Белая Ланда. (отрывок. Коля Шварценгольд)

17-ая серия

/воспоминания/

Помнится, тракторист Коля Шварценгольд со своим другом Афоней Листерманом хорошо так, душевно устроили посиделки с шарадами и песнями под весёлую наливочку и мировой закусон на веранде сельского домика у Коли.

Сверчковало! В город пожаловали вечер со свечками. Сверчки журчали свою обычную, но такую приятную, успокаивающую мелодию.

Ничто не предвещало приключений и большего удовольствия, чем то, что было именно сейчас… Но вот оба друга дошли до кондиции! Хозяин железного коня, «как бы про между прочим», вскользь, без особенного пафоса и помпы, забожился «ушами мёртвого осла», что трактор о гусеницах может развивать просто бешеную скорость и летать, аки ласточка! А как по скоростным характеристикам, так вообще уделает любую гончую борзую.

Однако Николай тут же натолкнулся на нездоровый и очень обидный скепсис со стороны Афанасия, который вечно во всём сомневался, холеру ему в печёнку! Он, сам того не осознавая, обидел друга Николая в лучших чувствах, словно сыпанув соль на рану неучтивой и упоротой фразой: «Да ну, на! Чё, серьёзно што ли?», – оскорбительно так икнув при этом. Чёрт бы его побрал эту зануду!

«Смотри, Фома неверующий! Ты сейчас сам во всём убедишься! Показываю первый и последний раз… хрен ты моржовый! Но знай, что своим вот этим вот недоверием ты плюнул в душу не только мне, но и всему мировому автоспорту… В самого Михаэля Шумахера, можно сказать!» – ни то подумав, ни то сказав это вслух, чуть спотыкаясь в речи, ответил Николай на этот вызов.

Испытывая горячее и законное желание всё это продемонстрировать, он, слегка покачивающейся походкой, но-таки вышел во двор и куртуазно так, но, опять же без всякого пафоса, открыл дверь кабины болида и сел за его рычаги управления мощной и адской техникой.

На умаляющий крик своей жены Пелагеи (урождённой Шниперсон), пытающейся его урезонить и даже спасти: «Не надо, Коля…! Разобьешься же, дурак, и технику угробишь! Ой, люди добрые, вы ж посмотрите, а, что творится!», – Николай ответил только одно: «Надо, Пелагеюшка! Надо! Спакуха, всё будет чики-пуки! Я сказал!» – и показал вытянутой рукой внутреннюю сторону ладони как характерный жест уверенности и тотального контроля над ситуацией.

А потом и вовсе запустил ретивый и мощный двигатель, выпустив клуб чёрного дыма из стильной выхлопной трубы. Вдавив «в тапочку по самые гланды», он был таков, этот дерзкий пилот Формулы-1! Пробив тараном оптимальный проём в своём заборе, чтобы расчистить путь к рекорду, он дерзко выскочил на сельскую, не особенно асфальтированную трассу, и помчался вдаль навстречу новым перспективам!

Однако дальше случилось нехорошее.

На пути этого рекорда какой-то гад разлил довольно глубокую и широкую речку, куда Коля и залетел на своем болиде… И только брызги весело, с задором разлетались из-под гусениц. Машина с адски мощным двигателем залетела прямо на середину реки, намертво засев на мели. Сердце мощного и красивого зверя перестало грозно рычать.

Коля обомлел от неожиданности, будто внезапно оказался полностью голым на светском рауте. Но он не стал пасовать перед жизненными трудностями. Не в его характере это было. Он, естественно, заново попытался завести ревущего зверя. Но ревущего зверя засосало крепко. Коля попытался ещё и ещё раз привести в чувство пламенное сердце холодеющего друга… Но нет, ничего не помогало. Трудягу пришлось бросить здесь на съедение рыбам. Но если честно, Николя всё же не оставлял надежды спасти кормильца.

И как же было хорошо, что Николай умел плавать! Это могло бы спасти ему жизнь и показать его выдающиеся способности! Но, как говорится, не судьба! Умение плавать не пригодилось. Бурные и холодные воды реки были чуть выше колена. Он-таки спасся, выбравшись на берег, замочив при этом только нижнюю половину своего туалета и репутации.

После чудесного спасения Коля начал ломать голову над тем, как можно было бы ещё спасти стального кормильца. Но решение упорно не хотело приходить в голову. Хотя было очевидным, что здесь требовалось воззвать на помощь друга Ерёму Абдель-Насыр-Аль-Махмуд, который был владельцем аналогичной мощной машины. Вопрос решился бы за пару флаконов пшеничной и одного кг селедки. Но поскольку эта гениальная мысль пока не посетила голову пилота Николая, он пошёл домой. Тем более, там ожидал его друг, снедаемый любопытством.

Николаю стало как-то невероятно обидно и даже стыдно за неудавшийся рекорд. Похвастаться пока было нечем! Но Коля забожился, что он ещё пока только в начале пути, а война отнюдь не проиграна.

Со времени того вечера прошла примерно неделя. Но Коля и сегодня дрейфовал. А потом вот началось это всё – неожиданные гости из полиции, сине-красная цветомузыка, шум-гам, шухер до небес, особист на вилисе, «а не было ли у тебя, сукиного сына, умысла на теракт?!»… И полное, тотальное неотдупление… миль пардон, непонимание реальности.

Но как же он обалдел, когда увидел, что его трактор стоял перед его воротами вполне себе спасенный, целехонький и непоколебимый. От этого у него случились смешанные чувства одновременно радости и печали.

Радость была от неожиданного и чудесного появления кормильца – живого и здорового. А печаль – от того, что его забрали в кутузку и теперь шьют какое-то дело, о котором он ни сном, ни духом. Ерунда была полнейшая.

Ещё больше он не мог понять, как эта клятая железяка, которая весила фиг знает сколько тонн, выжимала по трассе 200-250 км/ч.

Признаться, этого никто не мог понять. В общем, полиция начала разбивать лоб об Николая. А Николай в глубине души всё же испытывал невероятное блаженство и неземное удовольствие от того, что его стальной кормилец таки уделал Ламборджини и Феррари.

«Все-таки свершилось, свершилось! Да ты ж моя ласточка! Всё-таки уделала эту высокомерную шелупонь!» – ликовал тракторист.