Байки Чумазого: сказка для взрослых

Глава первая: Грустная предыстория.

Байки "Чумазого"
ВНИМАНИЕ!!!
Дорогой читатель! Если ты перешел на страницу этой книги, значит, ты решил отвлечься от бытовых проблем, повседневной рутины и провести время за чтением легкой и веселой, а порою даже сумасбродной юмористической истории, то ты сделал правильный выбор. Но, если ты обидчив, и твои чувства оскорбляют разного рода шутки и события, то тебе лучше покинуть эту страницу и поискать для чтения что-то другое. Не надо, не оскорбляйся. Написанием этой книги автор не ставил целью кого-либо обидеть или оскорбить. Целью автора является написание легкой и веселой истории, а она могла бы произойти с кем угодно, где угодно и когда угодно. Если ты все же решил продолжить чтение, тогда просто погрузись в этот мир и наслаждайся.
Глава первая: Грустная предыстория.
Эта удивительная, даже невероятная история случилась давным-давно, а местами даже совсем недавно. А берет она свое начало во времена, когда люд честной да славные богатыри уже перестали бороться с крылатыми ящерами-змеями да драконами, исчез из поля зрения Кощей бессмертный да подруга его Баба-Яга, но в отдаленных хуторах дремучий люд веровал в существование всякой нечисти в виде Леших, Водяных, жутко боялся Кикимор болотных да всякого рода утопленниц, а ведьмы наводили жуткий страх на обывателей сел и деревень.
В одном из таких хуторов близ дремучего черного леса и произошло то событие, в которое очень трудно поверить, но которое имело место быть.
Слыхивали ли вы о временных порталах, что имеются в разных точках земного шара? И то, что всякая аномалия творится на подходах к ним да нечисть всякая селится близ него? И о том, что заплутавший путник, забредший в дебри сам или по прихоти нечисти лесной али горной да болотной вдруг бесследно исчезал и появлялся полоумным спустя дни, месяцы или годы и нес такое, что никто ему не верил, а если верил, то впадал в ужас и места лютые обходить стороной стал.
Так вот, в этом небольшом даже по тем меркам хуторе жизнь шла обыденно. Днем каждая людина мужецкого пола была занята в полях, а бабы заняты домашним хозяйством, молодые девчата были увлечены пряжей да шитьем, а вечерами вся гурьба молодых парней да девушек высыпали на улицы и резвились с такою силою, что радость гуляний прогоняла усталость, и жизнь казалось красивой и счастливой. 
Но не все жили тем образом, что описал я выше. Если бы вы могли бы видеть и слышать то, что там происходило в один из вечеров, вы бы услыхали, как в ту ночь да при полной луне пели песни, да так душевно и красиво пели местные девушки, и как кто-то пьяным громким голосом, пытался их перепеть на свой лад.
Знакомьтесь. Этот полуживой полумертвый человек мужицкого пола, ростом метр шестьдесят в прыжке, с лохматой черной головой и заросшей физиономией, что горланит всякие непотребные песни - Михась Чумазый. Чумазым прозвали его за то, что купался он редко, так как боялся быть утянутым Водяным да русалками и потому ходил грязным. 
Так было не всегда. Михась родился в семье местных крестьян, был единственным сыном в семье, а потому пеклись об нем родители так сильно, что даже княжеские особы бы позавидовали такому вниманию. Хозяйство водилось доброе. Так как родители его были людьми работящими да хозяйственными, то по двору гуляли множество птицы разной да скотины. Только рано Михась Чумазый осиротел.
Поселилась на окраине хутора баба одна. Не было в ней красоты писаной, да только мужиков она к себе манила, а чем так никто и не знал, но то один, то другой бежали к ней сломя голову да несли всякое добро и ночевать оставались. Выли от такой напасти бабы местные, да поделать ничего не могли. Вот и отец Михася долго крепился да сорвался. Набрал добра да гостинцев разных и помчал к ведьме, себя не помня. Напрасно жена его остановить пыталась, до ума и сердца его достучаться. Оттолкнул он ее да со стеклянным взглядом в ночь пустился.
День шел, другой, неделя, а муж убитой горем женщины так и не вертался. Оставила Михася мать у соседки да пошла до ведьмы той, какая мужа из семьи увела. А та будто знала, что придет к ней соперница. Сидит во дворе в одном исподнем да волосы начесывает, а отец Чумазого так и вьется псом вокруг нее. Завидел он жену свою и будто подменили его,  благим матом заорал на нее, со двора погнал, а вслед псом залаял. Бежала жена прочь от ведьмина двора, а вслед ей по затылку смех ведьмин бил да мужнин лай.
Долго бежала лишенная разума от потрясения женщина через лес густой. Ветки густорастущих деревьев и кустарников били по лицу безжалостно, одежду рвали клочьями, но не ощущала боли телесной, так как душевная была гораздо сильнее. А добежав до обрыва, сиганула с него женщина, руки расправив словно крылья и будто птица устремилась в полет. Только люди не птицы и камнем упала она в воду. Минут пять гуляли волны по воде от ее падения, да поутихли. Ровная гладь воды скрыла в себе еще одну загубленную душу, прямиком к Водяному отправившуюся.
