Без жалости

Без жалости

–Потанцуй со мною, сестрица! – Алана появляется неожиданно и буйно, вырывает меня из плена размышлений, но я успеваю среагировать и скрыть раздражение.

Алана – моя младшая сестра, но это ещё ничего, сестёр и братьев у меня много и все мне опасны, не все из них хотят Морского Трона нашего отца, но многие из них. враги мы друг другу по помыслам.

И вот это уже серьёзнее.

–Ну что ты, Алана! Как можно? – отмахиваюсь, притворно возмущаюсь. Грубить младшенькой нельзя, даже если очень хочется, то всё равно нельзя. С недавних пор она в любимицах у отца нашего, ещё бы! На подъём легка, баллады моряков знает, в волосах её жемчужинки, русалками подаренные…

Ненавижу её веселье. Ненавижу её смешливость и лёгкость! Несерьёзно всё это, на царевну она не похожа в своей насмешке, но грубить нельзя. Нельзя показывать что я с нею не в ладах – Морской Царь всё равно прежде Царь, и только потом он нам отец, и подобно тому множеству сестёр и братьев, что есть у меня – у него много детей. И скор он на расправу.

А я не хочу на расправу. Я на трон хочу. Моё это, с детства знаю – моё!

–Да давай, ну же! ну? – Алана вьётся вокруг меня, вот неугомонная! То ли чует, что я не могу её пока по щекам за дерзости отхлестать, то ли и впрямь полная дура.

–Я и на танец не так ловка…– я применяю последнюю отговорку, но сама знаю, что неубедительна. Да и вижу уже – поглядывает Морской Царь на нас, явно Алану взглядом искал, а нашёл нас обеих. Улыбается, хотя от разговора с послом людским не отказывается.

Ну, значит, решено!

Вырываюсь из хватки Аланы и сама увлекаю её в танец, она сначала пугается, потом хохочет громко и радостно и уже многие поглядывают на нас. Кто-то улыбается, а кто-то скалится – не все как Алана, некоторые и нрав мой знают.

Но это наши разборки. Людям-послам этого не понять. Они видят то, что им понятно – пир славный, в честь их приезда справленный. А до того видели они диво – длинные коридоры и витые лестницы, в пучину морскую уходящие, под самую толщу всех вод. А под толщей дворец. Боялись, конечно, славно – ещё бы, в воду шагнуть, но и они посланы своим царем, ослушаться не посмеют, так что вступили на первую ступень, из воды показавшуюся, да пошли, робея.

И лишь когда скрылись их плечи в воде, пришло к ним разрешение Морского Царя – дышать. А в наших дворцах и галереях и вовсе дышится легко. Послов всего пять – один царевич людской и четыре советника, судя по их лицам, видимо, не самых ценных.

В начале, как положено, совет. Передал царевич просьбу отца своего – земного царя, мол, дай Морской Царь, благословение на рыбу да путь-проход торговый по водам твоим. Сменяются земные цари, коротка их жизнь, и это с прежним царём наш отец договор имел, а корабли этого мог бы и разметать чисто из мятежности натуры своей. И никто б его в том не упрекнул, вот и пришли послы о милости просить…

На совете том Аланы не было. В советах от её смешков да песенок матросских и жемчужинок в волосах проку нет. На совете была я – почтительная дочь своего отца, да два брата моих – Бардо и Сигер. Не знаю даже кто из них мне хуже. Сигер – мерзавец, конечно, и даже не скрывает своих стремлений к трону от других, но он хотя бы по роду своему чист. А Бардо он слабее, от земной женщины прижит Морским Царём, и не могу понять уже давно почему наш отец этого бастарда к себе приближает?

Но не ссорюсь. Решения моего отца – это решения моего Царя. Нельзя с ними спорить, если час не подобран добрый. В иной раз и схлестнуться можно – вода ведь сама мятежная, а мы суть её воплощённая, но в иной раз лучше смолчать.

Оно ведь и неизвестно как будет-то! Думать надо, потом делать. В немилость царскую и отцовскую легко впасть. Я уже давно вижу и знаю. Сестёр и братьев у меня много, а истинных соперников мало – многие сами себя и друг друга подставили да сглупили, и вроде бы есть они, а вроде бы и пока можно о них забыть.

Но вот что мне не понравилось, так это присутствие старшей сестры моей – Идии. Редко заглядывает она в наши земли, отцом послана на границу востока, там сидит, охраняет морское царство, и тут появилась. А Идия – это нехорошо, это очень нехорошо, и есть тут о чём подумать!

А тут Алана…зараза!

Но делать нечего, отплясываю как умею, а умею я не очень, но кто ж царевну-то упрекнёт. Идия подле отца сидит, ни с кем не говорит, оглядывает нас. Холодная дрянь, не обнимет, не скажет слова доброго. Её «нет» – это разрез, это сталь. Не дипломат!

–Утомила ты меня! – отмахиваюсь от Аланы, опускаюсь на резную скамью. – Не в годах я уже!

Она смеётся, к моему разочарованию садится, гадина, рядом.

–Хочешь, я тебе принесу чего-нибудь? – спрашивает Алана, и голос её звонким перестуком жемчужинок рассыпается в утомившихся моих мыслях.

На самом деле я очень хочу, чтобы она унесла себя. Но грубить нельзя – ещё неизвестно где и что чем обернётся. Именно поэтому я не ссорюсь ни со стражниками, ни со служанками – бывают времена, когда надо искать помощи тех, кто не имеет вроде бы значения, а оказывается вдруг всех полезней.

–Синего вина может? – предлагает Алана, ей почему-то важно, чтобы я согласилась на что-то.

–Было бы неплохо, спасибо, сестрица! – я улыбаюсь, и Алана тотчас уносится прочь, протискивается к столу – лёгкая, весёлая, шумная. Её длинные пальцы уже схватились за кувшинчик из речного стекла, в котором плескалось синее водорослевое вино, плеснула, и вот – идёт обратно.