Безликий. Низвергнутые

Пролог

Дрянные творения рук беспечных людей всё медленнее двигались, пока не замерли в одночасье, чувствуя новых жертв. Сложно было сказать, видят они путешественников, слышат или чуют. Может, ничего из этого, и только сила всевышняя вела их на охоту.

Адель стояла полубоком, всматриваясь в существ. Одно из них было похоже на ребристый шар из плоти с наростами, покрытыми, судя по всему, потрескавшимися ногтевым пластинами. Плоть имела множество жёстких складок, в которых застряли маленькие веточки и куски земли с травой. Внизу шара асимметрично торчали конечности, являющие собой что-то среднее между человеческой рукой и собачьей лапой. Но развитости этих конечностей не хватало, чтобы поднять столь невероятное тело, потому существо просто перекатывалось в грязи.

Остальных существ магия словно обделила возможностями, от чего они напоминали скорее измельчённое сырое мясо, трепыхающееся вдохнуть новую порцию холодного воздуха. И всё это ужаснуло Адель. Она лицезрела последствия надругательства над величественностью природы, последствия использования той силы, которая не должна была доставаться больному разуму. Живая материя, бывшая человеком, теперь всем видом умоляла о смерти. И больше пугала только возможность стать такой же.

— Почему мы не обошли? — прошептала Адель.

— Эти твари бродят вокруг деревни. А мост в самой деревне.

Эдвин выглядел задумчивым, однако лицо его полностью было расслаблено и ничего не выражало, как у мертвеца. Эмоции пропали. В неотрывно взгляде Адель увидела толику печали. Что и думать, она сама это чувствовала. От деревни веяло скорбью по ушедшей красоте и болью от ниспосланного уродства. Неужели некромант тоже может чувствовать нечто подобное?

— Нам придётся драться, Адель. Надеюсь, ты готова.

Из-за обугленного каркаса дома выглянуло ещё одно существо. Кожа его свисала с затылка крысиным хвостом, словно её забрали назад вместо волос, которых осталось не так много, и они просто торчали в разные стороны на облысевшей голове. Лицо сохранило свою кукольную аккуратность человеческой девочки, однако, когда оно вышло и показалось на свет полностью, то всякий зритель потерял бы в этот момент последнюю надежду на то, что монстр не будет противнее остальных. По траве медленно шагало низкое чудовище, в половину роста Адель. Голое тело напоминало бочку, которую обтянули покрасневшей кожей. Но что было хуже всего, так это то, что не осталось ни единого места на туловище, где бы не располагалось лицо. Они были так похожи на лица обычных людей, только у всех них не хватало глаз. Адель затрясло, когда она увидела, что чудище, узнавшее о появлении добычи, зашевелило этими масками, и каждая из них начала кривляться. Девушка внезапно поняла, что они повторяют выражение лиц умирающих людей снова и снова, будто сами переживают смерть. Все остальные конечности девочки, как не странно, сохранились.

Выйдя ближе, на свет, стало заметно, что из спины её торчат длинные отрезки плоти, в которых Адель признала нечто напоминающее кишечник, который девушка когда-то видела в книге по анатомии. Кишки сворачивался в канат и уходил куда-то за угол. Многоликое чудище, радостно шевеля лицами умерших, издала громкий звук, будто мертвец выдыхает остатки воздуха, но во множество раз громче. И за её спиной появилось ещё одна тварь, имеющая рост куда больше. Оно тоже когда-то было девушкой, судя по длинным рыжим волосам и свисающей груди. Лицо вытянулось и точно окаменело, стало неподвижным и блестящим, будто создатель использовал в своём ремесле воск для придания того, что в его искажённом понимании называется красотой. Даже на расстоянии Адель удалось углядеть веснушки на морде этого нечто, которые странно шевелились. На зрение девушка никогда не жаловалась, но только через время она увидела, что из веснушек на носу торчат волоски, усы, как у кота. Ноги монстра были выгнуты назад, как у коня, и оканчивались тремя стопами, вместо одной, завёрнутыми в какую-то белую ткань. Каждый раз ступая, появлялся странный звук, будто раскачивали бочку с вином. Из спины этого чудовища тоже торчал кишечник. Длинное, как жердь, существо довольно ловко и уверенно передвигалось, пока не замерло рядом с товарищем. Теперь они оба наблюдали, вероятно понимая, что обнаруженной жертве уже никуда не деться.

