Башня Черного Властелина

Башня Черного Властелина

Когда судьба стучится в двери… узнаешь ли ты ее? В каком обличье она постучится?

Белое войско шло через лес. Они несли смерть.

Черный властелин чувствовал их. Он врос в башню, и стены стали его кожей. Он чувствовал стенами дуновение воздуха от крыльев вспугнутых птиц; слышал шорох листьев под ногами армии, шепот воинов, треск сухой ветки; ловил бойницами запахи стали, пота, страха и ненависти.

Он чувствовал их каждым камнем — и он чувствовал каждый замшелый камень. Он помнил, как строил башню, скрепляя их заклинаньями. Фундамент возвел еще его отец, а сын выстроил стены, вознес их к небесам, спаял кровью, ночами не спал, кладя булыжник на булыжник, плакал от боли в содранных пальцах, но продолжал строительство день за днем. Он установил катапульты, у бойниц расставил котлы со смолой, развел огни и поддерживал пламя круглосуточно, чтобы в любой момент обрушить смерть на головы тех, кто придет.

А они придут, он не сомневался. Еще отец сказал ему: они ненавидят тебя за то, что ты должен делать. Но ты будь сильным. Ты выше их. У тебя есть предназначение, и ты не можешь умереть, пока не исполнишь. Ты велик тем великим, что тебе суждено сделать.

Он не помнил звука отцовского голоса, когда тот говорил, он вообще не помнил, когда и как отец учил его этому. Он просто знал: так и есть. Эти слова он твердил себе сам с детства — не придумал же он их? Его судьба — стать великим, перекроить мир, сделать людей лучше.

Но люди будут сопротивляться. Они глупы и не понимают своего счастья. Люди так похожи на обезьян! Они придут с оружием и будут выкрикивать обидные слова, а потом попытаются убить его. Поэтому надо возводить башню — так высоко, как позволяют законы мира. Башня должна главенствовать на местности, и строить ее следует на самом высоком холме. Башня должна внушать трепет и ужас, которые будут держать людей на расстоянии — а когда они придут, он будет силен, он сольется с башней, и они не смогут его победить. Никто не сможет его победить! Ведь он предназначен великому делу, а дело предназначено ему. Раскрыть людям глаза на их природу — разве это не значительная миссия?

И он строил башню. Ногами он врос в фундамент и возводил стены прямо вокруг себя. Камень стал его костями, его мышцами, его кожей. Волосы превратились в плющ, и это были не обычные влажные зеленые пряди, это были ядовитые нити, пропитанные болью и бессонными ночами, горькими мыслями и трудными прозрениями, они опутывали башню, создавая вокруг плотный кокон, поддерживая мощные контрфорсы.

Они пришли, когда башня еще не коснулась вершиной небесного купола, и только это печалило его. Однако твердыня Черного Властелина возносилась вверх, насколько хватало взгляда, и облака играли вокруг бойниц. Башня устрашала, башня давила, башня довлела миру, проминая пространство и искривляя вселенную, и от холма, где всегда царила тень, расходились волны боли по окрестностям. Деревья вокруг башни искривлялись, листья серели, цветы источали зловоние, птицы замолкали и жались к заплесневелым ветвям.

Воины шли через лес, и с ними двигались маги и волшебники, вооруженные посохами. Черный Властелин чуял их и смеялся, и башня вокруг него оживала и двигалась, камни колебались и смещались, но не расходились, скрепленные магией крови, магией смерти, черным колдовством, тенью величия, тяжестью миссии. Он был призван и должен — и он устоит.

Они собрались вокруг холма. От магов исходил свет, и свет отражался от блестящих доспехов обычных бойцов. Черный Властелин их видеть не мог, но видел внутренним взором каждого врага в отдельности и всех вместе. Они надеялись победить! Но его вера сильнее их всех. Башня непоколебима! Его влияние на умы и сознание значительно, а величие смущает сердца. Муахаха!

Люди раскладывали оружие. Маги открывали книги заклятий, волшебники разминали пальцы. Под свист плетей солдатня вытащила из леса тараны и машины для метания скал. Мощные деревянные балки были обиты медными листами.

Его величие выдержит все! Солнце садится, и в темноте он станет сильнее! Тьма — его душа, его дыхание! Тьма — душа, и боль — сердце его. Он выплеснет эту боль на них, как волну огня, раздавит их, воспламенит и разорвет!

Войско окружило башню — но нападать не спешили. В сумерках послышался звук топоров, и вскоре между деревьев возрос лагерь. Зажглись костры, потрескивали дрова, летели искры. Потянуло запахом мясной похлебки, застучали ложки о миски. А потом и нестройные песни полетели от лагеря, восхваляющие тяготы похода и простой солдатский быт.

Нет, вы не смеете! Никакой жизни у моих стен! Башня скрипела и качалась, полнясь бессильной злобы, невозможности противостоять главному своему врагу, стоны и вопли неслись изнутри. Пришли — так бейтесь! Кашу они варят, отродья света!

И по земле прошла гневная дрожь, спустилась с холма и вызвала сотрясение в лагере. Пошатнулись стяги, вскочили люди… но тут же, засмеявшись, продолжили скромное пиршество. Гомон, звон посуды доносились еще какое-то время до пыхтящей злобой башни, вскоре же все стихло, только один голос выводил слова протяжно и звучно, песню за песней. О доме пел голос, о радости и веселье, даже когда ноги сбиты и впереди неравный бой; о девушке, ждущей возле калитки; о том, как растет трава и зеленеет по весне сад; о жуке, ползущем по листу; о журчании лесного ручья; о рокоте водопада и стуке кузнечного молота; обо всем на свете пел голос — обо всем хорошем, что есть в жизни, когда любишь и умеешь жить.