжено дотла, а жители его вырезаны поголовно. Все от мала до велика. Клан Ламалеи перестал существовать. Он стал еще одной жертвой кровавой бойни лесных и пещерных эльфов, так как находился в пограничной зоне между этими, теперь уже разными, народами. За давностью веков никто уже и не вспомнит, что разделило некогда великий и могучий народ.

Над разоренным поселением пролетала бабочка. Она опускалась и кружилась то над одним бездыханным телом, то над другим, как будто кого-то искала: пролетела над мертвой девочкой, сжимавшей в руках соломенную куклу, пригвожденную к ее телу стрелой с белым оперением, над ее матерью, со страшной раной на голове лежавшей рядом, над воином в обожженных кожаных доспехах с тонкой эльфийской саблей в руке, лезвие которой было покрыто чей-то, уже засохшей, кровью и лежавшего в луже собственной. Бабочка кружила и кружила надо мертвыми телами не решаясь сесть и отдохнуть в своем траурном танце - полете. И вот похоже она обнаружила то, что, по ее мнению, ей подходило больше всего. Совсем юный эльф. Парнишка, лежавший раскинув руки и ноги в стороны и с невидящим взглядом, смотрящем в небо. На нем не было кожаных доспехов воина. Просто не пришло его время. Из груди в районе сердца торчала стрела с белым опереньем, а вокруг того места куда она вошла, бурело на одежде кровавое пятно. Юнец не познавший ни любви женщины своего племени, ни сладости побед в боях, ни горечи поражений.

Бабочка кружила над телом юноши будто бы в раздумье. А затем села рядом со стрелой так неуместно торчащей из груди парня. Она поползла по одежде до распахнутого ворота рубахи и спустилась на кожу мертвого тела. Сначала ничего не происходило, насекомое просто сидело, сложив свои крылья. Но затем замерцало зеленоватое свечение и крылья бабочки раскрылись. С них посыпались золотые искры, осыпающиеся на грудь паренька. Стрелу, обвила нить зеленых светящихся лиан, и та плавно вышла из тела мертвого эльфа. Прошло еще какое-то время. Искры сыпались и свечение не прекращалось. Бабочка упорно продолжала свою работу.

Вдруг тело эльфийского подростка дернулось в судороге и мелко, мелко затряслось, а затем грудь парня начала подниматься и опускаться. Волшебное насекомое вспорхнуло и устало полетело прочь, уже никого не выискивая. Несколько мгновений и она растворилась в лесной чаще.

Юный эльф поморщился и распахнул свои большие миндалевидные глаза, доставшиеся в наследство от матери. Минуту он смотрел в синее небо. Затем резко сел и скрючился от боли, схватившись руками за то место, где только что торчала вражеская стрела. Парень посмотрел на свою грудь и глаза его расширились от удивления и страха. Кровавое пятно в районе сердца напоминало ему о том, что случилось прошедшей ночью. О его родном клане, жестоко истреблённом пещерными выродками. О страшных магах, швыряющих магическим огнем, который пожирал живую плоть, а одежду только обугливал. О темных эльфийских девах – стрелках, сеющих смерть среди женщин и детей его племени. Как он сам, сидевший в дозоре у темной скалы, услышал неладное и покинул свой пост, сжимая в руках лук. Он прибежал сюда вопреки приказу старшего товарища оставаться на месте и продолжать наблюдение.

Темные пришли со стороны Носатого отрога, из заброшенных пещер. Так считали старейшины его клана. Хотя дозор с той стороны не снимали. Значит восточные дозорные, а это был его друг Вороний клюв Монго с отцом, не сумели сообщить клану о нападении. Скорее всего они погибли первыми.

Картины страшной ночи всплывали перед глазами юного эльфа одна за другой. Воины его племени пытались защищать семьи, по одному, по двое сражаясь возле своих домов, но силы были слишком неравные. Они гибли один за другим, пытаясь продать свою жизнь как можно дороже.

Он, Пиланок Зеленый Цветок, сходу включился в битву и даже успел выпустить десяток стрел по врагу сразив одну из темных эльфиек, стрелявших с большого плоского камня в центре поселения. Но ее напарница, заметив гибель подруги с разворота и почти не целясь послала стрелу в ответ и … попала прямо в сердце Пиланоку. Острая боль пронзила все тело. Он пошатнулся и упал, раскинув руки и ноги в стороны. И на этом его воспоминания обрываются.

Теперь же он видит результаты кровавой жатвы. Парень теряет силы и в беззвучном рыдании падает на землю закрывая голову руками и пытаясь спрятаться от этого кошмара.

‒ Зачем? Зачем они это сделали? – шепчет он. – Это несправедливо! Этого не должно было произойти!

Прошел час прежде чем он успокоился.

‒ Надо сложить погребальный костер, ‒ сказал он сам себе. – Мои соплеменники должны уйти правильно, на солнце, и светить оттуда ярко давая жизнь и тепло всему живому вокруг, а не пропасть в глотках голодного зверья и отправиться к ночным демонам и холодной луне.

Он сложил погребальный костер. Обливаясь слезами и размазывая по лицу сопли начал стаскивать своих истерзанных соплеменников на алтарь огня. За одним таким костром он сложил второй и третий. Хотя его клан не отличался многочисленностью, но парень провозился до самого вечера, не вспоминая ни о еде, ни о воде. Только когда догорели остатки его последних соплеменников, он ушел в свой дом с выбитой дверью и перевернутой мебелью и жадно напился из кувшина сока Магавы, который ежедневно добывала мать из ствола этого щедрого дерева. Кувшин стоял всегда в углу на полу и чудом уцелел. Затем он привычными движением зацепил свой гамак за кольца на стенах и провалился в темноту сна. От усталости и душевной опустошенности небытие быстро завладело его сознанием.