Адель и забыла вовсе, что может двигаться. Она наблюдала за выходящими существами, которые останавливались и тоже начинали смотреть на неё. Маг же смочил руки в луже, коих было немало в поле после дождя, и, не выказывая видом своим страха или испуга, стал спускаться к тварям. Девушка стояла в замешательстве. Конечно, ей следовало пойти за Эдвином, но что-то внутри неё вспорхнуло с рёбер и начало биться о лёгкие, отзываясь дрожью во всём теле. Девушка думала о битве, о смерти, о том, что может стать такой же. Вокруг волшебника начал появляться пар — как выяснилось ранее, лишь малая часть его силы.

Но Адель почувствовала и кое-что новое. К страху неотделимой частью прилип жуткий азарт. Верно то, что она может погибнуть, но разве тот факт не должен придавать интереса любой битве? Или необычность предстоящей схватки, или желание побороть страх перед этими существами — что-то из этого серьёзно волновало и будоражило. Адель быстро задышала и сжала кулаки. Решено, она идёт в бой.

Эдвин с неожиданной лёгкостью сумел прыгнуть перед тем, как длинная рука рыжего чудища успела дёрнуться в его сторону. Силы в ногах мага оказалось достаточно, чтобы он без труда смог зацепиться за плечо обтянутого кожей скелета, перелезть его и повиснуть на спине. Когда существо издало удивлённый горловой звук и закинуло свои ручища за спину, чтобы достать противника, то грудь его оказалась не защищена, и именно туда полетели сгустки пара. Эдвин же сам тоже времени не терял: он вжимал магическое кольцо, дающее силу, в скелет, пока кожа существа не стала вздуваться. Но успеху его суждено было нести эфемерный характер, ведь в следующую секунду тварь, превозмогая боль ожогов, перестала защищаться от попадающих неё магических стрел из пара и схватила длинными пальцами мага, после чего, напоминая своим видом требушет, бросила его со всей силы в сторону. Уже в полёте Эдвин вытянул одну руку, схватился второй за локоть и дёрнул ими вперёд, из-за чего давление под кожей чудовища стало многим больше, и пузырь зычно лопнул, расплескав желтоватую жидкость по всем сторонам. Можно было подумать, что волшебнику удалось согреть кровь внутри чудища, но такой силой он не обладал. Зато ему удалось заставить кипеть гной, который скопился в образовавшейся внутри полости. Сам маг упал в развалины двухэтажного деревянного дома.

Казалось, Адель достался самый лёгкий противник, но надежда на быструю схватку испарилась, когда с многоликим существом начали происходить странные метаморфозы. Каждое лицо начало вытягиваться вперёд, точно желая вырваться из общей массы и стать единственным обладателем тела. Тварь рослая сопровождая сей процесс дикими криками, настоящим рёвом. Адель вытянула руку вперёд, но к своему удивлению приметила, что кровотока существа не чувствует. Отзывалось внутри лишь только сердцебиение огромного одутловатого живого шара, находящегося не так далеко, но девушка чувствовала, что будто бы не может дотянуться до его крови. Зло рыкнув, она начала отступать, пока нога её не наступила на что-то звонкое. Обуглившиеся скелет на земле сжимал в руках грязный и чуть погнутый кинжал, с обтянутой кожей рукоятью. Придётся использовать его. Схватив оружие, Адель вихрем понеслась на противника, но не только не нанесла удар, но и получила по спине и покатилась кубарем. Многоликое же существо выросло в размерах, стало дороднее и крепче. Лица вытянулись на шеях, из неоткуда появились новые крепкие руки. Теперь существо точно было готово к бою.

