Берега ярости

Глава четвертая. Тайна скафандров

                              Глава четвертая. Тайна скафандров

Ждал я долго. Наконец застывшие фигуры людей, одетых в древнюю одежду, дрогнули и затуманились. Я замер, выжидая…
А потом все исчезло.
Очнулся я почему-то в медблоке. Напротив поднималась стена, залитая белым дезактивирующим медпластом, на его фоне поблескивал хромированной сталью медкомбайн. На табло-полоске, прикрепленной сверху к анализ-блоку, катались разноцветные огоньки. Все рабочие щупальца медкомбайна были выставлены вперед – похоже, держат наготове. Кому-то плохо?
Я перевел взгляд по левую сторону от себя. Загорелое лицо Виринеи прорисовывалось на фоне стены пятном, белоснежные волосы практически сливались по оттенку с медпластом.
Увидев, что я открыл глаза, она поддалась вперед. Объявила чуть хриплым голосом:
- Вы, младлей, просто мастер по влипанию в неприятности.
И глянула то ли зло, то ли задумчиво. 
- Наверно, мне следует вас поздравить. Хоть и не хочется. Ментальный образ Гровнера в симулякре оказался поврежден. Причем настолько, что информацию, собранную им, не удалось загрузить в мозг хозяина. Гровнеру пришлось просматривать запись, чтобы узнать, как прошла дуэль. Хуже всего то, что кто-то узнал об этой мелкой детали. То ли техник, обслуживающий симулякры, проболтался, то ли ещё кто-то… И теперь об этом знает весь круизник. Все понимают, что Джер дуэли не выиграл. А поскольку ваша блистательная встреча за завтраком произвела фурор на «Энн Люве», слухи гуляют по круизнику, от капитанского мостика до грузовых палуб. Лорд Джер рвет и мечет, желая удовлетворения. Любой ценой.
- Пусть он лучше о нестандартном программировании в своих симулякрах расскажет. – Пробормотал я.
Она сначала вздохнула, а потом нахмурилась. Типичная женщина – десять эмоций в минуту.
- Да, я об этом уже знаю. Но чего вы ждали? Это же симулякры, созданные на комбинатах его семьи. У него наверняка есть возможность особого… – Она выделила голосом это слово. – Доступа. 
- А почему я здесь? – Перебил я Виринею.
Та в ответ сердито сверкнула глазами.
- Потому что вас чуть не убили, младлей. Спустя два часа после начала вашей дуэли – как только мы прошли первый прыжок, отделяющий нас от Светлой – ваш мнемошлем почему-то выдал импульс. Сильный и не предусмотренный программой. Случилось это по причине поломки, как заявил мне техник. Учтите, он будет это утверждать, даже если вы потребуете расследования…
Она глянула сурово, я сжал зубы. Выходит, пусковой кнопкой для убийства Гровнер назначил не повторное произнесение кодового слова, а завершение первого прыжка. Решил подстраховаться от всех случайностей…
И чуть было не выиграл.
- Почему я ещё жив? – Спросил я, хмурясь.
Виринея нахмурилась в ответ – ещё грознее меня.
- Потому что ваши сумасшедшие штабисты отдали коды допусков к стойкам-держакам и скафандрам глупому младлею! Вместо того, чтобы передать их мне, как просило наше посольство. И ваша жизнь означала жизни наших… наших биологов!
- Это не ответ. – Пробормотал я, не сводя глаз с особистки.
Алые губы разомкнуты, черные глаза мечут молнии. Но интереснее всего не это. В приступе праведной ярости дыхание у Виринеи участилось – и груди на каждом вдохе расплющивало о тонкую ткань комбеза…
- Это ответ. – Яростно заявила Виринея. – Я должна была спасти вашу жизнь, и я её спасла. Выждала немного после начала дуэли и нацепила вам на руку медицинский датчик. Который совершенно случайно оказался у меня с собой. Не спрашивайте, почему. После начала импульса датчик закоротило, и мне пришлось отрубить весь симулякр от питания. Вы успели получить небольшую часть импульса, но ваш мозг, как заявил корабельный хирург, почти не поврежден. Жизненно важных центров импульс затронуть не успел, процесс восстановления выжженных участков уже начался. Правда, сюда вас привезли в неглубокой коме…
- Я смогу дальше служить в Космофлоте? – Перебил я её.
- Вы будете жить. – Отрубила Виринея. – И надеюсь, перестанете влипать в неприятности. О вашей службе спросите врача руновского Космофлота, когда вернетесь. Поговорим о другом. На борту «Энн Лювы» есть пассажир, поднявшийся на борт в самый последний момент. Практически перед отлетом. Имя его – господин Рейнез, заместитель посла Федерации Вогейма на вашей Рунове. Неизвестно зачем он вдруг снялся с места и полетел к Квангусу. Вместе с нами.
- Может, у него отпуск. – Пробормотал я.
