Беременна на полставки

Глава 2. Похмелье

Когда я проснулась, было утро. Одно из тех летних благостных утр, когда грешно мучиться похмельем. Тем не менее, перепелиная болезнь настигла меня, как только я открыла глаза. Боженька, но ведь я не виновата! Это всё Гладышев… Он собирался меня соблазнить, а я с горя выпила немножко. Теперь голова стучит, как дятел в дупло, в животе хомячки устроили гнездо, а ещё очень сильно хочется в туалет. Но встать… Нет, это невозможно. Полежу ещё немножечко, закрыв глаза, может быть, удастся досмотреть чудный эротический сон…

Прикрывшись от солнечных лучей ресницами, я морщила лоб, пытаясь вспомнить детали сна. Мужчина… Крепкие, сильные руки, такие нежные, такие опытные… Поцелуи с запахом виски, колы и мятной жвачки… Интересно, почему именно виски? Я даже не знаю его вкус, но почему-то снилось мне именно виски… Занятно. Наверняка, шампанское в курсе, почему мне приснился такой сон, но шампанское уже никому ничего не скажет. Мы его выпили…

Мы?

Ох, что-то со мной не так. Вот ведь зарекалась больше никогда не пить, а тут… Ну как меня угораздило?

В дверь поскреблись. Я высунулась из-под одеяла и сиплым, чужим голосом простонала:

— Я не сплю!

В комнату протиснулась мама, а вместе с ней ворвался запах крепкого кофе. Разлепив глаза, я увидела устроенный на столике у дивана поднос с сервированным завтраком. Стыдливо прячась за фирменные мамины утренние гренки, в стакане шипела таблетка аспирина. Ох, мама… Моя деликатная, интеллигентная, всепрощающая мама. Видела, в каком состоянии я вернулась домой вчера, и сразу с утра таблеточку. Кстати, а как я попала домой, если свет в голове отключился в конце корпоратива в пошивочной?

— Ника, покушай, — тихонько сказала мама. — Ты заснула одетая, так нельзя, милая.

— Я… не помню…

— Выпей кофе, сходи в душ, а потом на работу.

Как же люблю маму! Ни единого упрёка! Хотя иногда лучше бы поругалась… Ведь я чувствую, что она расстроена моим поведением. И удручена. Да, мама удручена. Слишком поздно она меня родила, слишком дорогую цену заплатила за моё появление на свет… А я неблагодарная сволочь…

— Прости, мамуль.

— Ладно тебе, я же всё понимаю, — усмехнулась она, и морщинки на её лице стали слишком заметными, особенно возле губ. — Ты и так никуда не выходишь, ни с кем не встречаешься. Иногда можно расслабиться.

— Ненавижу корпоративы, — пробормотала, садясь в кровати. Лифчик мешал, сползая под платьем, и я поелозила плечами, чтобы поправить его. Стоп. Лифчик не мог сам по себе расстегнуться! Значит… А что это значит?

Дятел в голове набрал в лёгкие воздуха и задолбил с утроенной силой и скоростью. Поморщившись, я взяла стакан с лекарством и выпила его залпом. А ведь и правда… На работу ещё тащиться. Сегодня будет первый день, когда я поплетусь в свой модный дом с таким отвращением. И даже похмелье тут ни при чём. Во-первых, Лиза меня утопит в унитазе дамского туалета. Во-вторых, Гладышев обязательно продолжит свои ухаживания. В-третьих… Пока не придумала, что, но что-нибудь обязательно случится. Например, Игнатова возьмёт и уволит за ошибку в отчёте, или новый босс вспомнит, что это я отметила его первый день на работе пятном на рубашке.

В общем, думаю, лучшим выходом из сложившейся ситуации станет прыжок с моста в реку. Плавать я не умею, поэтому адьё, красавица…

Красавица… Мне не приснился этот голос с грассирующим «р»! Или приснился? Заслушалась боссом и представила его себе на себе в пошивочной? Скорей бы лекарство подействовало… Вот выпью кофе и встану…

— Ника, солнышко, ты туфельки где-то запачкала, — мама встала, снимая передник, — я тебе их почистила. Ты кушай, кушай.

Она смотрела с умилением, как я с отвращением запихиваю в себя кусочек гренки, и спросила озабоченно:

— Тебе ещё приготовить?

— Не-не, шпашибо, мамуля, я не голодная…

Она вышла, покачав головой. Доев гренку чисто из дочерней любви, всё с тем же отвращением выпила кофе и откинула одеяло. Да, спать в одежде нельзя… Мне показалось, что платье насквозь пропахло шампанским. И ещё чем-то. Запах такой знакомый. Точно не моя туалетная вода, и не стик… Где же я могла его слышать?

Выскользнув из платья, стащила с себя павший в неравной борьбе со стихией лифчик и ужаснулась. А где трусики? Где и в какой битве пали они? Нет, нет! Это же был сон! Всего лишь сон! Тогда почему между ног липко, а всё тело ноет, будто я вчера стометровку бегала пять раз?

Мамочки!

Одеколон дорогой, трусики пропавшие, руки и губы, лёгкая картавость… Я переспала с новым боссом. Вот счастье!

И что теперь делать? Как на работу идти? Ведь придётся, наверное, сталкиваться с Ильёй в коридоре… Нет, я вообще не стану выходить из своей каморки! А если вдруг ему понадобятся какие-нибудь документы, оставлю в секретариате. Ох, там тоже не годится, потому что там Лизонька… Ладно, что-то придумаю. Через девчонок передам…

От мамы я просто сбежала. На кухню даже не заглянула, просто схватила вымытые туфли, сумочку и выскочила на лестницу. Обулась, только сбежав на первый этаж. Боже, стыд какой… Перед родной мамочкой. А что будет на работе! Ведь вечер не удался вчера, сон оборвался на сексе с начальником, а кто знает, что было потом? Каким образом я домой добралась?

В таких раздумьях я доехала до работы, а уже на крыльце нашего лучшего модного дома решительно выдохнула и выбросила вчерашний корпоратив из головы. Не помню и ладно. Чего не помню — того не было, точка!

Прошмыгнув мимо охраны с поднятым пропуском, мимо девчонок в коридоре, я скрылась в своей каморке. Наверное, даже отдышалась, потому что запыхалась. Все привычные действия с компьютером, принтером, кофеваркой проделала на автомате и очнулась уже в бухгалтерской программе. Платёжки формировала. Ну, хоть не заносила туда счёт-фактуры… И то хлеб, а то как ошибусь, потом переделывать придётся! Накладные, кстати, вместе со счетами начали прибывать ближе к десяти утра. Если учесть, что надо было также добить уже давно просивший кушать отчёт по инвентаризации на большом складе, то голову от компьютера мне удалось поднять только к обеду, когда Аня ворвалась в мою каморку с воплем: