Беспринципное существо

Часть 1

- Ты уже проснулся? Омлет будешь? – раздался из кухни голос жены, и Николай Михайлович в очередной раз изумился ее феноменальной способности слышать неслышимое. Он только что встал с кровати, при этом ни кровать, ни он больными суставами даже не скрипнули.  Может ли обычный человек услышать такие тихие движения, скажите на милость?  А его Лиза может! Она, как летучая мышь, всё расслышит своими аномальными ушами (нет-нет, уши у нее самого обычного вида, ни как у мыши или эльфа).

А еще она говорит и слушает одновременно – вот где настоящий феномен-то! Наверное, эти способности развились у нее от желания все и всех контролировать. Пару дней назад на дне рождения (ему исполнилось шестьдесят восемь – даже не верится, что эта цифра про его возраст!) жена увлеченно болтала с подругой, но как только его спросили о сыне, сразу вклинилась, будто и не болтала вовсе, а только и делала, что подслушивала его разговор. «Коль, принеси нам минералочки!» - велела она и со словами: «Ой, я на минутку, еще вина захвачу!» проследовала за ним на кухню, а там давай шипеть в ухо: «Я ж сто раз просила тебя не говорить о Лешке!» «Лизонька, да я ж только общими фразами: сын, мол, работает, внуки растут. Что же мне вообще молчать что ли?» - замямлил он, оправдываясь. 

Тьфу! Иногда от самого себя тошно делается. Тема сына – больная мозоль жены. Чуть наступишь на нее, так полыхнет - мало не покажется. Наломала дров в свое время, испепелила все, вытравила вокруг, а теперь вот страдает и пытается контролировать то, что уж давно неподвластно ей. Только себя и его понапрасну изводит.

- Ты там часом не оглох, Николаш?  Я спрашиваю, омлет будешь? - переспросила жена. 
- Да, буду! - зачем-то крикнул он, вытянув шею в сторону открытой двери, хотя мог бы и просто прошептать - жена все равно услышала бы.
- С сыром или без?
- Без разницы, сделай, как себе! - буркнул он себе под нос.

Николай Михайлович достал из шкафа и примерил халат – подарок сына.  Хорош, зараза: большой, тяжелый, солидный! Он давно мечтал о таком. Со стеганным атласным воротником, как в старинные времена, когда баре возлежали с книжками на оттоманках да, попыхивая сигаретками, потчевали гостей домашней наливочкой. А тело-то как приятно обволакивает! Черт его знает, из чего такого волшебного сделан этот халат! Один недостаток у него – привезла его невестка, которую жена ненавидит. И сын тоже хорош – нет, чтоб промолчать, так он специально, назло матери сказал: Настя, мол, привезла, аж из самого городу Парижу! И что вот теперь ему делать? Носить, не носить подарок нелюбимой невестки? Может, рискнуть и надеть? Уж больно нравится ему этот халат. Авось пронесет!

Умывшись и пшикнувшись одеколоном, Николай Михайлович примерил перед зеркалом самую благостную улыбку и на зов жены «Всё готово, иди есть!» явился на кухню, сияя добродушием и благоухая морским бризом.  Елизавета Николаевна скользнула ехидным взглядом по его чуть располневшей фигуре, завернутой в синий велюр, и началось! 
- Ой, это кто ж к нам пожаловал?  Милости просим к столу, барин! Чего откушать изволите? Чаю, кофию или, может быть, какавы испить желаете?
- Ну ладно тебе! Чего ты взъелась-то сразу? Между прочим, очень удобный халат. Мягкий такой, приятный. - Николай Михайлович огладил атласный воротник и заискивающе улыбнулся: - Что ж мне теперь не носить его что ли? Ты же знаешь, я давно такой хотел.
- Отчего ж не носить такой царский подарок? Непременно носить! – снова засочилась ядом жена. - Только ты попроси Её еще феску в придачу купить. Турецкую такую, знаешь, бордовую с кисточкой? А то у нас какой-то невсамделишный барин получился, недоделанный какой-то на голову, непорядок это!

«Ее» жена выплюнула с такой ненавистью, будто ей какая мерзость в рот попала. Николай Михайлович аж передернулся. Умеет жена иногда выпустить такой сгусток негатива, что он накрепко застревает в тебе, как дротик в мишени. Елизавета Николаевна поджала тонкие губы восточным полумесяцем, надменно подняла светлую выщипанную бровь, разложила по тарелкам омлет и села за стол с каменным лицом. В тишине было слышно, как тикают часы на стене и стучат по тарелкам вилки. Если сейчас не нарушить это молчание, оно запросто перерастет в холодную войну сроком до недели. 

- Я слышал, ты вчера разговаривала по телефону с Сикорской? – дипломатично начал Николай Михайлович. -  Что у них нового? Петя вышел на пенсию? Он вроде собирался, – попытался он перевести разговор на безопасную тему, но не тут-то было. 
- Прекрати свои дурацкие уловки! – взвилась жена, стукнула костяшками пальцев по краю стола, поморщилась от боли, но в гневе быстро забыла про нее. - Было бы тебе это интересно, еще вчера спросил бы про своего Петю! Ненавижу эту твою добренькость! Для тебя главное – быть хорошеньким для всех, чтоб все гладенько было и бесконфликтно! Ты из тех, кто будет сидеть между двух стульев и терпеливо ждать, покуда у него геморрой из подвешенной задницы не вывалится. 

Николай Михайлович устало откинулся на спинку стула и спокойно возразил:
- А разве обязательно сидеть между двух стульев? Если их сдвинуть, можно разместиться и втроем. Но чтобы сдвинуть стулья, нужно не конфликтовать, а договариваться - иначе как раз и будешь сидеть с подвешенной задницей и ждать, как ты изволила изящно выразиться, покуда из нее геморрой не вывалится. Всегда надо понимать цель. Чего ты хочешь? Удобно сидеть на стульях или гордо висеть между ними?  Ты, например, всегда выбираешь гордость, а …

Елизавета Николаевна не дослушала, со злостью отодвинула тарелку и закатила глаза к потолку:
- Господи, какое же ты бесхребетное, беспринципное существо! Вечно ты всё смазываешь, чтоб и вашим, и нашим, чтоб все гладенько и без конфликта! А отстоять справедливость слабо? Чтоб все по-честному было, а не тебе удобненько?! Тьфу, надоело!
Она в сердцах швырнула на стол вилку, с грохотом отодвинула стул и вышла из кухни, гордо вздернув голову с короткой, почти мальчишеской стрижкой, которая очень шла ей. Просто воин в юбке, а не жена. Правда, она всегда была такой. И как только они умудрились прожить вместе сорок четыре года?