Напрасно соседка и Михась ждали возвращения женщины. Ближе к вечеру ропот пошел по хутору, что дело-то нечисто. Никогда мать Чумазого дольше, чем на час от дома не отлучалась. Собрались хуторяне гурьбою и отправились на поиски. Час бродили, другой, смеркаться начинало. А так как лес этот дурной славой пользовался, то никто не желал тут впотьмах остаться и стали поворачивать спасатели обратно в хутор. И тут раздался крик. Один из хуторян нашел обрывок одежды женской на ветвях. Затем нашли другой да третий и кровь на траве под ветвями. Перекрестились и испуганно озираться начали. Сумерки спускались все гуще и гуще и всем, кто в лес пожаловал, становилось не по себе. Понизу туман стал разрастаться, где-то в глуши раздался волчий вой, а над самыми головами раздался адский смех, что душу наизнанку выворачивал. Так сыч беду кликает. Самые смелые аж присели, а те, что духом послабже были и вовсе портки запачкали - одни поменьше, а другие так со всей серьезностью.
Трясясь от страха зажгли факелы.
- Ой, хлопцы, чую я, что недоброе все это. Погляди, что твориться. Будто в ад попали. Даже серы запах ноздри рвет и до тошноты все раздирает, - озираясь и прикрывая нос рукой, высказался один из хуторян крепкого телосложения.
- Та не, кажись дерьмом повеяло, - принюхавшись, заметил самый старший из них.
- Чертячим?! - взвизгнул первый, и факел выронил из рук.
- Не, пока только нашим, - все также спокойно ответил второй.
Вдруг в кустах послышался шорох. Все насторожились. Сжав крепко, кто факелы, а кто вилы гурьба стала окружать кусты.
Шорох то затихал, то вновь появлялся. Стало доноситься то сопение, то хрюканье. Хуторяне стояли с вилами наперевес, затаив дыхание. Вновь над головами раздался смех сыча да с такою диавольскою силою, что дальше сотворилось невообразимое. От смеха адского творения люди поприседали и быстро замотали головами, опасаясь нападения твари всякой со спины, а в это время с диким воплем из кустов выпрыгнуло что-то темное и лохматое, заметалось, закружилось. От визга его уши закладывало. Бросились люди в страхе врассыпную, вилы, факелы побросали. А жуть, что из кустов выскочила то за одним гналась, то за другим, пока наедине с собой не осталась. Было это уже на окраине леса, близ хутора. Упало это чудо на траву и еле отдышаться смогло, как голову его ухватом кто-то к земле прижал.
- Попался, нечистый. Вот тут-то я тебя и удавлю, - послышался бас в ночи. 
То был местный кузнец, здоровенный детина. Подковы руками гнул. Парень добрый, но связываться с ним никто не решался, а то в раз заломает и в узел завяжет. Звали его Богданом Бандурой. Фамилию свою оправдывал он полностью. Ай, как же ловко он на бандуре играл. Вся округа удивлялась тому, как это у него в его огромных лапищах инструмент музыкальный не ломался. 
"Нечистый" стал задыхаться и о помощи просить хриплым писклявым голосом. Но кузнец был неумолим. Человеком он был богобоязненным, а вот нечести не боялся. Услышал он в детстве от проезжающего мимо шляхтича историю, что по лесам, городам и округам Европы бродит воин и что охотится он на ведьм и всякую нечисть, причем всегда выходит победителем. Еще тогда решил Богдан, что тоже посвятит себя этому ремеслу и изведет всю нечисть в своих краях. И вот первая из них за долгие годы попалась ему в руки. Уж ее-то он не упустит.
Из-за туч показалась луна и осветила поляну. Кузнец увидел, что из-под ухвата торчит лохматая голова человеческая.
- Не выйдет! - гаркнул кузнец, - ты хоть в клопа превратись, а я тебя все одно удавлю.
Из лесной глуши донесся протяжный волчий вой, а затем заглушивший его душераздирающий человеческий. Кузнец дрогнул и ослабил хватку. "Нечто" с головой человека воспользовалось этим моментом и повернуло голову. Кузнец спохватился и придавил снова. В свете луны Богдан узнал в этом чудище своего односельчанина Пысу. 
Пыса был человек.... А многие уже и сомневались человек ли он, потому как уже долгое время вел себя как скотина, да и жил в хлеву со скотиною, потому как жена его и в дом не пускала. Пил Пыса давно и беспробудно. Если б на планете проводился бы конкурс на то, кто больше всех сможет самогону употребить, так Пыса бы там скандал устроил. А все от того, что все его соперники померли бы с перепоя, а Пыса требовал бы добавки, так как еще был бы не в кондиции.
На хуторе, да и во всей округе считали, что хуже Пысы был только черт, но со временем люди мнение свое поменяли, и как оказалось не в пользу Пысы.
- Отпусти, кузнец, - взмолился сдавленным голосом "нечистый". - я ж человек. Да и худа не делал никому. Уж сегодня точно.
- Не обманешь, нечисть! - и кузнец замахнулся на поверженного вражину.
- Да ты внимательно посмотри. Это ж я - Пыса.
Кузнец призадумался и отпустил его.
- И то верно. В такого даже нечистый оборотиться побрезговал бы. - Ты что тут делаешь в такой час? Да еще и в таком виде.
Пыса сел на траву, потер придавленную еще недавно шею и прохрипел:
- От вурдалаков еле ноги унес.
Кузнец рассмеялся. 
- Да ты сам как вурдалак. Рыло пропитое, опухшее, грязный, заросший, да еще и в шубе навыворот надетой. При виде тебя все вурдалаки сами поразбегутся, да еще и помрут по второму разу со страха. Тебе что, уже и летом холодно.
- Вот те крест, наложил на себя крестное знамение Пыса и, озираясь по сторонам продолжил. - Я тебе сейчас все как есть расскажу. С самого начала.
- Гляди, и впрямь Пыса. Нечисть бы крестом себя не осеняла. Ну, давай, бреши. Я послушаю.
И Богдан Бандура присел рядом, готовясь посмеяться с бреда, который должен был ему поведать "радушный хозяин для "белой горячки"".
- Я женат. И жену ты мою знаешь, - начал свой рассказ Пыса. - Хороша девка была, когда я в жены ее брал. А потом как с ума сошла. Стала втихаря женихаться с Миколой Гарбузом. Узнал я да ребра ему пересчитал. Да строго настрого наказал до моей Ксаны не приближаться, а былые шашни с нею держать в секрете от людей. Так нелюдь этот в отместку всей округе растрепал. Опозорил и меня и душеньку-голубушку мою, будь она неладна. На смех подняли нас. Плевать стали в нашу сторону, а к Ксане парубки в добродетели набиваться. Замкнулись мы в себе, а я еще и горькую запил. И от предательства и от позора. Так и стал спиваться. А Ксана пока я в хмельном угаре, стала до реки через лес бегать до ухажера. И уже пятый год бегает. Случайно узнал намедни. Ей со мной противно, видать, от того и домой не пущает, в хлеву спать стелет, так ведь по ее вине я с ровной дороги свернул в буераки.
- Высечь ее потребно было да выгнать. - сжал кулаки кузнец. Он-то и не знал истории той. Думал, что жена от Пысы гуляет из-за того, что вечно пьяный он да на самого последнего чертяку в аду похож али и того страшнее. А оно вон оно что. Это она нанесла ему рану душевную. Да такую глубокую, что человек из человека в скотину превратился.
- Хотел я, да не смог, - продолжил рассказ горем убитый человек. - Любил я ее. Ни разу на других девчат да баб не посмотрел. И сейчас чувства мои к ней не остыли.
А тут Пыса не соврал. От Ксаны своей он даже к ведьме не ходил. Да и зачем он ей такой. На селе только двоих не брали ведьмины чары - Пысу да Богдана. Пысу от того, что ведьме не было в нем потребности, потому и не чаровала его, а на кузнеца отчего-то ее чары не действовали и колдовку это ой как злило и тревожило.
А Пыса продолжал:
- Так вот, узнал сегодня я, что бегает женушка в лес до речки до казака какого-то кожный вечер. И решил я сделать так, чтоб навсегда туда она дорогу забыла. Лес то наш дурную славу имеет, а ей все нипочем. Так я решил так запугать ее, чтоб она и до краю подходить боялась. Стащил у пана Головы его шубу на меху, она от нафталину проветривалась на плетне и в лес побег. Тропинка до речки сквозь заросли одна широкая, вот там и решил ждать. Вывернул шубейку, лицо грязью перепачкал, в кусты забрался и жду. Чтоб не скучно было, с собою самогона бутыль прихватил. А в шубе-то жарко, разморило меня, я и уснул. Очнулся от того, что рыдание услышал, а то и в причитания переходящее. А веток треск, будто напролом кто несется. Ну, думаю, Ксану кто обидел, гонится за ней. Спасать надо. Попытался вылезти из кустов, да не тут-то было. Крепко шубейкой за ветки зацепился. Когда гляжу, а то Степана, что до ведьмы переселился, жена бежит. Я не сразу и узнал ее. Глаза как плошки стеклянные, одежда клочьями свисает, а по телу кровь хлыщет. Испугался я и притих. А ветки трещат. Ну, думаю, помочь не смогу, раз сам в плену кустарника так хоть поганца душегуба вычислю. А там и нет никого. А баба то дальше бежит. Потом слышу всплеск такой, будто упало с обрыва в реку что-то тяжелое. Тут я понял, что то Степана жена с обрыва сиганула. Видно, гнал ее Леший до самого Водяного. Загубили душу невинную.
Пыса смахнул слезу рукой.
- Ну ты и брехло, - заявил кузнец, - Степана жену я по дню видал с Михасем у соседки Тараторки. 
- Вот те крест. Ну, выпил я за помин души невинно загубленной и снова отключился. Очнулся, темно уже. Ну, думаю, проспал Ксану. Решил до дому идти, а дело свое завтра доделать. А вокруг невесть что твориться. Волки воют, туман стелет по земле, а над головой смех диавольский. А вокруг кустов огни горят и смрад стоит. Лица видно слегка от света огней. Человечьи. И ищут кого-то. Про запахи говорят. Ну, думаю, вот тебе, Тарас Пыса и конец пришел. Нашли тебя по запаху слуги адовы. А тут они как засмеются, да так, что душа в пятки ушла. От страха и силы откуда только взялись. Выскочил да бежать. А они визжат как бабы на реке, когда меня видят и за мной бегут. Насилу оторвался. Сел дух перевести а тут ты, - закончил свой рассказ Пыса и замолк.
