Белые цветы вишни

Пролог

Мир как будто надвое расколот,

За витрины голубым стеклом

Тихо плачет манекен бесполый,

Кукла с человеческим лицом.

Просит одинокими ночами,

Просит он у неба одного:

Чтоб огонь от искры изначальной

Разгорелся в сердце у него.

(Пикник "Кукла с человеческим лицом")

- То есть ты на полном серьезе между моргом и психушкой выбрала последнее? – вскинула бровь Зося, возя вилкой по тарелке, где лежали несъедобного вида овощи и каша производства местной столовки.

Со стороны можно было бы подумать, что это разговор отчаявшихся людей, имеющих большие проблемы с душевным здоровьем, отчего есть только два пути решения. Однако, к счастью, а может, и нет, это беседовали студентки медицинского института, обсуждавшие свою очередную курсовую практику.

- А что поделать, - пожала плечами Лина, сёрбая кофе и обжигаясь им. – Кхе… В морге с моим бронхитом я очень скоро обзаведусь собственной биркой на пальце.
- Все там будем, - кисло пошутила Зося, отодвигая от себя нетронутый обед.
- Вот насмотрюсь на психов, потом брошу всё и пойду кассиром работать, - подперев щеку рукой, вздохнула Романова, глядя в окно на серый мартовский пейзаж.
- Давай. Разузнаешь, как там всё, и я к тебе подтянусь, - фыркнула Арсеньева. Лина подняла в согласии стаканчик с кофе, и обе одновременно выпили.

***
Мрачное трехэтажное здание в самой глуши непроходимого леса, окруженное высоким железным забором с пиками на остриях. Туман стелется по земле, скрывая овраги и неглубокие впадины на территории. Везде грязь, сырость и затхлый запах давно не мытого тела. На ночь все палаты запираются, превращаясь в камеры. Иногда откуда-то из подвала доносятся приглушенные завывания…

Ничего подобного в современных психиатрических клиниках нет. И чаще всего, как устало сетуют врачи, из-за века гуманизма в клинику насильно никого не кладут, так что все ненормальные ходят среди нас. Впрочем, если заглядывать в структуру этой бюджетной организации, можно увидеть, что принудительное отделение все же существует. Однако туда простых студентов общей практики не допускают.

Лина, щурясь от усталости, пикнула бейджик на входе и открыла тяжелую дверь. Мельком глянув в даль пустого светлого коридора, девушка свернула в цоколь, где был гардероб.

- Ты тоже здесь? – на входе Романова столкнулась со своей сокурсницей – Еленой Нижегородовой, которая обитала тут почти постоянно по профилю выбранного направления. Лена решила пойти в неврологию, но больше ее интересовала психоневрология. Говорили, что у нее дома есть полномасштабная модель человека с полным покрытием нервных окончаний. И хотя для обычного человека данный факт был бы дикостью, все однокурсники воспринимали его почти с завистью.
- Выбора не было, - пожала плечами Лина.
- Точно, - щелкнула пальцем Нижегородова, - у нас почти вся регистратура ушла в отпуск. У тебя профиль какой, не напомнишь?
- Офтальмология.
- Так тебе надо было в морг, - всплеснула руками Лена, словно искренне переживала. – Я могу договориться, хочешь?
- Слушай, отстань, а? – вежливо улыбнулась Лина, не понимая, отчего та вдруг стала за нее радеть. – Приказ уже подписан и занесен главврачу на подпись.
- М, - как-то сразу кисло отозвалась Нижегородова, теряя всякий интерес. – Ну ладно.

Удержавшись от язвительного «спасибо», Лина повесила пальто и, подхватив сумку, отправилась в регистратуру, куда ее и определили на первое время. Хотя как и любой медик, ненавидела бумажки, стоило хорошо познакомиться с азами этой должности. Как говорится, театр начинается с вешалки, а у регистратуры больницы каждый день плачут робкие люди, не в силах понять, куда им идти.

- Добрый день, - приоткрыв дверь служебного входа, поздоровалась Романова, входя в обитель архивных бумажек и историй душещипательных болезней.
- Практикант? – выгнула бровь, показавшуюся из-за огромных очков (диоптрии четыре, про себя отметила Романова), уточнила рыжая дама.
- Да.
- Замечательно, - кивнула та без особого энтузиазма. – Телефон вот, ручка, блокнот там. К компьютеру пока тебя не пустим – приказа подписанного в глаза не видели, а вот истории будешь искать, как попросят. С алфавитом дружишь?
- Лучше, чем с гистой, - вешая сумку на спинку стула, кивнула Лина.
- Что ж, - фыркнула дама. – Меня зовут Лидия Михайловна.
- Лина.
- Посетителей немного, так что практика будет непыльная. Приказ придет, будешь нам архив в электронную базу заносить. Умеешь?

Лина молча развела руками в жесте «Придется». Весело фыркнув, Лидия Михайловна отвлеклась на телефонный звонок.

В морге было бы больше практики, к тому же можно послушать ценные советы из практики заболеваний и их последствий. Лина даже тайно надеялась остаться работать в морге – вот где уж точно работа непыльная, никто не ест ложечкой мозги по поводу невыполнения плана. Романова мрачно фыркнула от этой мысли: «…хотя с них станется и там установить планы». Это да, бюрократы, они такие. К несчастью, план остаться там был до того, как Лина обнаружила у себя бронхит. Где она его подхватила, неясно, но зато каждый год каждый холодный квартал лежала неделю с температурой дома, полоща ангину фурацилином и напиваясь до почечных колик чаем с малиной. Иного лечения для врача не найти. Что? Антибиотики? Ха-ха, слышали шутку про то, что врачи не доверяют своим коллегам? Антибиотик – коллега, и ему никто не доверяет. Уж поверьте*.

- Ой, Лин, ты уже здесь, - рассеянно пробормотала Лена, остановившись напротив окошка. – Лидия, мне нужна коробка с теми карточками, что я у вас оставляла, помните? А, вот, вижу ее, подайте, пожалуйста! – почти наполовину утопая рукой в окошке регистрации, некрасиво тыкнула в обычную коробку, стоящую в конце стеллажей на подоконнике. Еще пару сантиметров, и она лично достала бы до этой коробки.