Виринея поглядела на меня, как на дурачка – с жалостью. Тряхнула головой, пояснила:
- Шердан, главная система Федерации, где располагаются министерства федератов и офис их дипломатических служб, на маршруте «Энн Лювы» стоит в самом конце. Туда круизник придет только через четыре месяца. Отпуск такой длины могут дать по болезни – но господин Рейнез выглядит, я бы сказала, возмутительно здоровым. Причем его место в кают-компании почему-то соседствует с нашим столом. Зачем Рейнезу кататься по Галактике? У нас с вами нет выбора, в течение ближайших месяцев на Квангус стартует лишь «Энн Люва». Но у него выбор имеется – с базы Лунная каждую неделю уходит корабль на Броунинг. Оттуда есть прямой рейс на Шердан. И встает вопрос – что забыл господин Рейнез на этом круизнике?
- Хороший вопрос. – Я шевельнулся под тонким белым покрывалом. Кроме него, на мне ничего не было. Значит, смотреть на Виринею слишком пристально не следует – иначе мой интерес будет подтвержден самым наглядным образом…
Я быстро перекатился на бок – от резкого движения медблок вместе с Виринеей закачались у меня перед глазами. Сказал, приподнимаясь и подпирая голову рукой:
- Особенно мне нравится то, что он сядет с нами по соседству. Ничего не хотите мне сказать, Вир? Почему сопровождать скафандры послали именно вас? Особистку?
Мгновение она смотрела молча, потом небрежно бросила:
- А вы, я смотрю, даже видеонаблюдения не боитесь. И болтливы сверх всякой меры.
- У такой предусмотрительной особы, как вы, Вир… – Я нагло улыбнулся. – Которая даже к завтраку выходит, припрятав в кармане многофункциональный медицинский датчик, не может не оказаться при себе банального глушителя для камер. Особенно если эта особа идет к выжившему после покушения сотоварищу. Итак? Почему со мной и скафандрами летите вы, Вир?
Она пожала плечами.
- Я помощник посла. Кто был, того и послали.
- Ага. – Глубокомысленно сказал я. – А я капитан призрачного звездолета. Есть, говорят, такой – появляется на время в поле зрения кораблей, только что вышедших из прыжка, и тут же исчезает. Даже я, младлей Космофлота, знаю, что у любого посла обычно несколько помощников. А с курьерскими миссиями навроде нашей должны посылать самых ненужных. Ну, скажем, какого-нибудь помощника по культуре. Или атташе по торговым связям…
- Я вижу, вы вполне здоровы, лейтенант. – Виринея встала, холодно глянула на меня сверху вниз. – Я, собственно, сказала почти все. Вопрос, услышали ли вы меня. Хирург сегодня ещё продержит вас в медблоке, на всякий случай. Но завтра выпустит. Прошу вас, сторонитесь Джера. Поймите, он, с его возможностями и деньгами, вам не по зубам. Пусть даже вы танцуете отлично, а деретесь ещё лучше.
Мои брови полезли вверх. Кажется, запись с симулякра видел не только Гровнер, но и черноглазая Вир. Ох уж эти безопасники – вечно у них нос по самые уши засунут в чужие тайны…
- И вот ещё что. – Добавила она. – Остерегайтесь новых провокаций от Гровнера. Если к вам начнет липнуть какая-нибудь девица, отшейте её. Помните, глушители для камер есть не только у меня, а обвинить в посягательствах такого рода легче всего. И не распускайте язык с Рейнезом.
Я приподнялся, стукнул под покрывалом голыми пятками, прижал к груди подбородок, изображая поклон.
- Благодарю вас за заботу, миледи Вир. И за науку. Нижайше, знаете ли…
Она глянула на меня сердито и ушла, шагая по-мужски размашисто.
Как только дверь медблока, выпустив Виринею, с шипением вернулась на свое место, я сел на кровати. Осторожно поднялся, подышал полной грудью, пережидая приступ головокружения. Потом обмотался ниже пояса покрывалом и отправился на поиски здешнего костоправа.
Корабельный хирург нашелся в третьем отсеке, если считать от моего. Сопротивлялся он недолго. Едва я пообещал, что подпишу все файлы, возлагающие вину за раннюю выписку на меня самого, хирург со вздохом кивнул. Но предупредил:
- Возможны приступы головокружения. Тошноты. Даже рвоты. Мозг – это вам не шутка, господин… господин офицер. Мы, конечно, простимулировали восстановление нейронов, сгладили возможные последствия. Но я все равно советую вам не напрягаться ещё с недельку. А сегодня вообще лежать.
Я обещал лечь сразу, как только доберусь до своей каюты, и потянулся за ручкой, глядя в визор медблока – для заверки подписи видеосъемкой.
Комм «Адмиральский» мне вернули под ещё одну роспись, вместе с карточками и удостоверением личности. Хирург сам принес серый наручный обруч и прочее из сейфа, стоявшего у него в кабинете. Заметил, вручая:
- Редкая модель, никогда такой не видел. Только блеску маловато.
- Мне нравится. – Коротко сказал я.
Тот глянул удивленно, но промолчал.
Через полчаса, облаченный в мундир, выданный медбратом в бело-алой форме, я стоял на пятой грузовой палубе. Перед дверью офиса карго Хорица.
