Корпорация "Белый кролик". Белым и пушистым здесь не место!

Крысиные бои

Я распахнула зажмуренные от яркого света глаза и не сразу сообразила, где нахожусь: в полутемном проулке с нависающими над головой этажами серых домов. Место было донельзя мрачным и отвратительным… А запах – разрозненная рапсодия из фабричного дыма, дешевой еды и людских испражнений – сбивал с ног похлеще кувалды, почти оглушал и полностью дезориентировал. Облокотившись для устойчивости о стену, я зажала пальцами нос. Какими-то странными, донельзя непривычными пальцами с обгрызенными ногтями…

Что?!

Я вытянула перед собой обе ладони и едва не закричала от ужаса: ни тебе аккуратного маникюра, ни нежной девичьей кожи, ни колечка на правой руке – ничего этого не было и в помине, зато грязь под коротко обгрызенными ногтями и задубевшая, покрытая цыпками кожа присутствовали во всей своей отталкивающей красе.

В панике, совершенно сбитая с толку, я глотнула всем ртом отвратительный запах, и это едва не добило меня... В гортань словно сунули дохлую кошку и приправили ее тушку тухлым яйцом. Скривившись от омерзения, я попыталась выдохнуть панику, мерзкий запах и ощупать лицо одновременно… Осознание страшной истины заставило мои ноги ослабнуть.

Я не была Кирой Леннон...

Я вообще не была женщиной.

Я была каким-то… мальчишкой...

Тощим мальчишкой в грязных обносках, которые едва ли стирались ближайшие месяцы, если не больше. Голова нещадно чесалась – не удивлюсь, если в ней водятся вши – и ко всему прочему, мне жутко хотелось опорожнить мочевой. Вот просто до жути...

И мышечная память не подвела: руки справились с делом почти механически – от облегчения я застонала. Хотя наличие мужских причиндалов едва ли могло меня успокоить...

– Эй, дуралей, хватай серую дуру за хвост! Не упусти! – раздалось из-за спины надломленным пацанячьим баском.

– Простите... – вместо привычного женского голоса из горла вырвалось нечто скрипуче-каркающее, похожее на стон корабельной лебедки.

Я испуганно замолчала, схватившись за горло, а все тот же мальчишеский голос опять прокричал:

– Совсем ошалел, ссыкун вшивый, хватай, говорю, крысу за хвост! Чего вылупился, дубина? Сейчас как поддам по носопырке...

Пока он кричал, награждая паренька в моем лице нелестными эпитетами, что-то метнулось между моими ногами, большое и жирное, вроде кошки или хорька, и я, наконец сопоставив крики юнца с этой упитанной тушкой, оглушительно заверещала.

Не хочу больше видеть этот отвратительный сон! Хочу домой. К маме и ее шоколадному торту... Даже к Саманте с ее растянутым, старым свитером и недобрыми глазами. Да к чему угодно, лишь бы подальше от крыс!

– Ну ты и придурок, – услышала я насмешливый голос над своим ухом и распахнула зажмуренные, как оказалось, глаза. А еще шмыгнула носом. В него-то мне и заехали кулаком... По-доброму так, со всей силы.

Задохнувшись от боли, я не своим (в буквальном смысле этого слова) голосом заорала:

– Ты чего себе позволяешь, пацан?! Не видишь, кто я такая... такой, – поправилась скоро, от боли плохо соображая.

– Да ты точно того! – мой обидчик покрутил у виска пальцем. – Из Бедлама, что ли, сбежал? – Его лицо расплылось в широкой улыбке. – На вот, держи, я сейчас мешок приволоку. – С такими словами он протянул мне нечто истошно пищащее и извивающееся.

Крысу. Он протянул мне живую крысу, которая так и норовила цапнуть его за палец...

Мне подурнело до мушек перед глазами... Вот-вот грохнусь в обморок.

– Убери от меня эту гадость! – взвизгнула я под стать той же удерживаемой за хвост крысе. – Убери, убери, убери... – С каждым выкриком я все больше вжималась в серую стену.

У паренька с крысой глаза полезли на лоб, они буквально превратились в два блюдца для шоколадного торта.

– Видал я немало свихнувшихся в этой жизни, но ты превзошел их всех! – констатировал он с толикой уважения. Потом прошел по переулку и воротился, волоча за собой истошно пищавший старый мешок.

– Подсоби, – обратился ко мне, – подсажу этим тварям товарку. То-то они обрадуются! – Он усмехнулся, продемонстрировав передние щербатые зубы неопределенного цвета.

Я опять затрясла головой, выражая протест всем своим телом.

– Знаешь ли ты, – произнесла менторским тоном, – что эпидемия чумы в четырнадцатом веке была спровоцирована сбежавшими с зараженного корабля крысами? Что эти твари, – я ткнула пальцем в сторону копошащегося мешка, – являются наипервейшими разносчиками всевозможных болезней... Тебе нужно немедленно показаться врачу и пройти вакцинацию против бешенства и столбняка.

Выдав все это на едином дыхании, я огребла увесистый тычок в район солнечного сплетения, так что мне захотелось продолжить медицинское образование юного наглеца, только уже в области маммологии. К счастью, я вовремя вспомнила, что груди у меня больше нет, и слезы, вызванные даже не кровью из носа и хорошим тычком, а самим фактом моего нынешнего положения, так и полились по моему скуксившемуся лицу.

Мой обидчик сунул крысу в мешок и потуже затянул горловину. Мои слезы, должно быть, смутили его, хотя он и не показывал вида...

– Из деревни, что ли, приехал? – поинтересовался вдруг он. – Ревешь как девчонка.

Я молча кивнула, пытаясь унять жгучие слезы, но те, как нарочно, бежали без остановки.

– Меня Питером кличут, – продолжил парнишка, переминаясь на месте. – А тебя как зовут?

– Ки... – я вовремя установилась, – Килианом.

– ЧуднОе имя какое-то. Сразу видно, что деревенское.

– Ага, – икнула сквозь слезы, – мы все там слегка с прибабахом.

Парнишка улыбнулся и по-приятельски хлопнул меня по плечу.

– Ты это, прости, что я тебе в нос дал, – повинился он без раскаяния. – Сам виноват: чуть крысу мою не упустил, а она мне вот как нужна, – он стиснул ладонями тощее горло. – Мне фартинг за дюжину обещали... Крысиный король завсегда держит слово.

– Крысиный король? – пискнула я.

– Ага, Том Эндрюс, – улыбнулся парнишка. – У него самые лучшие крысиные бои в городе.