Рывок, увернуться, рывок, увернуться. Каждая попытка достать противника кинжалом резко переходила в попытку уклониться от вездесущих рук, так и намеревающихся заграбастать девушку в свои объятия. Если Адель поставит неверно ногу или окажется недостаточно прыткой, то её лицо тоже появится на теле мерзкого коллекционера? Будет ли она испытывать агонию, которую показывает каждая живая маска? Девушка отмела мысли в сторону и приготовилась к новой атаке. Брат учил её. Милый Рой, мог бы он и представить, что его сестрица будет выгрызать право на жизнь каждый час после отъезда из дома? Скорбь по брату, с коим встретится Адель может уже и не суждено, начала пожирать её. Отсутствие концентрации быстро сказалось на её движениях. Девушка не уследила за плащом, который непредусмотрительно остался на ней, когда она ринулась в бой, и чудище, воспользовавшись ситуацией, схватилось тремя руками из шести за подол плаща и дёрнуло на себя. Тварь действовала разумнее, чем хотелось бы. Адель вовремя догадалась высвободиться, но упала, поскользнувшись на мокрой траве, и чуть не поплатилась. Запутавшись в одеянии, существо ударило по земле наугад, и только это спасло девушку от сломанных рёбер. Крайняя степень возбуждения подняла девушку на ноги, они с противником оказались снова на безопасном расстоянии.

Существо издало крик. Сразу несколько голосов смешались в один протяжный, вызывающи мурашки, звук. Хор из детей, женщин, мужчин и стариков оповещал врага, что мерзкая тварь находится в гневе. Как только голоса затихли, подул ветер, внезапно нашёптывающий что-то. В нём Адель узнала голос бурлящей ярости:

— Доберись до крови. Она рядом. Целое озеро свободной крови!

Голос был справа, и девушка посмотрела в ту сторону. Взгляд её упал на шар из плоти, всё пытающийся встать на ноги и присоединиться к товарищам. Совсем рядом с ним были развалины дома, куда улетел Эдвин. В голову пришла бешеная, глупая, до невозможности опасная идея. Адель оскалилась.

Адель со всех ног сорвалась к развалинам. Существо, покалеченное Эдвином, нависло над ними и в гневе перебирало обуглившиеся доски в поисках ненавистного мага. Девушка взяла кинжал в зубы, резко упала на землю, проползла между ног твари. Крыша провалилась только с одной стороны дома, с другой стороны второй этаж сохранился лучше. Адель забежала внутрь и увидела мага, сидящего у стены и опустившего голову. Он не заметил её, а она даже не остановилась. Вместо этого Адель со всей доступной скоростью начала карабкаться по дырявой крыше, пока твари клокотали внизу. Длинное существо всё рыскало, ища обидчика, зато многоликое чудище уже было тут как тут, ожидая её на улице. Девушка забралась на самый верх и побежала, пока не спрыгнула с края крыши.

Лишь по воле провидения она не только долетела, но и удержалась на комке плоти. Склизкий зловонный пот, о мерзости которого не было времени подумать, стекал струйками по всему комку плоти, мешая подниматься. Руки горели огнём, дыхание стало таким глубоким и судорожным, что Адель переживала, как бы оно не пропало вовсе. Всё тело тряслось от непривычной нагрузки, что усложняло то, что она задумала. Живой шар отреагировал только тогда, когда девушка оказалась на самом верху его. Существо дёргало ногами, било ими об землю, предчувствуя неладное. Девушка взбиралась с кинжалом в зубах, как пират, спешащий на абордаж столь жуткого и необычного судна. Адель, вся липкая от выделений, наконец распласталась на тёплой коже. Ей так хотелось отдышаться и передохнуть, но одного касания ладони к чудовищу хватило, чтобы ощутить кровь, циркулирующую внутри. Наконец, девушка взяла оружие в руки и начала кромсать плоть, раскапывать слои жира и плоти. И только увидев первые капельки багрянца, она ощутила чуть ли не такое же счастье, как пустынный странник, добравшийся наконец до воды.

