Багряное Пламя

Глава 9

- Не нравится мне это место, очень не нравится, - в очередной раз решил высказать свои чувства Альвин.

Уже два дня мы стояли лагерем на самой опушке, ожидая непонятно чего. Я медлил, и никак не мог решиться войти под кроны этого древнего, почти что живого существа. Тысячелетние сосны, огромные и необхватные, будто с немым укором взирали на нас, предостерегая от необдуманных действий. Я знал: стоит нам войти, и дороги назад не будет. Именно там всему предстояло решиться, именно там должен будет закончиться мой поход в земли Ауреваля. И мне должно было войти туда немедленно и покончить со всем тем злом, что творилось здесь. Но я все же медлил, часы напролет проводя в размышлениях и прострации, лишь наблюдая за лесом Килмара с безопасного расстояния, будто в один прекрасный момент он мог обрести ноги и, сорвавшись с места, поглотить меня.

- Мне тоже не по душе это место, - согласился я, в очередной раз обводя взглядом выстроившуюся в ровную линию стену леса, - и вот теперь, спустя годы пути к цели, мне хочется повернуть обратно, и никогда больше сюда не возвращаться.

- Если мы и дальше будем торчать здесь, рано или поздно один из патрулей Корнелия обнаружит нас, и вот тогда ваше «не нравится» превратится в «не вырывайте мне ногти раскаленными щипцами», - сердито вмешался в наш разговор Тукка.

Последнее время он не мог найти себе места, обшаривая местность и днем и ночью в поисках врагов, которые, по его мнению, только и ждут, чтобы схватить нас. Близость этого леса тяготила его, впрочем, как и всех остальных, и потому в своих рейдах он старался держаться от него подальше. Огромное равнинное пространство, которое мы пересекли, как выяснил Тукка, тянулось идеально ровным кольцом далеко за горизонт, и было просто удивительно, почему мы до сих пор не наткнулись ни на один из патрулей, должных сновать по этому открытому пространству взад и вперед.  Быть может, стратег решил ограничиться только охраной самого капища, если такое имеется, или же просто не стал распылять силы в преддверии грядущей войны. Я ощущал странное напряжение в груди, какое бывает перед каким-нибудь важным и ответственным делом, и потому не мог спокойно есть и спать. Липкий холод не отпускал, сковывая по рукам и ногам, и даже пламя костра не могло согреть меня, заставляя подолгу сидеть около тепла, кутаясь в меховые одежды. Как бы то ни было, волнение только возрастало, и медлить уже было нельзя.

- Выступаем через полчаса, - тихо, будто самому себе, прошептал я почти одними губами.

Но, как ни странно, даже этого молчаливого приказа оказалось достаточно, и отряд, до того пребывавший во сне, пришел в движение, вначале медленно и будто неохотно, но всё быстрее и быстрее. Хватило десяти минут, чтобы убрать палатки, завалить костровую яму и убрать все следы нашего здесь пребывания. Настало время для последнего рывка, и сегодня я собирался встретиться с тем, кто называл себя Килмаром, как бы в конечном счете ни закончилась эта встреча.

Я никогда не верил в сказки, всегда предпочитая иметь дело с объективной реальностью, но здесь, в этом лесу, казалось, возможно любое чудо, какое себе только можно вообразить. Наверняка, если посмотреть на этот лес с высоты птичьего полета, форма его, идеально круглая, невозможная в природе, вызовет множество вопросов, которым суждено будет остаться без ответа. Что заставляет деревья расти подобным образом? Древняя магия? Или божество, здесь обитающее? Всё здесь выглядело так, будто имелся какой-то план, следуя которому следовало расти каждому дереву, каждой травинке и кусту, образуя неприметные на первый взгляд узоры и живые конструкции. Я попытался вновь вызвать то состояние, в котором мне удалось излечить кемета, вновь узреть Изнанку мира, и когда это получилось, я едва не ослеп от увиденного.

Здесь находилось сердце нашего мира, теперь я точно знал это. Все нити тянулись вглубь леса, огромные пульсирующие пучки энергии, переплетающиеся и извивающиеся подобно венам в теле человека. Небо надо мной напоминало пестрый восточный ковер, рисунок которого выткал сам Творец. Теперь я не видел даже очертаний реального мира, а только лишь его схему, наполненную немыслимым количеством моделей существующих предметов, питаемых бесчисленными нитями жизней, спускающимися с неба, и прорастающими из-под земли. Я видел все гораздо ярче, чем прежде, видел сам великий замысел, благодаря которому весь наш мир смог быть создан. Но кем? Я затронул рукой тончайшую нить, связывающую маленький куст с единым потоком жизни, и в изумлении наблюдал, как тело его, сотканное из разноцветной переливающейся материи, рассыпается и гаснет, лишенное подпитки.

Люди же, сколько я ни вглядывался, представлялись лишь серыми очертаниями, внутри которых на первый взгляд почти ничего не происходило. Я знал: можно «пришить» к человеку любую из этих нитей жизни, и отдать ему энергию, предназначавшуюся для того, кому она принадлежала, можно даже связать энергии двух человек, как это делал Альвин, но убить человека подобным способом или же хоть как-то повлиять на него, казалось делом невозможным. Будто мы были не частью этого мира, живущего по своим законам, а инородными телами, холодными, подобными осколкам железа, застрявшими в живой плоти мироздания. В лесу близ лика Огреда я совершенно точно мог наблюдать биение жизни в животных: зайцах, оленях, волках, но не в нас самих. В тот день я не придал этому достаточно значения, потому как едва мог удерживать взгляд на чем-то одном, не теряясь в бесконечности бытия каждую секунду. Здесь же мир почему-то казался статичным, застрявшим в каком-то одном моменте своей жизни. В прошлый раз я мог видеть в какой-то мере и прошлое и будущее всего живого вокруг, бесконечно изменяющееся и неуловимое, здесь же всё находилось в полнейшем спокойствии и забвении, нити казались однотонными и одинаковыми. И это сильно настораживало.



Отредактировано: 08.06.2018