Без короны. Ветер перемен

Глава 2.

Лес всегда был отдельным измерением на планете. В нем свои неписанные законы, которые соблюдаются негласно всеми жителями зеленого царства. Но при этом никто не шел за толпой, существуя каждый в своем сообществе,  идеально вписываясь в единый тон жизни. Здесь всего было в меру, и никто из «местных» не стремился к большему. Не нужны были новые территории лишь из-за эгоистичного желания возвыситься над другими. Переходы если и необходимы, то незаметны, безболезненны для лесной чащи. Вот только люди имеют очень плохую черту – разрушать все к чему прикасаются.

Аннабет была благодарна Создателю, что не являлась друидом – голос леса для нее был шепотом листьев, рябью воды и запахом зелени, в то время как лесные маги воспринимают все в разы громче, яснее, ощущая его боль как свою собственную. Ряды пней посреди леса вызывали ужас. Еще две недели назад величественные кроны отбрасывали тени на землю, а сейчас солнце сушило траву.

«Что здесь вообще происходит?» - девушка взяла в руки пожелтевший тысячелистник и медленно двинулась в сторону деревьев. На самом деле это было странно. С развитием магии для строительства использовались «искусственно»  выращенные леса – магов даже специально обучали в академии на данную профессию. А за подобное обращение с лесом наказывали исправительными работами и ударами кнута.

Сбор трав занял больше времени, чем обычно – мысли были далеки от леса и полезных свойств растений. Множество вопросов, связанные с вырубкой, которые возникали в голове, опальная принцесса старалась давить в зародыше. Это не ее дело, и своих проблем достаточно. Хватит об этом думать. Хватит!

За такими размышлениями и работой прошла большая часть дня. Солнце начало уходить за горизонт, из-за чего целитель, не забыв поблагодарить лес за свою щедрость, поспешила домой. Обычно в это время она уже встречала отца с кузницы, чтобы не беспокоить его. Пусть он и знал о том, где она чаще всего бывает, но спокойствие в глазах родного человека давала каплю уверенности и щепотку стабильности, заставляя верить в лучшее.

В деревне была странная оживленность – люди суетились, бегая между домами и что-то бурно обсуждали. Аннабет накинула капюшон плаща на голову, чтобы не привлекать лишнего внимания – осуждающие и боязливые взгляды в ее сторону порядком надоели. А прикрытое лицо у незамужней женщины без сопровождения было частью повседневной  жизни, и не вызывало удивление. Вообще, не смотря на близость от столицы, местные не отличались умом и сообразительностью в плане суеверий – даже самые абсурдные, вроде передачи вещей друг другу после заката приведет к несчастьям – но, не смотря на это, жизнь здесь была спокойная и периодически напоминала состояние анабиоза. Даже люди, направляющиеся  столицу, редко здесь останавливались – близость города уничтожала необходимость в перевале в этом месте.  Так что таверна пользовалась популярностью только у местных – выпить пару сортов пива, да отведать неплохую еду после рабочего дня.

За восемь лет девушка выучила каждого жителя в лицо – их привычки, навыки и образ жизни. Несмотря на спокойные годы, бдительность не падала, а отец только подливал масла в огонь, постоянно заставляя тренироваться и обнаруживать врагов среди окружения. Пожалуй, говорить о том, что внутри у нее все перевернулось из-за странных действий местных не стоит. 

Отец стоял возле крыльца их дома, сложив руки на груди и сверля ее взглядом. Подобное давно стало нормой – малейшее опоздание каралось длительной лекцией и дополнительным часом метания стилетов. Два трехгранных металлических клинка всегда были с ней – она не расставалась с ними даже ночью, ощущая себя в полной мере беспомощной, если холод оружия не ощущался на голени или ночью под подушкой. К слову, метать кинжалы у нее получалось намного лучше, чем драться ими в ближнем бою. Жаль, противников не уговоришь отойти подальше, чтобы воспользоваться наиболее лучше отточенными приемами. И пусть он ни один раз признавался, что это просто повод и просил прощение за то, что вся ее жизнь состоит из череды повторяющихся действий и больше походило на выживание, на утро все начиналось снова, заставляя подчиняться давно разработанным правилам, в которых периодически добавлялись новые пункты.

 - Прости, отец, знаю, что опоздала, - с ходу начала Ларей, чтобы предотвратить тираду, которая обычно начинается с ходу. Родитель редко повышал на нее голос, предпочитая говорить ровно, но ноты волнения ощущались каждый раз, когда она где-то задерживалась. И пусть подобная опека становилась иногда удушающе тесной, она остывала и благодарила за возможность быть рядом с человеком, который будет любить ее, не смотря ни на что. Однако Чарльз молчал, кивнув в сторону площади. Аннабет, поставив корзину возле двери, направилась за ним, рассчитывая получить объяснения. – Папа?

- Приказано всем явиться на площадь. Староста что-то верещал про знаменательное событие, но я ничего не понял, кроме того, что это связано с императором, - мужчина поморщился, упомянув главу деревни. Аннабет тоже ненавидела этого старика – стремящийся везде сунуть свой мозг, с крысиными глазами и короткими руками не вызывал ничего, кроме отвращения. Но видеться с ним приходилось – отдавать налоги, показывать метки, в случае отбора или другой обязательной работы. И каждая подобная встреча заканчивалась яростью от сальной усмешки и беззастенчивый взгляд, что пытался найти темное пятно в твоей жизни.  – Но я не забыл про твое опоздание.

- В лесу резко сократилось количества деревьев, пришлось искать те, где лесные духи не разгневаны, - коротко оправдалась дочь, наблюдая, с каким ажиотажем направляются люди к деревянному возвышению на площади. Они разумно остались в стороне, в то время как жители – в основном матери и их незамужние дочери – расталкивали людей, стремясь приблизиться к сцене. Ларей не понимала, что дает это приближение к простому посреднику, но этим людям было важно находиться в эпицентре событий, чтобы почувствовать себя частью чего-то важного.