Бессистемная отладка. Реабилитация.

Глава 23

Ночь ласкала теплым ветром и миллионами звуков. Я взлетал в поднебесье и часами парил, опускаясь к земле. Даже умудрился задремать при этом, имитируя поведение какой-то забавной породы ласточек, которые опускаются на землю только чтобы воспитать птенцов. На душе вновь было спокойно. Внизу бликовала лунным светом гладь озера. Зависнув над ним, я резко сменил форму и почти без всплеска нырнул в теплую воду.

«Живая тишина», ощущении бесконечности ночи и бездонности неба. Я лежал на спине, чуть перебирая руками, над водой оставалось одно лицо. Бездна надо мной, бездна подо мной... Отраженное небо давало понять, насколько бездна водная похожа на бездну небесную. И я застыл на границе двух бесконечностей. Плаваю на тонкой полоске, отделяющей мир живых от холодной пропасти человеческих мечтаний. Пропасти, где всегда светит солнце и стоят замки из лунного света. Пропасть, из которой очень трудно вырваться. И так больно вздохнуть, наконец-то разорвав ее призрачные оковы. Словно в первый раз...

Ночевал я в копне ароматного сена недалеко от города и в город вернулся только поздним утром. Изрядно повеселевший и проголодавшийся.

— И чему учил нас великий Портос? — высокий, визгливый голос и громкий хлопок.

— Уважать старость, только не в вареном и не в жареном виде!

— Правильно, следующий вопрос! Зачем Д'Артаньян с друзьями отправились за подвесками?

— Чтобы победить черного властелина? — смачный хруст.

— Ой, больно!

Я пошел к источнику шума, с трудом пробираясь через толпу зевак.

— Зачем Д’Артаньян с друзьями отправились за подвесками?

— Чтобы открыть врата локации? — смачный хруст.

— Господин, у него больше нет пальцев!

— Ничего, Поликарп, теперь руби кисти. Потом предплечья, сантиметров по десять. Все ясно?

— Да, мессир.

Я, наконец, выбрался в центр площади.

Мда, я думал, что привык к сюру разных сортов. Что ж, приятно, что этот мир до сих пор умеет удивлять.

Центральная площадь города. У памятника Сталину помост. На помосте деревянное колесо, типа барабана из «Поля Чудес», на помосте лежит Леголас в одной набедренной повязке. Напротив его лица закреплен том «Трех мушкетеров». Рядом с Леголасом стоит зомби, чем-то неуловимо напоминающий свою жертву, с огромным мясницким топором, рядом с барабаном горстка пальцев. В двух метрах от зафиксированного эльфа на деревянной табуретке сидит Фауст. Выражение лица Леголаса возвышенно-задумчиво и немного диссонирует с истекающими кровью обрубками рук и надежной фиксацией на барабане. Фауст напряжен и сосредоточен. Лысина блестит потом. Люди, собравшиеся вокруг, радостно улыбаются, делают ставки и подбадривают участников действа выкриками и смехом. Несколько стражников с крайне важным видом присматривают за порядком.

— Что за шум, а драки нет?

— Драки, господин? Поликарп, иди сюда! Ударь меня!

— Стоп! Фауст, не прикидывайся Леголасом. Что тут происходит?

— Экзамен! Мой повелитель, я выполняю ваше задание.

— Эм... — я скептически оглядел экзаменуемого. — А почему ты рубишь ему пальцы? Я без претензий, просто он вроде боли не ощущает?

— Ощущает, господин, на полпроцента. Я наложил на него еще усиление боли, ощущение, как от удара линейкой по пальцам.

— Ну, дела. Стража не мешает?

— Нет, повелитель, они ловят эльфа на точке возрождения и оттаскивают его на площадь. Это же ваш приказ.

— А что, удрать пытается?

— Ага!

— Эх, люблю, когда работа без меня налаживается. Попробуй еще зубы стачивать. До вечера закончишь?

— Да, мой повелитель!

— Ну, бывай! Кошмарик! Хочешь куриных крыльев?

Рядом со мной появилась химера и скептически поглядела на меня. Я подхватил его за косу.

— Ага, попался, который кусался! Ты на кого меня променял, морда твоя интеллигентная? Пенсне нацепил, профессору ассистируешь на экзамене. Того и гляди Соловьева читать начнешь! А что дальше? Отмена цензуры? Свободные выборы? Отмена культа личности? Или, прости господи, вегетарианцем станешь? Ты бы еще за права животных поборолся! Тьфу! Приличному человеку уже и плюнуть некуда. Эх ты, а еще друг называешься, — Кошмарик смиренно потупил глаза и попытался показать всем своим видом, что веганов он любит и уважает, причем вместе с поклонниками сыроедения, что характерно, в сыром виде, а права и свободы демократов и животных уважает только в виде свободы суицида в зоне его прямой видимости. Чтобы бежать далеко не нужно было. Кошмарика я сунул в подготовленный заранее мешок и пошел в сторону таверны.

По дороге я все-таки соблазнился и купил у Профа в лавке трехтомник Дюма. Самого хозяина на месте не оказалось, поэтому книгу мне отдал его помощник, паренек лет четырнадцати на вид. Ему же я и отдал записку для Анатолия Васильевича.

Полдень. В таверне было тихо, я заказал пару больших тарелок крыльев, тарелку рассольника, кувшин компота, разослал сообщения всему контакт-листу и уткнулся носом в книжку. Первым в таверну заявился Луи. Выглядел бывший жрец неважно. Плечи опущены, одежда помята. А взгляд, как у человека, которого внезапно оставила любимая кошка, улетев с голубями с четырнадцатого этажа.

— Луи, ты чем по жизни занимаешься? Кем работаешь, зачем играешь? Семья есть?

— Издеваешься?

— Нет, собеседую. Ты, как я вижу, на рерол собрался?

— Собрался. Знаешь, сколько персонаж подобного уровня стоит? Сколько на него реальных денег и времени ушло?

— Понятия не имею. И слушать не собираюсь. Если бы я был на твоем месте, то продал бы персонажа какому-нибудь казуальщику. Я тебя сегодня с одним даже познакомлю, если повезет.

— Персонажи привязаны к личной матрице, их продажа невозможна.

— Плохо. А чем тебе нынешний не нравится?

— Ты все-таки издеваешься!

— Луи, мля. Ты же взрослый дядя. Издевался над тобой я в первую нашу встречу. Когда узнал, что ты чат-бота для проповеди используешь. Это для тебя игра, а для меня нет. Сейчас ты для меня объект вербовки. Персонажей твоего уровня в игре не слишком много, а мне предстоят серьезные драки. Я жду ответа.