Вряд ли существа могли осознать то, насколько сильнее теперь она оказалась. Но сами чудовища словно что-то почувствовали: оба застыли в замешательстве, смотря на бурый поток крови, смешавшийся с гноем. Сложно сказать, как при таких явных проблемах в необычном теле это чудовище вообще могло жить, но теперь его смерть стала неотвратимым и скорым событием. Плоть опадала, шар сдувался, пока девушка держала на вытянутых руках, казалось, целое небо. Она закричала от боли, но опускать руки было поздно — они железными шпилями вытянулись вверх, пока вся кровь, разливающуюся рекой, давила на них. Управляя проклятой магией, она направила целую реку крови на врага, а после, упав вместе с мёртвым чудовищем, девушка перекатилась по земле и осталась так лежать.

Многоликое чудовище захлебнулось всеми своими ртами и, булькая, лежало чуть поодаль от Адель. Возле него вовремя оказался маг, который, ступая по липким багровым лужам, подошёл с кинжалом девушки, вылетевшим ещё в самом начале атаки, и прикончил существо. Ослабленному высокому монстру повезло больше, он смог даже подняться на ноги, но тут же упал. Эдвину не составило труда вскипятить лужи вокруг него, что окончательно добило тварь, и она почти не сопротивлялась, когда волшебник, взобравшись на немалое костлявое тело, перерезал глотку и ей. Наконец, не спеша, он подошёл и к девушке, перевернул её на спину.

Адель не могла даже сипеть. Судорога то и дело пробегала по рукам и ногам, в то время как сил совершенно не осталось. Хотелось сжаться в тот комок плоти, который она недавно победила, и просто перетерпеть боль, холод и остальные не самые приятные ощущения. Но Эдвин, то ли не замечая отчаянные попытки уставшей девушки притвориться мёртвой, то ли намерено не обращая на них внимания, подошёл и поднял на ноги, дав опереться на своё плечо.

— Неплохо сработано, Адель. Но обращению с магией тебе ещё стоит поучиться. Глупо было использовать всю силу в одной атаке. Да и взваливать себе на плечи такой поток крови тоже неблагоразумно. Магия усиливает способности, но всё равно зависит от состояния тела, — он продвигался вперёд, болтая так, словно они вместе только что вернулись с бала и обсуждают всё произошедшее. При этом он почти не ступал на левую ногу, а если и приходилось ступать, то не кричал от боли, а громко дышал через зубы, прерывая разговор. Тем временем штанина насквозь пропиталась кровью, и это, конечно, не говорило о том, что волшебник может так беспечно к ней относиться.

— Твоя…нога, — прохрипела Адель, пока взгляд её приходил в норму и начинал вновь фокусироваться на объектах. При этом горло жгло при любом слове так, будто она решила отведать гальки и запить кипятком. Хотя от воды девушка бы сейчас не отказалась.

— Правило любой битвы: если ты ранен, но можешь передвигаться, то следует отступить так скоро, как только это возможно.

— Правило труса, — улыбнулась девушка. Ей почему-то захотелось именно сейчас улыбнуться.

— Правило живого труса.

— Почему ты не использовал некромантию?

— Магия смерти опасна не только для врага, но и для меня. Мне стоило бы завидовать тебе, ведь твоё волшебство относительно безвредно.

— В бездну магию и волшебство. С меня хватит, — проговорила Адель, упирая взгляд в землю, обильно политую кровью. — Уж лучше умереть слабой, чем иметь такую силу.

— Неужели? — фыркнул Эдвин, и девушка подумала, что он остановиться, чтобы рассмеяться ей в лицо, но жажда жить была сильнее, и юноша продолжил идти. — Не хочу тебя разочаровывать, Адель, но сила нужна всем свободным людям. Иначе свобода разорвёт тебя на куски, не успеешь и почувствовать её вкус. Свободу нужно выгрызать, а когда она достанется, то укротить. Слабые не живут на воле.

— Совсем? — девушка удивлённо посмотрела на лицо собеседника сбоку. Волосы его развивались под лёгкими дуновения и ветра, и даже сейчас девушка чувствовала запах похоронных благовоний, исходящий от них.

