Белый ворон

Часть 1. Белое перо

Однажды кто-то из взрослых как-то сказал, что падение – этот тот же полёт. Только не вверх, а вниз. И ты можешь ощутить, что паришь, только будучи в определённых обстоятельствах, или с определённым человеком.

Сколько он себя помнил, он только и делал, что падал. Это падение не прекращалось.

Даже тогда, когда каждую клеточку его тела огибал прохладный и свободный ветер, он всё ещё падал.

И только сейчас он летел. Летел, ощущая каждое своё перо. И птичьи глаза слезились не от хлёстких ударов ветра, а от того, что тот, с кем он разделил падение, сейчас кричал и хохотал, как ребёнок.

Взрослый хриплый мужской голос восхищённо орал о том, как же ему было круто. А он смотрел на его улыбку, открывающую кровь на зубах, и впервые ощущал себя цельным, а не располовиненным.

***

Малфой всегда отличался от других. Быть не таким, как его сверстники, для него было почётно. Он – Драко Люциус Малфой, наследник одного из самых именитых и аристократических родов магической Британии. Он был первым среди лучших. И остальные это чувствовали, поэтому он всегда был чужим для них. Его никто и никогда не принимал к себе.

Среди тех, кто приходил в его дом, были те, кто смотрел и видел в нём что-то, что приносит ценность, что-то с чего можно взыскать выгоду. И никто не видел его самого.

Малфой научился жить с этим. Научился гордиться этим.

В его собственной семье Драко был скорее чем-то на подобии придатка. Иногда мешает, иногда есть польза. Но если бы его не было, то ничего бы страшного не произошло. Люциус согласился на ребёнка лишь потому, что ему нужен был наследник. А Нарцисса – потому что это был её долг дать мужу наследника.

Малфой-младший примирился с таким положением дел, он считал его правильным. Но каждый раз с завистью смотрел на нищебродов Уизли, которые почему-то были такими счастливыми. Словно в насмешку над ним самим и его постулатами.

К шестнадцати годам Драко узнал, что, являясь наследником двух сильных родов, он так же является носителем редкой способности – способности становится Корвусом, вороном.

Отец гордился этим фактом, а потом однажды, под алкоголем, признался, что так было запланировано, Драко был зачат в процессе ритуала. И всё для другого ритуала, который должен был кого-то воскресить. Кого – обиженный мальчишка уже не особо вникал.

Вот так вот в одну неделю парень наконец-то ощутил собственную значимость в семье, а потом упустил её, осознав, что его рождение было вызвано необходимостью в магическом действии.

Как только ему выполнилось семнадцать, пришло время пробудить древнюю силу. Отец даже не дал парню отметить свой день рождения, на который он пригласил своих друзей. Малфоя-младшего просто забрали из-за стола и увели в лес.

- И что теперь делать? – спросил высокий тёмноволосый аристократ.

-Альфред, что там написано в книге? – ответил вопросом на вопрос Люциус, стоя рядом с Драко и всматриваясь в разверзшуюся перед ними пропасть. В тот момент парень ощутил холодок по спине, место явно не обещало ничего хорошего.

- Если вкратце, то Корвус проявит себя сам в полёте, - ответил подельник Люциуса. – Он должен взлететь.

- Но… - язык Драко прилип к нёбу, и говорить вдруг стало трудно. – Но я не умею.

- Ты всего-то должен прыгнуть, сын. Природа решит за тебя.

- Люциус, а вдруг он расшибётся? – спросил мужчина, который топтался позади.

Светловолосый аристократ повернулся к говорящему, улыбнулся какой-то недоброй улыбкой, благо, Драко её не видел, и с силой толкнул собственного сына между лопаток.

Младший Малфой не сразу осознал потерю равновесия. Просто земля вдруг начала стремительно приближаться к нему.

Не успев толком испугаться, издать вопль, осознать что-то, он закрыл слезящиеся глаза, ожидая конца своих страданий.

Было странно, что боли он не почувствовал, лишь какое-то ощущение свободы.

«Если это и есть смерть, я принимаю её», - подумал он, теряя сознание.

Пробуждение было тягостным и болезненным. Оказалось, что Малфой не умер. Он пробудил силу Корвуса, вот только не так, как ожидали все.

- И что это значит? – голос Люциуса был раздражён.

- Видимо, что-то пошло не так. Может, какая-то генетическая аномалия, я не знаю,  - отвечал один из подельников старшего Малфоя.

- Намекаешь на то, что это из-за меня или из-за Нарциссы? – теперь в словах отца Драко была угроза.

- Нет-нет. Просто… Никто не знает. Но очевидно, что мы пока не можем использовать его для ритуала призыва Хозяина. Уж больно… - человек замялся. – Уж больно слабый он Корвус.

- Чёрт! – чертыхнулся Люциус и рваным шагом вышел из комнаты, где лежал его сын, который только проснулся, но не спешил открывать глаза, чтоб не попасть под отцовскую горячую руку.

Как только комната опустела, Драко открыл глаза. Поморщился и попытался сесть. Схватился за рёбра, тихо чертыхнулся, а потом застыл, как только взгляд его коснулся прикроватной тумбочки. На ней покоилось белое перо.

***

Гарри Поттер недолюбливал Драко Малфоя. Как только эти двое оказывались в пространстве ближе чем десять метров, между ними разве что молнии не летали.

Гарри считал Малфоя заносчивым, высокомерным, а так же узколобым консерватором. Последнюю терминологию он, впрочем, позаимствовал у Гермионы, которой не раз доставалось от слизеринца на почве чистоты крови.

В Хогвартсе его, Гарри, Гермиону, а так же Рональда Уизли все считали «Золотым Трио». Они всегда вляпывались в какие-то переделки, но всегда выходили из них победителями. Грейнджер была самой умной, Уизли был сильным, а Поттер был авантюристом.

Пожалуй, это передалось ему от его отца. Как, наверное, и отношение к Малфоям. Ведь Джеймс Поттер, преуспевающий некогда аврор, потерял ноги из-за, как он предполагал, Люциуса Малфоя.

И вот, в последнее время Гарри был твёрдо уверен, что слизеринский хорёк, как прозвали гриффиндорцы Малфоя, что-то замышляет.