Без Вины Виновата. (том 2)

Глава 4

Сколько Антон себя помнил, он играл всегда и везде. В школе играл роль примерного ученика, заглядывающего в рот преподавателям, учился на одни пятёрки и школу закончил с золотой медалью. Ему пророчили университет или в худшем случае институт, так как математические способности его были намного выше среднего школьного уровня. Дома он исполнял роль послушного мальчика, ничем не расстраивающего родителей. Со всех сторон был положительным, и его часто ставили в пример остальным, а родители так просто гордились своим чадом. Маму он действительно любил и обожал, а вот к отцу испытывал только глубоко запрятанный страх (тот временами был крут и под горячую руку мог стукнуть), внешне же проявлял к родителю уважение.

Во дворе приходилось яростно отстаивать место под солнцем, так как дворовая шпана терпеть не могла тех, кто хорошо учился, тем более, если он ходил в наглаженных брюках да ещё с галстуком, пусть не пионерским (это давно отменили), а классическим чёрным. Вот эта роль рубахи-парня была куда тяжелей, чем все остальные. Но он и с этим справился, играл так, что сам себе удивлялся. Записался в секцию бокса и кикбоксинга, чтоб иметь возможность дать сдачу каждому, кто осмелится над ним потешаться или, что происходило часто, припереть в тёмном переулке, чтоб отобрать и без того скромные финансовые запасы, сэкономленные на школьных завтраках.

Когда подрос, то понял, что роль вора была для него единственной, которая согревала душу. Вернее сказать, это и было его истинным призванием. Нет, конечно, он не воровал что ни попадя, не брал, что близко лежит ни дома у родителей, ни у своих друзей, ни у знакомых или малознакомых. Не позволял себе даже ластика спереть, не говоря уже о чём-то более существенном.

В десятом классе Антон сколотил группу подростков и вместе с ними промышлял грабежом ночных прохожих, больше всего отдавая предпочтение сильно подвыпившим гражданам. Бомбил киоски, да так лихо, что после того, как срабатывала сигнализация, и милиция уже через 8-10 минут приезжала на место преступления, его и след простывал. По-крупному не рисковал, в хорошо охраняемые заведения как, например, супермаркеты, казино, банки, дорогие бутики не совался. Пацанам, когда те возмущались и требовали от вожака более крупных набегов, терпеливо объяснял, что дело это слишком хлопотное, они к нему ещё не готовы, а если так, то неизвестно чем всё это может закончиться. А если кто предпочитает воздух свободы променять на тюремные нары и понюхать парашу, то пусть без него, ему же в столь нежном возрасте это как-то не катит.

После школы играючи поступил в театральное, и не из-за того, что его прельщала слава или карьера, к этому он не стремился, знал наверняка, что в будущем артистом не станет. Училище было необходимо, чтоб ещё больше отточить актёрские данные, так щедро отпущенные ему природой, для будущей, самой главной его роли, роли мошенника. Бытие актёра - это каторжный труд, а зачем рвать жилы, когда есть возможность совместить интеллектуальные способности и артистические с выгодой для себя, ловить удачу на поприще облапошивания наших наивных граждан. Его кумиром был Мавроди, так гениально выстроивший свою пирамиду и обобравший огромное количество населения. Он считал его гением, а тех, кто погорел, презирал, считая, что они сами во всём виноваты. А что? Читали же все сказку о попе и работнике его Балде. Что сказал Балда? Вспомнили? Вот так-то! "Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной". Пирамида Мавроди как раз и была выстроена по такому принципу, и акции предназначались тем, кто погонится за быстрой прибылью. Вот и откушали бесплатного сыра, напрочь забыв, что он бывает только в мышеловке. Антон потешался над тем, как Лёня Голубков с экрана телевизора уговаривает граждан нести свои сбережения не в банк, и тем более не прятать в банке, а как он, такой умный, скупать акции МММ. Сколько же отхватил этот Лёня за такой призыв? А? Можно только предположить, что немало. Да, а когда пирамида сделала своё чёрное дело, и Мавроди растворился с миллионами, не помяли ли ему изрядно бока те, кто уверовал в рекламу?

Ему не было жаль наивных пенсионеров, ему было на них просто плевать. Наплевать, что не ради наживы несли они последние копейки Мавроди, а лишь хотели скопить на похороны, чтоб их дети или соседи, если не было родственников, смогли похоронить их, не влезая при этом в огромные долги и, не дай Бог, не прося на их погребение милостыню. У них не было достойной старости, была лишь мечта, что уход из жизни не будет ни для кого обременительным.

В таких жизненных нюансах Антону разбираться было не интересно, да и не с руки предаваться жалости, ведь и самому ему, если он воплотит свою мечту в реальность, в скором времени придется кидать вот таких же обездоленных наивных лохов ради своей выгоды.

Он прикинул, что вот уже несколько лет идёт бум с возрождением старых и возведением новых церквей, а это неплохой изначальный капитал для новой финансовой пирамиды. Попы развернулись, ездят на шикарных иномарках, выстраивают себе особняки, мало, чем отличающиеся от вилл новых русских. Бедными, гонимыми и преследуемыми их давно называть перестали. В Думе заседают, да и Президент с ними за ручку здоровается. Антон был атеистом, не верил ни в Бога, ни в чёрта. Единственным его идолом были деньги, и чем больше, тем лучше. На ум пришёл отличный план: он подберёт несколько малоимущих старушек, расставит их недалеко от станций метро, так как близко к церквям соваться не следует, попы быстро порядок наведут. Напишет на ящиках сбора подаяний, что деньги пойдут на возведение новых церквей, на реставрацию старых, на помощь бездомным и голодающим детям, на их одежду и бесплатное питание. Кто же на такое пожалеет отдать свои кровные? Хоть гривенник с носа, но бросит, подумав при этом, что авось им за это Боженька грехи простит. Ведь на благое же дело их скромный дар пойдёт. А подтолкнуло его к этой мысли одно письмо, полученное его двоюродной тётей от её дальней родственницы с периферии: