Багровый папоротник ΙΙ. Война цветов

Часть I. Долгий путь домой Глава 1. Эдельвейсбери

Часть I. Долгий путь домой

Блаженно прикрываю глаза, наслаждаясь горячими потоками воды, стекающими по телу. Кровь, грязь, всё смывается, оставляя бурые разводы на ванне.

Вспышка.

Появляются по очереди лица учёных. Сначала Энди смотрит с упрёком, показывая на простреленную ногу:

— Это ты виновата!

Затем Зои в разорванной одежде и с широкими порезами от зубов указывает на кровоточащую рану в животе, откуда выпадают внутренности:

— Это из-за тебя! Зачем ты стреляла в него? — голос дрожит от неприкрытой ненависти.

Джонатан выползает из тумана. Конечности вывернуты в разные стороны, а кости торчат.

— Ты смотрела, как меня убивают. Не вмешалась, а теперь все мы здесь. Мучаемся каждый день!

Вскрикиваю, захлёбываясь водой и слезами. Сползаю по холодной плитке в ванну и обхватываю голову, пытаясь заглушить голоса.

— Я не хотела этого, — бормочу, раскачиваясь туда-сюда. — Не хотела!

— Не имеет значения, Рокси. — Марго, абсолютно нагая, садится рядом и кладёт руку мне на плечо. — Мы умерли там.

— А ты здесь, наслаждаешься жизнью. — Фобос отодвигает шторку и взирает сверху-вниз. С одежды капает кровь, которая смешивается с горячими струйками и клубится рядом с моими ступнями. — Я потерял брата. Мать теперь рыдает над пустыми могилами. Несправедливо.

— Пожалуйста, — взмаливаюсь, прося прекратить. — Хватит!

Свет мигает. Из слива поднимается густая вязкая субстанция багрового цвета. Быстро заполняет ванную и переливается через края, оседая на кафеле уродливой лужей. Я по горло в крови, которая пузырится, пенится, попадая в глаза и заливаясь в рот. Меня начинает потряхивать от рвотных позывов, желудок скручивается в тугой узел, норовя вылезти по пищеводу наружу.

— Теперь это твой крест, подруга. — Присцилла нежно поправляет мне волосы. Пальцами приподнимает подбородок, заставляя смотреть прямо ей в глаза. — Мы тоже хотели жить.

Надрывно кричу и подскакиваю в кровати, запутываясь в одеяле. Безудержные рыдания перекрывают доступ к кислороду, и я в ужасе мечусь по постели, прогоняя кошмар. Кайс притягивает меня к себе, накрывая руками.

— Чш-ш, это просто сон.

— Нет, это было! Было!

— Всё прошло, маленькая, — шепчет он мне на ухо, баюкая в объятиях. — Ты в безопасности. Я рядом.

Друзья приходят во снах каждую ночь с тех пор, как мы вернулись из лепрозория. Иногда по одному, а иногда, как сейчас, вместе. Но всякий раз это нестерпимо больно.

Прошёл месяц.

— Они не простят меня, — всхлипываю. — Никогда.

— Ты ни в чём не виновата перед ними, — Кайс ласково гладит меня по щеке. — Они это знают. Теперь прости себя сама.

— Не могу, — прикусываю губу, сдерживая очередной судорожный вздох. — Энди и Зои погибли из-за меня. Если бы я не ранила Энди, он добрался бы до лепрозория, а Зои не кинулась его спасать. Я запустила цепочку смертей! — перевожу взгляд на Кайса. — Близнецы, Марго, Цилла – все пожертвовали собой ради нас, а я не хочу жить с этим. Я не просила себя спасать!

Кайс шумно втягивает носом воздух, подыскивая нужные слова. Мы говорим об одном и том же каждую ночь, и сценарий не меняется. Кайс прижимает меня к груди, укладывая подбородок на макушке. Слышу, как стучит его сердце.

— Не нужно просить о спасении тех, кто тебя любит. Это само собой разумеющееся, и каждый поступил так, как чувствовал. Для учёных тоже не было никаких гарантий, даже если бы они попали в лепрозорий вместе с нами.

Секунду молчу, а потом поступаю как обычно. Сбегаю.

— Мне нужно на воздух.

Выбираюсь из объятий Кайса и спускаю ноги с постели на ледяной пол. Кожа тут же покрывается мурашками. Кайс не идёт следом, уже знает, как будет. Касанием включаю ночник, распугивая тени по углам. Натягиваю джинсы с чёрной водолазкой, нахожу носки в тумбочке, обуваюсь и прихватываю парку.

— Пойти с тобой? — все же спрашивает он, заранее зная ответ.

— Нет. Скоро вернусь.

Осторожно прикрываю за собой дверь и на цыпочках пробираюсь по коридору, чтобы не разбудить Блю и Джейса. После лепрозория живём все вместе. С поддержкой проще справляться с новой реальностью. А ещё мы посещаем ежедневные обязательные сеансы с реверсскими психологами, помогающими восстановить изувеченное сознание.

Беннет сказал: «Как ни крути, вы просто люди». Не ошибся. Никакая подготовка не способна предотвратить деформацию личности, если тебя лицом к лицу сталкивают с тем, что принято называть «невозможным». Вчетвером мы носим статус «частично непригодных», временно освобождающий от боёв на фронте, но обязывающий к стратегическим планированиям в тылу. Или к Сортировке. К ней, к сожалению, мы имеем прямое отношение, как и другие Гарпии.

Украдкой бросаю осторожный взгляд на дверь Криса, но тут же отворачиваюсь, почувствовав укол под рёбрами.

— А мне можно с тобой? — Вздрагиваю. Джейс стоит в дверях возле своей комнаты. Уже одетый. В руках вертит пачку сигарет. — Я тихо.

Молча киваю, и мы покидаем квартиру. Отмечаемся на охранном посту и, после коротких возражений военных, в тишине поднимаемся на лифте. Снова отмечаемся и получаем зелёный свет на выход из Реверса. Плетёмся вдоль дороги, ведущей к озеру. Намеренно обходим стороной Некрополь, хотя так быстрее срезать путь. Перед глазами тут же проносится воспоминание о похоронах.

Плач убитых горем родственников, монотонная речь проповедника. Море цветов, портреты погибших и почётные залпы орудий. А потом прощание у гроба с единственным телом, которое удалось спасти.

Присцилла лежала в белом платье в окружении красных роз, будто рассыпанных повсюду рубинов. В рыжих волосах запутался венец из остролиста, на губах бордовая помада, а кожа такая бледная, словно сделана из фарфора. Моя подруга выглядела как прекрасная лесная нимфа, уснувшая вечным сном.