Бессмертник

Бессмертник

Мария боязливо посмотрела на единственное окно в комнате, которое было завешано тяжелыми шторами, не пропускавшими ни единого пятна света. Она всеми силами старалась не глядеть в эту сторону, но этого не удавалось, поэтому ее лицо постоянно было обращено к темно-зеленой ткани. Виктор несколько раз пристально изучал взглядом эти шторы, пытаясь понять, что же в них так привлекает хозяйку квартиры, столь любезно пригласившую его на чашку кофе после удачного, но утомительного собеседования. До этого он не замечал никаких странностей за своей коллегой, но сейчас она выглядела встревоженной и, как показалось, даже напуганной. Виктор был уверен, что причина кроется в шторах или за ними, но не мог заметить ничего необычного, как не рассматривал. Молчание затянулось и стало неловким. Он медленно потягивал кофе из высокого стакана, пока Мария бессмысленно размешивала уже давно растворившийся сахар в остывшем чае, не сделав ни единого глотка.
-Что-то случилось? - не выдержал гнетущей тишины Виктор и решился начать разговор. Мария кивнула, переведя взгляд в его сторону.
- Да. Это определенно окно, - задумчиво произнесла она, - как думаешь, куда оно может вести?
-Без понятия. Оно зашторено, а я не был с той стороны дома. Я не понимаю, - Виктор отставил наполовину выпитый стакан и хотел подойти к шторам, как девушка перехватила рукав его рубашки, взглядом умоляя остаться в кресле. Парень сел, припоминая телефон знакомого психолога.
- Прости. Мне ужасно неловко признаться в этом, но...- Мария прикрыла глаза и глубоко вздохнула, словно собиралась сообщить несмышленому ребенку какую-то трагичную новость и подбирала нужные слова, - это долгая история. И странная. Когда я думаю об этом, то не верю самой себе, но это сущий кошмар. Я бы поверила, что схожу с ума, но я обладаю крайне бедной фантазией для подобного. В моем сумасшествии могли бы быть только безликие люди, голоса, приказывающие совершить какие-нибудь жуткие вещи, тени на стенах, но никак не это. У тебя есть время, чтобы послушать глупую историю? Я налью еще кофе и принесу пряников?
Девушка нервно теребила подол платья. Виктор улыбнулся уголком рта, думая о том, что вовсе не важно, что она будет говорить. Пусть только сидит перед ним такая хрупкая взъерошенная пташка и белом платье и щебечет хоть о скачках цен на бирже, хоть о своих бредовых мыслях. Только бы видеть эти огромные зеленые глаза, эти слегка выбившиеся из-под синей ленты светлые волосы, нескромный вырез на груди, обнажающий чуть заметный шрамик на правой ключице, длинные худые ноги, скрытые под юбкой, достававшей до лодыжек.
-Давай. Я не против. Может смогу помочь, - с успокаивающей улыбкой проговорил Виктор. Мария спешно ушла на кухню, чтобы приготовить еще кофе и прихватить еще имбирных пряников.
Виктор бесшумно подошел к шторам и, заглянув за них, увидел окно, которое было настолько грязным, что за ним ничего нельзя было разглядеть. Он удивленно хмыкнул и вернулся в кресло, пытаясь предположить, что так тревожит эту очаровательную девицу. - Это началось сразу, как только я въехала в этот домик. Он небольшой, но я всегда мечтала о собственном жилище вне огромной шумной бетонной коробки, - начала рассказ Мария, поставив на стол круглый поднос. Виктор скользнул острым взглядом по ее бледной коже, но, опомнившись, принял вид покорного слушателя. Мария опустилась в кресло напротив, грациозно положив тонкие руки на подлокотники, и прикрыла глаза, будто была невыносимо вымотанной. - Так банально. Купить дом, польстившись дешевизной, а потом страдать, не веря самой себе, и не имея денег на то, чтобы сменить жилище. Какая же я глупая, - в голосе зазвенели нотки сожаления. Виктор едва сдержал ехидный смешок.

- Глупая, - одними губами повторил он, но вкладывая в это совсем иной игривый оттенок. Но девушка была так занята своими мыслями, что не услышала. Сейчас она была глуха ко всему, что звучало вне ее головы, даже к собственным словам.

- В это окно виден прекрасный сад. Он настоящий, я уверена. Крохотное местечко, заполненное благоухающими яркими цветами. Там растут мои любимые гелихризумы. Они напоминают мне о солнце в этом дождливом городе. Еще их называют бессмертниками, потому что, засохнув, они сохраняют свой вид и продолжают радовать. Я каждое утро раздвигала эти тяжелые шторы и смотрела в окно, даже просыпалась на час раньше, чтобы позволить себе не спеша наслаждаться видом, - Мария говорила медленно и тихо с легкой тоской. Виктор слушал только ее голос, не вдумываясь в слова. Он не мог понять их смысл, как будто все звучало на испорченной пленке.

- Цветы, окно, сад…она странная, но красивая, - подумал Виктор, отпив горький кофе. Мария закусила нижнюю губу, будто ей было больно от собственных мыслей, и скрестила руки на груди.

- Я ни разу не пыталась проникнуть в этот сад до прошедшей недели. Я обошла дом и перелезла через высокий забор. Там…там был пустырь. Более того, на той стене даже нет окна. С того дня я больше не открывала шторы, не смотрела на свой чудесный сад, на свои гелихризумы. Знал бы ты, как мне их не хватает. Но мне слишком страшно заглянуть за шторы. Безумие как оно есть, - Мария потерла виски указательными пальцами и печально улыбнулась. Виктор скептически усмехнулся и подошел к шторам.

- Сейчас я раздвину их. Этот страх только в твоей голове. Такого не бывает.

Он положил руку на темно-зеленую ткань и на секунду замер в нерешительности.

- Еще кофе? – отстранено предложила Мария, - я могу добавить в него немного иссушенных бессмертников. Возможно, они придутся тебе по вкусу. Или хочешь…

Мария многозначительно провела пальцами по вырезу на платье. Виктор качнул головой, не понимая причину такой перемены. Мария утомленно махнула рукой, позволяя сделать это, и отвернулась. Виктор резко распахнул шторы, зажмурившись. Под пальцами все так же ощущался бархат, Мария молчала.

Виктор открыл глаза и увидел оконную раму, вделанную в стену. Он тряхнул головой и обернулся. Мария сидела в кресле, склонив голову на бок. Ее голова была безвольно опущена, все тело напоминало набитое ватой куклу. Парень кинулся к ней, встряхнул за плечи, пощупал пульс на артерии. Она мертва. Белая кожа была похожа на бумагу, кое-где проступили трупные пятна, глаза подернуты белой пленкой, рот слегка приоткрыт.