- Ну и врать горазд, - усмехнулся кузнец, - пить тебе, Тарас, бросать надо, бо и не такое привидится.
- Да вот те крест, - и Тарас Пыса осенил себя крестным знамением трижды.
Вдруг, за спиной у собеседников раздался треск. Оба подскочили, и прямо на них выскочил один из хуторян. Богдан не сразу признал односельчанина и потому заехал ему по лицу наотмашь. Следом появилось еще двое с воплями о помощи. 
Рассказали они Богдану все, что видели и что с ними приключилось. Долго смеялся кузнец, а потом насупился вдруг и стал Пысу глазами сверлить. 
- А ну, пойдем тем путем до речки.
Все наперебой отказываться стали, но Богдан Бандура схватил Тараса Пысу за ворот шубы да другим пригрозил расправой и пошел в чащу. Кузнеца боялись не меньше нечисти лесной, потому и подчинились. По пути собрали еще человек десять, и вышли к реке. Луна освещала водную гладь и берега. 
- Трое в воду, кто ныряет лучше, остальные берега хорошо осмотрите, - скомандовал кузнец.
- Богдан, да ты с ума сошел, а ежели русалки утянут? - возмутился здоровый детина и тут же полетел в воду.
Остальные не стали спорить с кузнецом и подчинились.
- А ты меня держись. Да смотри, не вздумай тикать, - направил в сторону Пысы свои угрозы Бандура и пошел по-над берегом. 
- Да куда ж тикать, Богдан? Я ж не враг себе, чтоб до нечисти лесной в лапы скакать.
Все бродили и искали, правда, не знали что. Но спросить не решались, чтоб кузнеца не серчать. На рассвете на крик здоровенной детины сбежались все участники поисков. Чуть ниже по реке от места, откуда были начаты поиски, среди коряг и камыша было найдено тело утопленницы. Несмотря на глубокие раны на лице, в утопленнице все признали мать Михася Чумазого. 
Кузнец распорядился, двоим мчать на хутор до Головы и рассказать о находке. Спустя часа три на берегу уже были представители уездной полиции и Голова. 
Кузнец без утайки рассказал все, что слышал от людей и особенно в подробностях от Пысы. Пысу сразу же арестовали. Всех, кто участвовал в поисках, опросили и сыск направился по следам вчерашних событий.
По пути все хуторяне, окромя кузнеца, а особенно Голова, тряся драной шубой, требовали повесить Пысу тут же на первом суку. Но уездные власти этого сделать не позволили и пригрозили вздернуть того, кто устроит самосуд.
Пройдя по пути Пысы и утопленницы, осмотрев кустарник, где прятался вновь испечённый преступник и шубу Головы, полиция пришла к выводу, что слова Тараса Пысы не ложь и он тут ни при чем. Шел он другою дорогой, да и убегал тоже. А бежала баба от хутора, и погони не было за ней. За сим подозрения в убийстве с Тарасы Пысы снимаются.
- А за кражу?! - разрывался Голова. - Шуба-то новая совсем. 
- За кражу? Можно.
Тут кузнец что-то шепнул Голове на ухо, тот покраснел, затем заулыбался и, протянув шубу Тарасу, ответил властям:
- Да не будем же обижать нуждающегося. Пущай носит.
Так Пыса избежал наказания, да еще и прибарахлился.
Отца Михася ведьма тем же утром прогнала. Напрасно он ползал по земле, скулил аки пес дворовый и лизал ей ноги. Диким смехом гнала она его до его хаты.
Так Чумазый стал жить с отцом, да только отношения у них не ладились. Люто ненавидел Михась Степана. И каждый раз гадость делал. То сухого помета в махру подсыплет, то мыша дохлого в самогон запихает, а то и перца в рукавицы натрясет. 
Соседка Тараторка жила одна и помогала по хозяйству вдовому Степану да за малым Михасем присматривала. Хоть тосковал Михась по матери, хоть и отца люто ненавидел, а соседке гадости не делал. Да и отцу при ней не шкодил.
Шло время. Михась вырос. Степан к соседке уже не наведывался как ранее, теперь он наведывался домой. Степан же ж все годы эти ходил смурной. И лишь иногда, вдруг, на лице его всплывала недалекая улыбка. О чем он думал, когда горевал и когда глупо ухмылялся, знал только он сам.
Ведьма с годами совсем не изменилась ни внешним видом, ни поведением. Никто не понимал, как ей удается не стареть. Уже постарели те мужи, что к ней под чарами ходили да добро свое носили, уже седые и морщинисты жены их, а ведь все в одной поре и чарует теперь выросших отпрысков их.
Набежали как-то бабы  сыновей да мужей своих от ведьмы спасать. Вилы, косы похватали, решили в раз с напастью в лице ворожеи избавиться. Да куда там. Только через калитку перешагнули так и замерли все, будто окаменели. А ведьма вышла, окинула взглядом всех и засмеялась. Стала ходить меж ними да пакости творить. Кого по щеке проведет, у той лицо то прыщами, то оспинами пойдет. У кого волосинку вырвет, у той волосы выпадают. А дунет по волосам молодухе, вмиг седая становится. Стоят бабы, не шелохнутся. Только в глазах отпечаток ужаса виднеется. Закончила обход колдовка да как гаркнет зычным голосом. Бабы вновь ожили да врассыпную разбежались, рыдая, о потерянной красоте сожалея. 
А ведьма так и продолжила мужей чужих чаровать и никто управу найти на нее не мог. Уж и властям на нее жалоб было сколько от люда честного, уж и крестным ходом вокруг ходили, а смеется ведьма, заливается, а начальник уездной полиции ей пальцы ног массирует и от счастья млеет.
Михась уже совсем взрослый стал. Уже и жениться в пору, да только не гоядел на него никто из женского пола. Несмотря на то, что дерзким был и не из пугливых, имелся у него один недостаток. Был он малого роста. Измерять не измерял его никто, но навскидку сто шестьдесят сантиметров, не более. Да только вот присмотрелась ведьма ему. Так и стал кружить около ее двора. Хотел зайти, да не решился, как Дубину во дворе ее увидел. А ведьма-то все примечает. Ездит сама на Дубине, и тут же на Михася взоры кидает. День ходил Михась, неделю под забором топтался, да так и не решился зайти, ведь там пасся все тот же здоровяк. Ой, и возненавидел тогда этого дурня Михась, да поклялся жизнь его сахарную подпортить. А ведьма будто мысли читает, смотрит на обоих и смехом заливается.
Дубина был того же возраста, что и Михась. Жили они по соседству через дом. Только друзьями они не были. У Дубины вообще не было друзей. Малым он рос здоровым, но глупым как полено. Как звать его уже никто и не помнил, как и не помнил никто отчего его на самом деле Дубиной прозвали. Одни говорят, что от того что тупой больно, слаб, так сказать, в умственном развитии. Другие гутарят, что анатомический феномен у него имеется. Вроде того, что когда купается он в реке, то кони на водопое на него с щавистью смотрят, а лошади подмигивают. Третьи случай вспоминают, что ехал с Великороссии через хутор их к себе в Полтаву славный казак Курощуп да остановился отдохнуть. Собрались девчата вокруг него, кто квасу поднесет, кто горилки, кто каравай да колбасы. А как захмелел казак, так стал за девчатами приударять да истории о своих походах и житье-бытье рассказывать. Ну, девчата стали пытать его, а что в Великороссии нынче модно, что поют. Курощуп и затянул "Дубинушку".  Дело было уже темно. И тут после слов "Эх, Дубинушка, ухнееем" из-за плетня за спиной раздалось громкое "Ууух" и показалась лохматая голова Дубины. Сказать, что славный казак Курощуп протрезвел моментально, этого мало сказать. Не вымолвив ни слова в адрес вдруг как из-под земли выросшего Дубины, Курощуп, медленно встал, натянул вышиванку чуть ли ни до колен и тихо удалился.
- Тю, ты, дурень. Мало того, что человека хорошего испужал, нас без ухажера оставил, так еще и запах за собой притащил, - накинулись гуртом на парня девчата.
- Гы, - ухмыльнулся Дубина, - так то не от меня.
Хотя... Нет. На тот момент его уже Дубиной кликали. Зря только на Курощупа время потратили.
Так вот, Дубина был огромного роста и богатырского почти телосложения. Был он одинок, но человек хозяйственный. Ума б ему поболе, так и оженился бы давно. А так, кому дурак нужен, хоть и с хозяйством хорошим.
И вот однажды, проходя мимо ведьминого двора заметил Михась, что смотрит на него кто-то, да так пристально, что аж горячо становится. Обернулся, а ведьма в красных легких накидках полупрозрачных восседает на Дубине как на коне посреди двора и глазами сверлит Михася. Заиграло все внутри Чумазого, загорелось. А она смотрит на него жгучим взглядом и пальцем манит, а другой рукой по чуть прикрытым грудям водит. Дубина же, как конь стоит на четвереньках, траву жует да фыркает.
Михась потерял и страх и разум и как завороженный медленно подошел к колдовке. Она протянула ему кокетливо руку, не прекращая завораживать его взглядом и улыбкой. Михась помог ей слезть с коня-Дубины.
- А не пора ли нам этого сивого мерина в чисто поле спровадить? - не отрывая взгляда от глаз Чумазого, промолвила ведьма и накрутила локон на палец.
И куда только ум и страх Михася подевался. Подошел он сзади к стоящему спокойно на четвереньках Дубине да как даст ему пинка под зад со всего маху, что Дубина аки конь рванул со своего места и через половину хутора галопом пролетел к своему дому, так и не вставая на задние ноги. Лишь только пыль столбом стояла.
Люто возненавидел Дубина Михася. Решил подождать его да вбить кулаком в землю по самую макушку. Час караулил, другой, а потом и вовсе забыл для чего он под двором Чумазого стоит.
