Бабуля, призрак и медсестра.

Бабуля, призрак и медсестра.

Она сидела на краю больничной койки, ссутулившись, маленькая и хрупкая, словно фарфоровая статуэтка. Почтенный возраст отметил её лицо сетью морщин, подобно старому дереву, изрезанному трещинами времени. Однако в уставших глазах, цвета потёртого бархата, угадывался отблеск прежней искры.

К ней пришла гостья, хотя и не была желанной, но неизбежной спутницей человеческого удела. Никто не знал её истинного имени, но имела прорву метких прозвищ: Костлявая, Жница, Серп Бытия. Ныне она предстала перед старушкой в образе молодой девушки, почти ребёнка, с ясным взором и тихим голосом.

- Госпожа Смерть? - вопросила старушка.

- Гостья будет достаточно, - отозвалась та. - Вы знали, что я приду.

Старушка кивнула, будто зная продолжение.

- Что ж, не чужда мне ваша компания за столько лет. А всё же, не ожидала увидеть эту юную личину. Говорят, вы носите маску, соразмерную взгляду вашего визави в последний миг.

- Не маску, а лик, годный созерцать перед переходом, - возразила Гостья. - Для детей - невинность, для юнцов - саму весну, для иссохших сердец - зрелость, а старым душам я предстаю Ребёнком. Завершая круг.

Старушка склонила голову набок, вслушиваясь. Запел жаворонок, будто желая подтвердить сии слова.

- Так уж оно вышло, я прожила долгую жизнь, но ещё не пресытилась ею, - смолкла она на миг. - Конечно, меня ждёт нечто иное, однако жаль покидать знакомый мир, полный шорохов и запахов. Даже эту палату я буду помнить, как родное гнездо.

Гостья понимающе кивнула.

- Истинно, многие привязываются к своей оболочке. Особенно старые души, познавшие вкус бытия. Но скоро вам предстоит распрощаться с этой плотской темницей, чтобы воспарить вновь.

Старушка вздохнула. Потом поведала то, что таила в мыслях давно.

- Гостья, сущность у вас - древней мудрости. Я хочу спросить - зачем, кажется, эта жизнь? Любовь приходит и уходит, цветы вянут, счастье - миг, а боль неисчерпаема. Дети покидают матерей, люди теряют друзей. И каждый уносит с собой кусочек нашего сердца.

Лицо Гостьи осталось безмятежным:

- Из сих смертных лишений и возникает потребность совершенства. Посредством потерь мы обретаем понимание Вечности.

- Но ведь сама память остается без следа! - возразила старушка, - Значит, Вечность - не для нас, живущих краткий миг?

Гостья наклонила голову, взирая с пониманием.

- Даже если всё забудется, то жизнь и есть сама Вечность, витающая в миге. Любовь - это жертва, полная и окончательная. Вечный дар непостижимой щедрости - избавиться от всего во имя одного свечения. Какие еще нужны доказательства бессмертия?

Старушка устремила взгляд вдаль.

- Это прекрасно, милая Незнакомка, если бы лишь хватило сил пойти до конца. Но добро так сложно дается нам, падшим тварям.

Гостья склонилась ближе.

- Увы, таков человеческий удел. Вы прошли долгий путь любви и самопознания. А прощение - высшее проявление любви. Это и есть смысл всей жизни! Простить все обиды, встретив конец с ясной душой.

Старушка глубоко вдохнула.

- Я прощаю своих обидчиков, как и прощаю себя. Надеюсь, час моего ухода не за горами, но я не боюсь. Я вовсе не дрожу, - речь её обретала уверенность. - Я сыта миром, перебрала все крохи, разлуки и встречи, и не ропщу на судьбу. Ибо не впала я в отчаяние и плач. И, будь хоть весь ад передо мной, благословляю жизнь!

Гостья благосклонно кивнула. Свечение озарило облик старушки, будто сквозь смертные остатки пробилась бессмертная искра её души. Дева-Гостья поднялась, ставшая вдруг невесомой и эфирной. Из уст её излились слова подобно песне лебедя:

- Таков путь Души к освобождению. Не страшитесь ухода в грядущее, но обратите лик к вечному сиянию. Благословенны мудрые, идущие этим путём.

И рассеялся образ Гостьи будто в предрассветной дымке. Ясное спокойствие снизошло в палате. Старушка закрыла глаза.

.............

Сколько времени прошло, было неясно, но старушка вновь открыла глаза. Дверь палаты отворилась, и вошла медсестра - молодая, с лучистым взглядом.

- Как вы себя чувствуете, бабуля? - проворковала она приветливо.

Старушка скользнула по ней рассеянным взором. Только что ей виделось иное лицо, в нём заключалась вся мудрость мироздания.

- О, дитя моё, если бы ты знала, - прошелестела она устало.

Медсестра взялась поправлять подушки, приводя постель в порядок. В её заботливых движениях угадывалось особое тепло, не одна из тех суетливых сиделок.

- Я заварю вам ромашковый чай, бабуля. Это вам поможет успокоиться.

- Чай, говоришь? Чайку я бы не отказалась, - речь старушки словно повеселела. - В моей комнате был старый комод. В нём хранились баночки с травами. Без чая не бывало ни дня.

Медсестра улыбнулась с искренним пониманием. Она села рядом с койкой.

- Я вижу, вы из тех, кто знает толк в настоящем русском чаепитии. Ромашка, мята, смородина - всё по сезону, по старинке. Готова поспорить, у вас был целый ритуал приготовления!

Старушка закивала с живостью ребенка.

- Вот-вот, мой ангел! Как же это важно - собирать сборы. Помню, я выходила на поляну за домом с корзинкой, благословясь. И благодарила землю за её дары. А уж как запахи смешивались, когда травки заваривались! Вся квартирка пропитывалась ароматом лета, верите?