— Совсем.

Тут маг остановился и заметно напрягся. Адель всё больше переносила вес на собственные ноги, пока не смогла стоять самостоятельно. Лишившись нагрузки, Эдвин будто совсем этого не заметил — он шумно втягивал ноздрями воздух, не отрывая глаз от угла, из-за которого вышли те два чудовища.

Только сейчас Адель в голову пришла неожиданная мысль. Она задалась вопросом: а куда вёл тот кишечник, который торчал из спин многоликого и высокого чудищ? Что-то в ней задрожало то ли в страхе, то ли в предвкушении; она почувствовала, что сейчас узнает ответ.

Из-за угла вышла девушка. На ней было белое, воздушное, почти прозрачное платье, которое казалось каким-то слишком чужеродным для этого места. И правда: на ткани не было ни единой капли крови, ни единого пятна грязи или комка земли; даже вездесущий пепел обошёл стороной это создание, отличающееся от тех существ, что были до этого. Девушка имела русые волосы, заплетённые в косы, вытянутое лицо, чуть узковатый разрез глаз и синевато-красные губы. Она, едва улыбаясь, счастливым взглядом осматривала пришельцев и порывалась словно что-то сказать: предложить чаю, или спросить о погоде. На памяти Адель были такие девицы, и они всегда начинали разговор так. И Адель бы обрадовалась последней выжившей, заключила бы её в объятия, утешила бы бедняжку, выслушала бы страшную историю о том, как все вокруг внезапно стали превращаться в невиданных зверей. И Эдвин бы накормил её вяленым мясом гуся, провёл бы к ближайшему оплоту выживших, может даже предложил бы какую-то более тёплую одежду, которая внезапно отыскались в его дорожной суме. Всё это могло бы произойти, если бы у этого создания кристальной чистоты не был вспорот живот, и если бы она не касалась внутренностями травы.

Кишечник, заменяющий цепь с ошейником для поданных этой твари, заканчивался у неё в животе. И, не дожидаясь атаки мага, эта девушка выдала то, что так намеревалась выдать — не глупый вопрос с целью завязать разговор, а крик. Не звериный вой, а настоящий вопль, и всё с блаженной улыбкой. Откуда не возьмись, появились непонятные конечности, ударившие с большой силой и мощью. Адель не успела не то что уклониться, а вовсе понять, что ей грозит опасность. Она отлетела в грязь, ударилась спиной о балку сожжённого дома и на несколько секунд потеряла возможность дышать. Ей вновь стало плохо, но в сей раз Адель чувствовала, что реальность граничит с миром вечного сна и покоя — миром мёртвых. Эдвину, судя по вялым движениям, тоже осталось недолго. Может ей казалось, но ей послышался хриплый смех, будто бы смелся сам Эдвин.

Над ним показался тёмный ореол, тени рядом начали сгущаться и тянуться к фигуре волшебника.

Свободу нужно выгрызать. Даже если для этого придётся прибегнуть к отравляющей тебя силе.

Адель взволновано наблюдала, как некромант расправляется с чудовищем.

——————————————————
Сверчки пели песнь об уходящем лете, костёр одиноко потрескивал в образовавшейся тишине. Слышался только лепет худого человека, перебирающего монетки в руках. Он шипел, перекладывая кругляши из кожаного мешка в простой, тканевый. В один момент он остановился, замер, вспоминая прошлые подсчёты, а после щербато улыбнулся самому себе и вернулся к своему делу. Наконец человек закончил и протянул мешочек в грязной руке Адель.

— Награда ваша, госпожа воительница. Извольте взять.

Адель изволила. Он привычно взвесила полученные деньги в руке и поняла, что здесь далеко не та сумма, которую пообещал на радостях вожак каравана, узнав, что двое бродяг, в лице Адель и Эдвина, изничтожили нечисть, мешавшую дальнейшей дороге.

— Тут явно не хватает, — сказала она.

