Без короны. Ветер перемен

Глава 12.3.

Александр с трудом удержал вскочившую с его колен девушку, заставляя вернуться в прежнее положение. Анна дышала рвано, смотря на него округлыми от страха глазами, не оставляя попыток скинуть его руки со своего плеча талии. Император, подавляя раздражение, позволял целительнице почувствовать свободу от его крепкого, но не жесткого захвата, после чего возвращал ладони на место, так как эта сумасбродная девчонка снова пыталась подняться. Все-таки не стоило ее так резко приводить в чувство, но когда она резко побледнела, что было заметно, не смотря на слой пыли на теле, и с лица начал стекать холодный липкий пот, мужчина не на шутку перепугался. Потому что он уже несколько минут покинул чертоги ее разума, и брюнетка должна была прийти в себя в ближайшее время. А вместо этого чуть Создателю душу не отдала.

Да и сам он чувствовал себя отвратительно – заклинание средней сложности далось ему на удивление тяжело – резерв изрядно истратился, а мышцы стали болеть сильнее, напоминая об недавно пережитых неприятностей. Конечно, можно было бы найти себе сотни оправданий, почему магия, которая раньше едва трогала внутренний источник, сейчас высосало чуть ли не половину. Но оправдание – последняя вещь, которую должен делать суверен. Неправильно рассчитанная сила или направление – ошибок могло было быть сотни, но до них не было никакого дела в тот момент, когда он пробивал ментальные стены хрупкого, на первый взгляд, сознания. Оплотам этой маленькой женщины позавидовали бы лучшие офицеры Черного ордена, которые и специализировались на добыче информации.

- Отпусти меня, - Анна откинула голову на его колени, еще больше путая темные локоны в светлом песке. Ее голос звучал на удивление спокойно, в то время как тело пробивала мелкая дрожь, игнорируя высокую температуру пустыни.

Андриас не спешил выполнять просьбу, всматриваясь в лицо девушки и пытаясь представить, как она выглядела лет восемь-девять назад. Хорошо развитое воображение быстро нарисовало округлое лицо с румяными щеками, яркую улыбку на полных мягких губах, еще не искусанных до небольших шрамов и сухости. Еще не сформировавшееся тело, без плавных форм и изгибов, до которых эстетически приятно прикасаться. Она однозначно была добрым, искренним и красивым ребенком, которому просто не повезло.

- Сандр! – в голубых глазах вспыхнуло раздражение, заставляя губы дернуться в беззлобной улыбке. Она была бессильна и понимала это, прекратив всякое сопротивление. Брюнет почувствовал, как расслабились каменно напряженные мышцы, и чуть сбилось дыхание. – Предполагаю, ты узнал, что хотел? – маг на мгновенье прикрыла глаза, а после уставилась на серое небо, периферическим зрением заметив его кивок. – Могу я поинтересоваться, как много ты успел узнать?

- Боишься, что я узнал все твои тайны, и теперь буду пользоваться ими для собственной выгоды? – Анна коротко фыркнула, показывая свое отношение к подобному предположению. Но тело вновь напряглось, готовясь в любой момент отразить любую угрозу. Эти попытки казаться смелой и сильной вызывали странную смесь раздражения и уважения. А те фрагменты, которые ему удалось уловить, сеяли искреннее восхищение этой девушкой.

Суверену никогда не были чужды подобные эмоции в отношении женского пола – среди воинов встречались женщины, которые в своей подготовке ничем не уступали мужчинам. И по сравнению с большинством пустышек, что регулярно представлялись императору на очередном балу или склоняли колени в покоях, с ними было о чем поговорить. Только они больше не воспринимались женщинами. Часть отряда, боевая единица, но никак не та, которой можно соблазниться, наблюдая за ее движениями и манерами. И пусть аристократки строили из себя легкомысленных дам и потом всеми силами пытались остаться возле трона в роли хотя бы на ранг выше наложницы. Но плавность тела, мнимая легкость движений и этот восхищенный взгляд из-под полуопущенных ресниц привлекал внимание и вызывал желание. И если бы ни знание того, какие козни строятся за его спиной, чтобы именоваться матерью наследника, то давно бы сочетался магическими узами с самой достойной из ближайшего окружения. Но мужчина с детства пронес в себе удивительную черту – делать на зло. Особенно, если от принятого им решения зависела собственная судьба, а с восхождением на престол и участь империи.

Да, в обряде был смысл – у императора должен быть наследник, желательно даже не один или два, который сможет занять место правителя в любое время и при любых непредвиденных ситуаций. Если наследник не один, то появляется стимул быть лучше других, чтобы именно его посчитали достойным назвать кронпринцем. Александр к такой борьбе с ранних лет относился с долей пренебрежения, игнорируя причитания матери и смешки за спиной. Отказывался учиться, развивать силу  - что угодно, если это оградит его и маму от жестоких игр, конец которых намечался не скоро. Но по итогу Александр все-таки позволил втянуть себя в эту борьбу за трон, потеряв практически все, что любил. И меньше всего желал своим детям подобной участи. Возможно поэтому тянул с выбором, игнорировал постоянные рекомендации совета. Родиться ребенком императора – проклятье, от которого невозможно скрыться или стряхнуть с плеч, как легкую пыль.

- Эй, если ты придумываешь какую-нибудь шутку про лабиринты в женской памяти, то можешь расслабиться – я все равно не заценю, - слова Анны вырвали из бремени мыслей, возвращая в пустыню Смерти. Встревоженные голубые глаза смотрели прямо на его лицо, анализируя каждое движение мимических мышц. Что-то он расслабился. Все-таки разница того, чего он ожидал увидеть и что получил в итоге, была довольно сильной.

- Оу, не беспокойся, я даже не заблудился, - девушка поднялась на ноги, демонстративно закатывая глаза на его замечания. В этот раз Андриас не стал препятствовать, ограничившись легкой поддержкой за поясницу целительницы, чтобы она не упала на спину. Было видно, что она была встревожена. Ее можно было понять – мало кому понравится, когда в твоей голове бессовестно копаются, и неизвестно какое из воспоминаний захотят залезть. И здесь неважен умысел: ленты воспоминаний, хорошие или плохие, были достаточно интимной вещью, в которой нельзя было лазить посторонним.