И вроде врагами стали они лютыми и извести друг друга пожелали, да только кто бы знал или мог предположить, что совсем скоро эти двое попадут в такой переплет, что никто и никогда им не поверит, что такое может быть и что такое на самом деле произошло с ними.
Тем временем отец Михася Степан сидел над обрывом той реки в лесу, в которую в последний раз давным-давно прыгнула его жена. Ох и тяжко ему было. Рвало его изнутри на две части. Одна мучала его о вине перед женой и тоске по ней, а другая тянула к ведьме. Поплакал Степан над обрывом, волосы на себе порвал да пошел к ведьминой хате. Подошел ко двору и обомлел. 
Сидит колдовка во дворе в полупрозрачных красных одеяниях, а на руках ее сын его и как дите малое грудью кормится. Щелкнуло в голове Степана что-то. Залетел во двор, схватил топор с колоды и прямиком к ведьме. Да та не испугалась. А наоборот, будто ждала его. Замахнулся на нее Степан и упал замертво. Засмеялась злая ведьма пуще прежнего. И тут Михась пришел в себя. Сошли вдруг чары с него. И хоть он раньше отца ненавидел лютой ненавистью за мать, сейчас он все понял. Подскочил к отцу, топор схватил, повернулся к ведьме на замахе, а ее нет уже. А смех ее уже за спиной слышен. Хотел было развернуться и ударить топором, да не тут-то оно было. Будто окаменел по пояс. Даже пальцем ноги шевельнуть не может. Выпал топор из рук. Хотел за ним наклониться, а колдовка перед ним уже стоит и за горло его держит. А он и слова проронить не может. Столько высказать ей хотел, а слова камнем в горле застряли 
- Я ж тебя и сейчас прям извести могу, - с улыбкой и легкостью произнесла та, что губит судьбу за судьбой, - но это было бы не столь интересно. Ты сам все сделаешь. Все сам. А если не станешь справляться, то я тебе помогу.
Потемнело в глазах у парня, в ушах зазвенело, и в сознании своем он будто куда-то глубоко провалился.
Долго ли мало ли времени провел Михась в отключке, но очнулся он в своей хате в компании старого Тараса Пысы. Пысу Ксана давно выгнала из дому и привела туда жить своего давнего ухажера, а Тарас скитался по хуторам, спал на сеновалах, ел, что украдет, а выпить он находил всегда.
Михась не успел ничего спросить у Пысы, как тот протянул ему полный стакан мутного бурачного самогона и варёную куриную ногу. Пить Михась не хотел, но отчего-то залпом махнул стакан и, не успев даже занюхать, отключился.
Когда Чумазый пришел в себя все повторилось. И в третий раз. А на четвертый Михась налил трясущимися руками себе уже сам, но на этот раз закусил. Что делал Пыса в его хате, Михася уже не интересовало, будто Тарас живет в его хате все время. Так продолжалось день за днем, пока однажды не закончился невесть откуда бравшийся до того самогон. Тогда Михась худой и заросший вышел на подкосившихся ногах во двор. На дворе стояла осень. По его двору в целости и сохранности бродило его хозяйство. Кто ж приглядывал за ним, кормил, поил, чистил? Тут рядом со своим конем Михась увидел Дубину. 
- Ты чего в моем дворе крутишься? - гаркнул Чумазый, но со стороны казалось, что Михась хрипло просипел.
- Да пока ты самогон хлещешь, за хозяйством присматриваю. Жалко животину. Подохнет ведь.
- Жену себе заведи и за ней ухаживай, чтоб не подохла, - огрызнулся Михась, а сзади послышался хриплый смех Тараса Пысы.
Дубина сначала хотел больно прибить неблагодарного соседа, но потом разжал кулаки и с обидою двинулся к выходу.
-Эй, дурень! - окликнул Михась Дубину. - А что, конь мой нравится? Так забирай.
Дубина оживился. Подскочил к Михасю.
- Сколько грошей?
- Бутыль самогона в пять литров.
- Три! - перебил Пыса и причмокнул губами в предвкушении большого и долгого праздника.
- Да я пять принесу, коль не шутишь. И круг колбасы, - радостно проблеял Дубина и, посмотрев на Тараса, добавил, - Два.
Через десять минут Дубина уже был на пороге с тремя пятилитровыми бутылями самогона и тремя (на радостях) кругами свиной колбасы. Забрал коня и ушел к себе.
- Дубина, - окликнул Пыса Дубину, - хозяйство у тебя огромное. А теперь еще приросло. Жениться тебе надо.
- Та мне все на хуторе так говорят. Жених завидный. А у меня и невеста есть.
- Кто?
- Остапа Кузькимата дочь старшая, - не без гордости ответил Дубина, и засиял как золотой червонец.
- Так она ж бесприданница. У нее ж отец голодранец. Ты богатую бери. Голубых кровей.
- А мне ее приданное не надобно. У меня и так все есть. - Буркнул Дубина и пошел домой.
Отметив продажу Пыса и Чумазый решили побродить по хутору. Встретив Остапа Кузькимата с дочкой, Пыса справился, знают ли они новость, что Дубина теперь настолько богат, что вскоре женится на богачке и свадьбу с размахом на весь хутор сыграют. Ему голытьба в родню теперь не нужно, ему ровню, а то и выше подавай. Вчех на свадьбу приглашают. Да вот завтра афишу вывесят с приглашением всех и портретом молодоженов. Уз, и красивая ж у него невеста. Сам бы на такой женился, да староват уже.
От таких новостей дочь Остапа в слезах бросилась домой и заперлась, что вечером, когда пришел до нее Дубина, велела передать, что видеть этого брехуна и предателя не желает.
Друзья же вернулись домой, опрокинули по чарке и дед Пыса уснул беспробудным сном.
Если б Михась имел дома зеркало, то знал бы он, что медленно, но верно сам превращается в Тараса Пысу. Но зеркала он не имел, в воду не гляделся давно, что смрад от него стоял. Опрокинул чарку и решил пойти на боковую, когда заметил свиток бумажный, кисти и краски. Вот невидаль. Отродясь такого дома не держали. И несмотря на то, что малевать Чумазый с детства не умел, его вдруг так сильно потянуло что-нибудь такое нарисовать, что он не удержался и стал усердно махать кистью. Через полчаса уснул в забытии.
Тарас проснулся первым. Сходив до ветру и опрокинув чарку для похмелья, Пыса запалил лучину и закурил. В свете лучины увидел он плакат красками намалеванный, а на плакате том надпись большая: " Сегодня женится Дубина. Приглашаем все село," а под надписью рисунок да такой реалистичный. На нем  Дубина в праздничной вышиванке в обнимку с конем, а на коне венок с разноцветными лентами. А по бокам свидетели стоят - Михась да Тарас.
Посмеялся Тарас да идея появилась. Отнес плакат на базар и прибил его на самом видном месте. День сегодня базарный, весь хутор соберется. Ай да Михась, а говорил что грамоте не обучен.
Проснулся Чумазый от того, что грохот услышал, а потом какая-то неведомая сила его в воздух подняла. С трудом открыл глаза и увидел перед собой разъярённого Дубину. Орал он что есть мочи о том, что опозорил его плакатом Михась, на смех поднял и с невестой рассорил. На что ответил ему Чумазый, что дурак он, Дубина, рядом рос, а не знает, что он как и Дубина грамоте не обучен. Замялся "жених конский" да успокоился. Ведь и впрямь писать кроме писаря и дьякона у них никто не умеет. Ну, ничего, с ними он отдельно побеседует. А тут еще Михась по прошлой цене коня свинью предложил приобрести, так Дубина вообще впал в блаженство.
А на утро в самом центре хутора висел плакат с надписью: « К Дубине теща приехала", а под ней Дубина свинью встречает с букетом полевых цветов.
Ох, и закипело что-то в голове Дубины. Направился он к Голове, а там и писарь и дьякон. Дьякон пошустрее оказался, за Голову спрятался, а писарю вот не повезло. Ну и наломал ему бока Дубина так, что тот всю грамоту, которой был обучен, напрочь забыл. 
С рук это Дубине не сошло. Хоть и поведал он о причине обиды своей, но двадцать плетей прилюдно свои получил.
Пришел домой, набрал воды в бочку, да только собрался раны в ней помыть, тело остудить, как стук в дверь. Ну, в чем был в том и вышел открывать Дубина. На пороге Пыса. Поведал Дубине, что Михась гусей предлагает по сходной цене уступить. На радостях Дубина прям, в чем был для купанья так и помчал вслед за Тарасом. Выскочили они на улицу, а там люд собрался. Бабы заверещали, пальцами тычут, на Дубину указывают. Только сейчас сообразил Дубина, что в чем мать родила, выбежал, но было уже поздно. Прям там ему ещё десять плетей всыпано было. 
А тем временем Михась Чумазый соли ведро всыпал в бочку, в которой Дубина раны остудать собрался, тщательно размешал и пока на улице заминка вышла с поркой Дубины, потихому вернулся к себе.
Минут через десять весь хутор услышал громкий душераздирающий крик. Весь честной народ высыпал из домов на улицу и увидел летящего, в чем мать родила в сторону реки Дубину. Еще десять плетей всыпали ему и на неделю в погреб Головы усадили.
Зато, какой праздник был у Чумазого с Пысой. На радостях и в целях экономии они на ту недельку перекочевали к Дубине в хату. Пили что хотели, ели что хотели и в хмельном угаре нужду справляли, где хотели. А в день освобождения из-под стражи соседа вернулись к себе. 
Зашел Дубина в хату свою и обомлел. Выбежал во двор - свиньи не досчитался. Полетел к соседу, забор сломал, двери-окна повыбивал. Михась с Тарасом на чердаке от него схоронились. А когда подустал, Дубина крушить все, сделку предложил Чумазый. Чтоб ущерб покрыть и вражды не иметь отдает ему всех гусей и уток Михась. На том и сошлись. Только Дубина в конце передумал, да еще и курей всех перетаскал.
Остался Михась совсем нищим. 
Шли годы. Михась и Пыса становились на одно лицо хоть и разница меж ними в десять лет была. И не было видно конца страданиям и попойкам Чумазого. Совсем опустился человек. Шарахались люди от него да от Пысы как черт от ладана. И совсем бы сгинул Михась как бы ни одно событие, о котором еще долго легенды ходили. 
