Безлимит на "последний вагон"

Глава 1. Дом

Друзья, эта книга - не продолжение первой, но имеет одну нить повествования. Поэтому, если интересно, пройдите в книгу "Любовь, и прочие сказки".
Если же вы выбрали эту и не хотите ничего другого, не проблема. Каждая из книг цикла - совершенно отдельная история, и вы ничего важного не пропустите!

Добавляй книгу в библиотеку, чтобы не потерять, подписывайтесь на автора, чтобы узнавать о новинках и акциях.

Приятного чтения! Ваша Марьяна!

Зовут меня Юля. Ну, многие, у кого в телефоне стоит автозамена, пишут «Бля». На такие вещи я уже не обижаюсь, потому что в век скоростей, естественно, людям некогда проверить что они там напечатали перед отправкой.

Я же всегда проверяю все вплоть до точек и запятых. А еще я всегда прихожу вовремя, просыпаюсь без будильника и по четвергам отменяю все и ужинаю с детьми.

И поэтому четверг мои дети называют «чистым». Нет, это никак не связано с Пасхой. Это единственный день, когда они стараются навести порядок в доме.

Артему – старшему сыну двадцать восемь лет. Дочке Арине – двадцать пять. Они живут в большом доме в Подмосковье, который им пару лет назад купил отец. Купил этот дом он совершенно неожиданно, и преподнес ключи на мой день рождения со словами:

— Юлька, это тебе за все алименты и нервы со мной – дураком, - потрепал меня по рыжей голове, развел руками и добавил, что теперь у него все хорошо, и он уезжает на север, где его знания в слаботочных и прочих непонятных мне системах, кому-то пригодились.

Замуж за Женьку я вышла в восемнадцать, когда до рождения Артема оставалось пару месяцев. И мне кажется, он не сам принял это решение. На него надавил отец.

Женька – душа нараспашку, улыбка в пол-лица, рубаха-парень, не больше пары месяцев на очередном рабочем месте. Везде ему было душно, скучно, хоть хотели заполучить его себе многие компании. Потому что кроме кораблестроения он с детства горел электроникой, потом программированием и еще чем-то, что выговорить я не могла.

Несмотря на слезы матери и угрозы отца он поступил в мореходку после школы. Сам, без протекций и занесенных куда надо пухлых свертков. Женька бредил морем, знал про Цусиму больше ее участников, собирал с десяти лет модели кораблей, и мечтал стать корабелом где-нибудь в Испании.

Потом, мой дорогой моряк, которого турнули из учебки за разгульный образ жизни и свободомыслие, вернулся домой и встретил в метро меня – студентку филологического.

Прожили мы ровно пять лет. И все это время он то планировал уйти на северный флот, чтобы ловить минтая и других морских гадов, или на Аляску, пройдя через какие-то там, в совершенстве известные ему пути.

В итоге, ушел бороздить не море, а мою подругу Олесю. А еще через пару лет, поняв, что и там ему недостаточно кислорода и ветра, колышущего ленты бескозырки, к очередной женщине.

Сначала я думала, что жизнь моя закончена и просто умру от нехватки этого самого кислорода, но малолетние дети, бесконечные сады, больничные, страх потерять работу, вытеснили апатию.

Сердце встало на место, когда Олеся пришла ко мне в слезах, чтобы попросить прощения за бросившего теперь уже ее, Женю. Я утешала, говорила какие-то банальные вещи, а внутри ширилась, обретала каркас, обрастала "мясом" уверенность, что дело вообще не во мне, как в плохой жене, никудышной бабе, как выражалась моя бабушка с Урала, а дело в Женьке.

И бороздил мой Женька после этого просторы женских душ, чужих квартир и городов ровно до того момента, когда пару лет назад вдруг перестал интересоваться отношениями, сначала позвонил, а потом и приехал ко мне на новеньком автомобиле на работу.

Мы под его громкий, эмоциональный рассказ о планах на жизнь ехали с ним больше часа в пригород, где с лицом победителя он указал на ворота красивого двухэтажного дома из бревна.

— Это тебе, мать. За все страдания, которые я тебе принес. В общем, дом "построил", сына вырастил. Пора заняться чем-то высоким! - и протянул ключи.

— Это на сколько же миллионов я настрадала, а? – уточнила я, вспоминая, как он приходил ко мне после каждого очередного расставания с очередной музой. Нет, мы не начинали отношения с ним по новой ни разу. Он стал мне чужим, но не совсем уж лишним. У нас были дети. - А под "высоким" ты ведь понимаешь очередную манекенщицу?

— Не считай, Юль. Здесь места хватит всем, даже если наши сорванцы решат завести семьи. Все необходимое там есть. А дальше – на свой вкус. Не-ет. Никаких больше любовей. Мужчина, это прежде всего творец!

— А не окажется, что мне за дом нужно платить ежемесячно невывозимые суммы, творец? – уточнила я, зная его «широкую» душу на совсем не обдуманные решения.

— Нет. На этот раз комар носу не поточит! Просто верь мне!

— О! Значит, надо проверять, - подытожила я негромко, и мы отправились смотреть хоромы.

Через неделю, когда он помог детям переехать, оставил в одной из комнат свой небольшой багаж, я проводила его в аэропорт. Где он передал и свою машину вместе с ключами. на время, пока он покоряет, значит, север, и всё такое.

Он летел на север... Нет, на Север!!! Именно так, с заглавной буквы он произносил направление движения своего чуть потерявшего лоск, но оставшегося вполне мужественным и ухоженным, пятидесятилетнего тела.

В какую-то умопомрачительно известную компанию, связанную и с нефтью, и с газом, и, наверное, с алмазами, и прочей редкоземельной добычей, где должен был трудиться на благо страны и свой широкой морской души.

Было ощущение, что открылись небеса, на нас высыпали тонну блесток, а потом небеса закрылись и наступила тишина. Но мои дети, один из которых носил бороду до груди, а второй пятый размер груди, жившие до этого со мной в двухкомнатной квартире, расцвели, аки калмыцкие маки.

Зажатая в деньгах, поддержке родителей, вечных упреках, я с самого их рождения обещала себе поддерживать любое их начинание. А в итоге получила парочку фрилансеров, с трудом зарабатывающих себе на жизнь. Отец мой и сейчас тряся указательным пальцем, шипит на меня: