Байка в наследство

***

Я возвращался домой от моего друга, Мишки. Уже стемнело, и приходилось то вглядываться вперед, то смотреть под ноги. Белые кроссовки шаг за шагом пытались догнать друг друга. Вечер был безветренный, но влажный. Я не спешил, но наслаждаться дорогой домой мне мешали навязчивые мысли – история, которую рассказал Мишка, всё никак не выходила у меня из головы.

Городскую легенду о Звере и Инкубе я слышал в детстве еще от бабушки, в той деревеньке, в которой она живет, эту пугалку все знали и боялись. Сама собой она похожа на миф и не нагоняет той липкой всепоглощающей жути, как японские аналоги.

Зверь и Инкуб – воюющие демоны, нашедшие пристанище в человеческой душе. Легенда гласито якобы Инкуб, демон-искуситель, подсмотрел идею вселиться в человека и тем самым сберечь свою сущность у Зверя, яростного человека-оборотня, а тому это пришлось не по нраву, и с тех пор он со своей стаей гоняется за теми, кто носит в своей душе Инкуба или его потомков.

История перестала меня пугать, как только я вышел из детсадовского возраста. Странным было слышать её от Мишки, утверждающего, что это именно местная городская легенда. В этот город мы с Отцом переехали не так давно, и он был далеко от бабушкиной деревни.

Как сельская байка стала здешней городской легендой?

Об этом я и думал. Идти мне было пару кварталов от района многоэтажных дворов до частных домиков, один из которых снял отец. От Мишки я вышел поздно, мы опять засиделись, так что вокруг уже начали сгущаться туманные сумерки и зажигаться редкие тусклые фонари. Дождь сегодня не шёл, но воздух был таким влажным, что уже скоро мне пришлось убрать мокрые волосы от лица под капюшон толстовки.

Такой путь я проделывал не впервые и уже успел хорошо запомнить дорогу. До последнего фонаря оставалось несколько метров, пройти мимо двух подъездов, а потом через дорогу предстояло нырнуть в неосвещенный двор с побитым асфальтом. Я по привычке пошарил в карманах куртки в поисках телефона, но вспомнил, что тот сел. Мне и пришлось собираться домой только потому, что он разрядился, а Мишкина зарядка не подходила. Я с досадой вздохнул и, сунув телефон обратно в просторный карман, остановился у последнего фонаря.

Соседний двор манил и отталкивал всепожирающей темнотой. Даже окна ни на одном из этажей уже не горели. Всматриваясь, я видел лишь очертания толстого дерева, но знал, что силуэты ржавых качелей, турники и лавочки друг напротив друга никуда не исчезли, они просто утонули в надвигающейся ночи.

Всего четыре подъезда, а дальше опять будет свет. Набрав полную грудь воздуха, я шагнул навстречу мраку. Чем быстрее пройду, тем раньше доберусь домой – всё просто.

Краем глаза я заметил движение – скользкое и почти неуловимое, будто тянущееся за мной. Я разом обернулся, но ничего не заметил, лишь мигнувший соседний фонарь.

«Тень от ноги», – рассеянно подумал я.

– Ага, – выдохнул бархатный мелодичный голос мне прямо в ухо, только вот непонятно в какое, потому что я отчетливо услышал его сразу со всех сторон от себя. Я был уверен сейчас только в одном, кем бы ни был говоривший – он улыбался.

Я что есть мочи дал дёру, как последний трус, потому что никак не мог отделаться от ощущения, что этот кто-то холодным дуновением следует за мной. От Мишкиного дома мне по пути не встретилось ни одного человека. Только припаркованная красивая машина, которую раньше я точно не видел, да сверкающие собачьи глаза из арки-въезда одного из дворов. Мне ещё пришлось обходить, идти не в туннель к собаке, а наискось через другой двор, потому что зверюга была явно крупной и утробно рычала. Я не боялся её, но заразиться каким-нибудь бешенством уж точно не хотелось.

Теперь эти обстоятельства казались мне странными. Удивительно, что мои ровесники не сидели на лавочках или детских площадках, или запоздавший работник не возвращался домой. Кроме меня не было никого, ни единой живой души, кроме той собаки в туннеле.

Преодолев половину двора, я перешел на шаг, чтобы перевести дыхание. Движением могла быть увязавшаяся за мной голодная собака, а голосом – разыгравшееся воображение. С этими мыслями я на ходу обернулся.

Под тем крайним фонарём, под которым я был совсем недавно, кто-то стоял. Темная мужская фигура – безликая тень. От него ко мне по асфальту тянулись чернильными щупальцами извилистые линии. От очертаний его ног прямо к моим белым кроссовкам. Я попытался отойти, разорвать соединяющую нас тень, но понял, что не могу сделать и шагу. Мне не оставалось ничего, как вновь безропотно поднять на него глаза.

Под фонарем больше никого не было, но от этого легче не стало. Я был почти уверен, что он возвышается за моей спиной ещё до того, как его голос снова зазвучал со всех сторон.

– Не беги, этого он от тебя и ждёт.

– Кто?

Я не знал, прозвучали ли мои слова вслух, или я спросил одними губами, но он ответил.

– Зверь. Он на тебя охотится и уже давно.

Почему-то я сразу вспомнил, как рычала та собака и как горели её глаза – красным. Не сразу до меня дошло, что этот злой утробный рык я слышу и сейчас. Казалось, стоило мне обернуться – чудовище на меня накинется.

– Не двигайся. Все его глаза смотрят в разные стороны и никогда не могут сойтись в одной точке. Пока ты стоишь, у него меньше шансов тебя заметить. – Отозвался мужчина за спиной. Он читал мои мысли.

Одна из его теней ласково меня обогнула, будто обнимая. Такое холодное плавное движение, как дуновение ветра. Даже через куртку ощущалось, как волоски на спине от потустороннего прикосновения встают дыбом, а от копчика к шее пробежала дрожь. Я рефлекторно дёрнулся и тут же испуганно обернулся, вспомнив, что он просил не шевелиться.

Вопрос про глаза разом отпал. То, что ломанулось прямо на меня с противоположного конца тёмного двора, было не собакой, и даже не волком. Это был огромный чёрный зверь выше человеческого роста в холке, рот его тянулся от уха до уха, обнажая до пенящихся слюной дёсен острые клыки. По всей его морде и телу моргали красные глаза.