От стойки кителя ощутимо веяло антисептиками – мундир явно прогнали не только через чистку, но и через обеззараживание. Антипожарная ткань выдержала все, только синий цвет немного поблек. Зато исчезло темное пятно от сока, оставленное на мундире Гровнером. Хоть что-то хорошее.
Я одернул китель и стукнул по пластику двери костяшками пальцев.
Хориц оказался сутулым остроносым мужчиной невысокого роста. Суетливо проверив мое удостоверение личности, он достал из рабочего сейфа и протянул мне гибкую пластинку из металлопласта.
- Здесь чип с кодами. Ваши контейнеры стоят на второй грузовой палубе, трюм восемь, по правую сторону центрального коридора. Желаете, чтобы я вас сопровождал?
- Да. – Согласился я.
В конце концов, неизвестно, в каком состоянии я обнаружу контейнеры – и мне нужен был кто-то, кого можно при нужде ткнуть в это носом. К тому же правила приема-сдачи особо важных грузов требовали присутствия двух сторон…
Пять контейнеров с эмблемами Космофлота занимали почти весь восьмой трюм. На каждом имелся свой разъем для подключения силового кабеля – и насколько я мог судить, все контейнеры сейчас были запитаны от корабельной сети. Над разъемами сыто мигали зеленым цветом датчики питания.
Мы вместе с Хорицом обошли все пять контейнеров. Перед каждым я останавливался и подносил к амбразуре считывающего устройства пластинку с чипом. И каждый раз вслед за этим раздавалось почти неслышное щелканье переключающего реле, а лепестковые диафрагмы, вделанные в торцевые стенки контейнеров, раскрывались.
Взгляды, которыми Хориц награждал их содержимое, мне не понравились. Но я должен был удостовериться, что отданный им чип настоящий – и подходит ко всем диафрагмам. Опять же, требования приема-сдачи…
Едва мы закончили, карго удалился, бросив на раскрытые контейнеры последний взгляд. А я приступил к полной проверке скафандров высшей биологической защиты. Все согласно уставу технических работ.
Пять контейнеров, в каждом по две стойки. Стандартная космофлотская стойка-держак несет на себе двадцать гнезд для размещения и подпитки скафандров – по десять с одной стороны и десять с другой. Итого выходит двадцать скафандров на стойку. Сорок на контейнер.
А я, помимо проверки, пытался ещё найти, что такого могут нести в себе скафандры. Поэтому осматривать пришлось не только их, но и контейнеры с аккумуляторами и дезактиваторами, прикрученные к стойкам крепежными кабелями.
Нигде ничего. Все чисто, как положено. Конечно, выпотрошить до дна аккумуляторы и дезактиваторы я не мог…
Когда я закончил со всеми контейнерами, была уже глубокая ночь. Поочередно закрыв диафрагмы на четырех из них чипом с кодами, я замер перед раскрытым чревом пятого. Что, вакуум их обними, могут прятать в себе эти чертовы скафандры? Может, дело не в них, а в контейнерах? В стальной скелет контейнера можно засунуть что угодно – и даже рентген это не выявит…
В общем, бесполезно.
Моя рука с пластинкой чипа уже поднималась, когда я вдруг застыл. Ещё раз окинул взглядом содержимое.
Четыре ряда скафандров. Все – высшей биологической защиты. Все системы «Муравей», а в просторечии – Муры…
В моей голове поплыли строчки учебных файлов. Система «Муравей» разработана для работы на планетах с давлением до одиннадцати же. Однако может также применятся для спасательных работ на борту вражеского корабля. Причем в условиях боя. И биологического заражения, разумеется.
Дальше. Система «Муравей» создана на основе боевого скафандра «Козодой-94». В случае необходимости «Муравей» в течение пятнадцати минут можно превратить обратно в «Козодой». Это было сделано в свое время в целях обеспечения взаимозаменяемости оборудования Космофлота. Для этого достаточно удалить часть дезактиваторов, а в освободившиеся гнезда поместить дополнительные аккумуляторы. И укрепить на спинной и грудной панелях плоские блоки силовых экранов.
После чего остается только запитать их от установленных аккумуляторов. И разъемы, необходимые для этого, на Муре смонтированы. На всякий случай.
Ещё один маленький момент – крепления, необходимые для установки боевого оснащения, импульсника, лазера и блока целеуловителя, на Муре  имеются. Они замаскированы  сверху медпластом высокой активности, но несколько разрезов – и оружие можно устанавливать.
Я бросил взгляд на контейнеры, прикрепленные к стойкам. Какое там соотношение запасных дезактиваторов к запасным же аккумуляторам? Один к пяти, если я правильно помню. Хватит на все скафандры и ещё останется. Плоских силовых блоков нет – однако они вполне могут производиться на самом Квангусе. В конце концов, технология силовых экранов далеко не нова, ей лет двести.
И боевое оснащение для Мур, кстати, тоже может дожидаться своего часа на Квангусе.
Я закрыл последний контейнер и вышел из трюма. Мне нужно было подумать. Обо всем.