Михась как обычно по привычке сидел в своей хате, что стала хуже хлева с Тарасом и пили мутный самогон, как вдруг отворилась дверь и в дом кто-то вошел. В последний раз этот порог лет десять назад переступала нога стороннего человека. Обернулись в раз друзья и удивились гостю. На пороге стояла бабка с клюкой в руке, облаченная в длинный грязный плащ.
- Чего пожаловала? Не женихов ли ищешь? - расхохотался Пыса, - али выпить больно охота?
- Сгинь, - резко ответила гостья и подошла вплотную к столу. - Что ж творишь ты, Михась? Свою судьбу поганишь, другим житья не даешь? Но, с тебя все началось, ты все и исправишь вместе с другом своим Дубиной.
- Да какой мне друг Дубина?  Вражина он. У меня только один друг - Пыса. - огрызнулся Михась и опрокинул чарку.
- Вот-вот, - поддержал его Тарас и махнул рукой на старуху. - Иди отсюдова, убогая.
- Хвостом вилять будешь, - ответила старуха и стукнула по полу клюкой, - псом ты был, псом и остался. В какой личине бы не ходил.
Глянул Михась на друга, а за столом на месте, гда только что Тарас горилку пил, пес сидит жгуче черного  цвета да лохматый очень, хвостом виляет да самогон из чарки, словно воду из миски лакает. Ошалел от увиденного Чумазый так, что душа в пятки уходить стала. А старуха посмотрела на него да продолжила:
- Там где много лет тому назад все началось, там все и должно закончиться. А за псом Пысой не скучай. Не друг он тебе. Служил верно, заслужил и самому похозяиновать, но пес, он и в человечьем обличии пес. А ты зря сидишь. Тебе в лес бежать пора, до речки.
- За-зачем, - заикаясь и трясясь от страха, поинтересовался Михась Чумазый.
- Так ежели не поспешишь, закончится твой путь земной уже сегодня. А так шанс есть. Вон, Дубина уже близко. Зол он на тебя. Летит на всех порах, убить тебя желает.
- За-за что?
- Так он к Остапа дочке вновь свататься пошел. Десять лет ждал случая. Подарок ей понес в ларчике, а ты ему вместо подарка навозу поросячьего насыпал и ботинок свой драный сверху поставил.
- Я не делал того! - возмутился Михась, а сам к окну стал пятиться, а на ноге один ботинок. Хоть помнил он, что только два на нем было.
- Не делал. Так я за тебя побеспокоилась. Сама справилась.
Не успел расспросить Чумазый о том, за что ж старуха с ним так обошлась. Слышит, крик на дворе почти нечеловеческий, летит все, крушит кто-то. Глянул Михась на то место, где старуха была, а нет ее уже. И Пыса пес как в воду канул. А Дубина уже дверь с петель снес. И на Михася глазами звериными смотрит да мычит что-то. Не стал объясняться с ним Чумазый, сиганул в окно да к лесу помчал, а Дубина не отстает, нагоняет и на бегу раму оконную с себя стащить пытается.
Очень рассвирепел Дубина, что вновь по вине, как он думал, Чумазого, свадьба его расстроилась. И немудрено ведь, опозорился-то как. Отцу невесты вместо шапки ботинок подарить драный, а невесте вместо платка и конфет из ларца да прям на стол навоз свиной высыпать.
Добежал Михась до обрыва над рекой, перекрестился да нырнул. Дубина так разогнался за врагом своим, что ни притормозить ни перекреститься не успел, а как шел следом, так и нырнул следом за Чумазым.
Вынырнули оба да кто поперед на берег помчали. Как ни быстро Михась бежал, но нагнал его Дубина. Нагнал да как влепил по физиономии, что тот сознание потерял еще в полете. А затем схватил да в реку обратно сбросил. Да так сразу полегчало на мгновение, что никогда так легко не было на душе. Вдруг, опомнился победитель и нырнул за побежденным. Вытянул на берег, откачал и все, что до того наболело, высказал. Слушал Михась молча, да и не до разговоров ему было. Голова болела жутко, лицо запекало и холод до костей пробирал. Как закончил наставления давать Дубина Чумазому, так стали до дома собираться и осенило, вдруг, обоих, что что-то тут не так. 
В реку ныряли когда, то вода теплая была, а теперь аж ноги сводит. Лес густой и зеленый был, а тут редкий да осенний, весь в золоте утопает. И дорожка мелкой галькой посыпана до самого обрыва, а параллельно реке дорога широкая пролегает. 
- Что за напасть? - Дубина почесал затылок. Никак нечистая сила с нами злую шутку играет.
Где-то далеко в вышине послышался рокот. С каждой минутой он становился все ближе и громче. От страха и неведения бывшие враги прижались друг к другу и устремили взор в небо. 
Над самыми макушками деревьев пролетел вертолет. Размах лопастей, громкий оглушительный гул, да и сам внешний вид этого ужасного и неведомого чудища до смерти напугал наших героев. Михась повис без чувств, а Дубина взвалил его на плечо и помчал в лес.