Бездна для героя

IV. Блюз во время чумы

Небоскребы кругом действительно напоминали башни Москва-Сити: вот синяя в виде паруса, вот закрученная, за ней – бронзовая с косыми уступами. Только э т и махины были раза в два выше. За ними ползли клубы смога. На широкой, закатанной в асфальт улице носились в обе стороны блестящие перечницы в человеческий рост, опоясанные фарами. Людей видно не было.

Оказавшийся рядом Доктор внимательно присмотрелся к ближайшей перечнице, потом тряхнул головой:

– Показалось. Просто земная техника. Но уж больно похожи на кое-каких моих знакомых!

«Во саду ли, в огороде, девица гуляла», – выдавали динамики неподалеку. Ничего не понимающая Инга подошла к единственной запыленной ели, обнесенной бетонным заборчиком. Табличка на русском гласила: «Щукинский парк».

– Тут что, всё застроили? – не поверила Инга. – Столько было белок, я их кедровыми орешками кормила с рук, дети в прятки играли по кустам, черемуха цвела – куда делся парк?!

– Не паникуй, вон белка, – кивком указал собеседник.

На пятачке травы под елью в такт музыке прыгал робот с квадратной мордой и прямоугольными ушками, его хвост то зажигался зелеными пикселями, то гас.

– Где мы? – спросила потерянная москвичка. – То есть – когда?

– Воздух довольно загазованный, но бензин уже не используется, – принюхался галлифреец, – судя по солнцу – сорок минут до полудня.

Белка остановилась, поклонилась до земли, и выдала мелодичным детским голоском:

– Местное время 11 часов 22 минуты, сегодня 13 мая 2049 года, – она вытащила из раздвижного кармана платочек да принялась им махать, подскакивая.

Нахмурившийся шотландец, засунув руки в карманы, раскачивался с носка на пятку.

– Есть повод волноваться? – спросила девушка.

– Инга, я не люблю солдат, – он посмотрел пронзительно-грустно, так, что стало не по себе. – Солдаты всегда готовы к смерти. Они как бы уже умерли. А я… Я так не могу. Ты, Расни, Меранавана с Шелли – понимаешь, чем вы все похожи?

– Чем?

– Вы идете до конца. Несмотря на опасность, выполняете долг. Ведь ты всё равно будешь доказывать, что лучшая? Для тебя сдать на отлично важнее, чем жизнь?

Инга растерялась. Однако внутренний голос говорил: я – именно такая. И слово вырвалось само:

– Да.

Доктор покусал губы:

– Тогда мне с тобой не по пути. Я привязываюсь, знаешь ли… Пожалуй, уже привязался. Так что пока.

Он повернулся и пошел прочь. Остро захотелось крикнуть, догнать, вернуть… Но девушка опустила глаза и заставила себя шагнуть к забору.

Кто она, в конце концов, такая? Обреченная. Хоть в лепешку разбейся – всё равно окажешься в Древе. Потом белая шевелящаяся пелена – и ничего не останется. Больно, наверное.

Инга поёжилась.

Как-нибудь доберется Повелитель Времени до своего корабля. Место здесь не дикое, цивилизация, будущее, роботы вон разъездились. Солдат?

Солдат…

Блестели небоскребы, шумела улица, невидимые динамики затянули «Катюшу». Теперь одна, надо привыкать.

Настырная перечница уже с минуту болталась рядом, мигала зелеными огоньками, вертела башней. Робот подъехал к человеку, пикнул, отъехал снова.

– Чего тебе надо? – брезгливо покосилась на него блондинка. Не дружила она со всякой техникой. – Вот привязался! Брысь, брысь!

Но робот не прогонялся. Он нагло лез под ноги, а потом вдруг нацелился пушкой и плюнул человеку в бедро маленьким колючим шариком.

Красная волна паники сразу смыла меланхолию, резко захотелось жить. Инга набрала воздуху, чтобы позвать на помощь – и спохватилась. Кого звать? Не придет больше спасение с волшебной отверткой.

Навалилась слабость, железные канаты подхватили, закрутились вокруг груди, коленей. Свет померк.

***

Лежать на свежих простынях, под хрустящим накрахмаленным одеялом было просто блаженством. Очень хотелось досмотреть сон, но настырный будильник звенел под ухом. А ещё кто-то упорно выдергивал из-под головы подушку. Наконец, ему это удалось.

Инга разлепила левое веко и недовольно посмотрела вслед: за подушкой уже закрывался люк в изголовье кровати. Над ним горели желтым два большущих глаза. Черные, как в детской книжке, зрачки следили за лежащей.

– Ты уже восемь часов спишь, пора-пора! – пропело сопрано.

Девушка отшвырнула одеяло и подпрыгнула. Нарисованный пикселями на люке рот вытянулся в улыбку и заработал в такт словам:

– Не надо так резко вставать, голубушка. Очень вредно для кровообращения.

Большую комнату делили поперёк шкафы с толстыми ножками, через прозрачные дверцы виднелась посуда и одежда. Письменный стол, деревянный стул под старину, весь гнутый. Неприлично крупные божьи коровки на якобы каменных стенах.