— Кончено хватает. Не забывайте, что мы и за товарищем вашим приглядываем. Без нашего знахаря завтра его бы уже отпевать пришлось. Лекарство — вещь недешёвая.

Она вскочила бы и ударила ушлого доходягу. Она затоптала бы от злости костёр, даже если пришлось бы испортить ради этого ботинки. Она бы швырнула мешочек обратно в наглеца и плюнула бы следом. Она бы кричала, рвала и била. Она бы сделала это всё, ведь привыкла так делать. Но она не могла. Даже крылья злости, опаляющие спину, не могли помочь ей выпорхнуть, возвысится над той пучиной, в которой она ныне прибывала самовольной узницей. Девушка посмотрела на палатку, находящуюся чуть поодаль. Могут ли эти или какие-либо деньги быть достойной наградой за то, что им с магом пришлось пережить? Может ли вообще что-либо быть достойной наградой? Свет в утробе палатки зашевелился и оттуда выродился бородатый курчавый мужчина, держащий лампу в руке. Он медленно шёл к костру и каждая мышца внутри Адель содрогалась каждый раз, как тот опускал ногу на землю. Наконец он закончил свой путь, который словно нарочно был растянут, и присел у костра напротив, прочистил горло.

— Как он? — пропадающим голосом спросила Адель.

— Жить будет. Как вы и просили, я не снимал повязки на груди, хотя это довольно-таки странно. Они грязные, их нужно поменять.

— Я поменяю сама.

— Что же до ран, то они не так страшны, как выглядят. Удивительно, что в схватке с теми тварями ваш товарищ умудрился толком не повредить конечности. Я видел, как крепкие мужики штабелями валились в битвах с чудовищами.

— Хорошо, — облегченно просипела Адель. — А как насчёт лекарств?

— Я уже использовал мази и влил настой. Сейчас он спит, но завтра уже будет делать все процедуры для выздоровления самостоятельно, за это я ручаюсь. Что же до вас, то лучше было бы, если б вы разделись и с ним бы легли.

Адель на секунду показалось, что она ослышалась.

— И чем же лучше? — спросила она.

— Так давно уж известно, что чтобы раны быстрее залечить, нужно с девственницей спать, — хмыкнул вожатый.

— А если я не девственница?

— А коли нет, то результат всё равно будет. Женщина на то и нужна, чтобы мужчине постель согревать, — он встал и улыбнулся.

— Что ты сказал?! — рыкнула она.

Вожатый побледнел и отпрянул от костра, вжавшись спиной в повозку, стоящую позади. Адель потянулась к кинжалу, воткнутому в бревно, на котором она сидела. Перед ней возник знахарь, перекрыв своей необъятной тушей тоненькую фигурку вожатого.

— Давайте обойдёмся без драк. Господин Марук не хотел вас оскорбить или обозлить.

— Конечно. Просто я забыла, в каком обществе я нахожусь.

— И в каком же, извольте сказать? — с напускной храбростью фыркнул Марук, почувствовавший себя за спиной знахаря в полной безопасности.

— В обществе скота. Я ненавижу таких, как ты, Марук, я презираю взгляды таких, как ты. Узколобые, вы скрываете свою жестокость и глупость за правилами и обычаями, не имеющими смысла уже несколько столетий, — с ненавистью шипела девушка.

— Так вы всё же оставите господина волшебника?

— Нет, я пойду и лягу вместе с ним. Но не потому что почитаю этот способ лечения достойным. А потому что хочу верить, что это ему поможет.

Она взглянула на знахаря, но тот непоколебимо стоял на защите. Тогда Адель фыркнула в сторону вожатого, забрала кинжал и догорающую лампу, после чего развернулась и направилась к палатке. Когда она отошла достаточно далеко, Марук нервно усмехнулся и снова присел к костру. Знахарь достал кожаную флягу, сделал знатный глоток и передал другу. Тот поболтал её и улыбнулся мысли, возникшей в обритой голове, после чего произнёс:

— А всё же баба и на краю света останется бабой. Покричит, а мужика послушает.

Они оба расхохотались.

——————————————————