Безобразная Эйвион, или сон разума

Книга первая. Госпожа Ллир. Глава 1. Эйвион

- Это случилось в год Красной Шали, милые мои.

Старуха задумчиво пожевала губами и продолжила:

- Тогда, помнится, весь скот в Дарме вымер. И не только скот: жену Бадара на четвёртый день нашли. Она коз своих искать отправилась, да и сгинула. А выловили её в топях, с дырой в груди. Как её в те места гиблые занесло, непонятно.

- Что за дыра, бабушка?

- Неведомо. Я сама тогда маленькая была, знаю только то, что рассказывали. Говорили: дыра чёрная, словно выжженная, с кулак размером. И не людских это рук было дело. Ту женщину на болотах и похоронили, чтоб заразу не выносить. Так вот: собрались мы общиной да к господину пошли, с просьбой разрешить к лесу обратиться, чтоб указал он на виновника, да наказал супостата. Господин милостиво позволил. Две ночи мы у сторхов траву жгли, а на третью прилетела Красная Шаль и забрала баронскую жену. И тут решили все, что именно она-то и повинна во всех бедах.

Две девичьи головки, торчавшие из-под дырявого одеяла, испуганно заохали.

- Да-да, милые. А барон тогда осерчал очень: не мог он вину супружницы своей признать. Налетел на деревню, как ворон, и столько домов пожёг да народу загубил, что жуть. За то, значит, что мы своим поганым колдовством его жену уморили. Отца моего убили тогда, а матушка на следующий же день котомку собрала, и отправились мы в Озёрный Луг – здесь сестра её жила, моя тётка, значит. С той поры тут и обретаюсь. Слыхала я, что Дарму после этого конец пришёл: кто мог, разбежался, а остальных Круахова топь поглотила. Шали летали да мортохи, и народ в пучину утаскивали. Вот так-то.

Сжав губы в венчик, старуха покачала головой и, повернувшись к очагу, длинной кочергой принялась ворошить затухающие угли. Вспыхнувшие язычки пламени на мгновение осветили каменные стены и низкий потолок с тёмными от копоти балками. Комната была маленькая, с дощатым столом, табуретом и большим топчаном в углу. Подруги на кровати шебуршились и повизгивали, укладываясь поудобнее.

- Она обзывается, - подала голос одна из них, - говорит, у меня на лице печать Вилова…

- А чего она пихается…

- А ну, молчать! – Старуха стукнула кочергой по камню, окружавшему очаг. – Словно дети малые… Уж замуж пора, а они всё никак не наиграются. Айрис, глупая… уж сколько раз говорила, что ты Эйвион не ровня. А то, что печать – так богам угодно было, и нет в том её вины. Смотри, отхватишь когда-нибудь плетей за то, что нет у тебя к крови почтения…

- Всё равно уродина. Ежели знатная такая, то чего с нами живёт? - упрямо заявила Айрис и тут же ойкнула, получив удар локтем в бок.

- Тише, вы! – грозно прикрикнула старуха. – Уж ночь на дворе. Вот прилетит сюда шаль да заберёт вас, неслушниц…

Девочки замолчали, натужно пыхтя и пытаясь поделить одеяло. Старуха уселась на табурет. Её лицо, с длинными космами седых волос, выбивавшихся из-под чепца, в дрожащих отблесках тлеющих головёшек казалось мёртвым.

- Матушка Маргет, а какая она… шаль? – наконец тихонько спросила Эйвион.

Старуха едва заметно пошевелилась, глянув искоса.

- Она… страшная. Спи, а то всю ночь кошмары будут мучить.

В щелях между ставнями свистел ветер.

*          *          *

- Вставай… – Старуха трясла Эйвион за плечо. – Зовут тебя…

- Кто? – Эйвион села на кровати, протирая глаза. Ногти у неё были неровные, обкусанные, с чёрными полосками грязи.

- Её милость Блойдеин. Айрис, воды принеси, два ведра.

- Зачем это? – недовольно спросила Айрис. Она тоже проснулась, но тут же отвернулась к стене, натянув одеяло на голову. Старуха бесцеремонно сдёрнула одеяло, попутно наградив внучку подзатыльником. Айрис ойкнула.

- Живее, говорю. Иначе мать твоя как вернётся, всё ей расскажу, уж оттаскает тебя за косы.

Буркнув что-то под нос, Айрис спрыгнула с топчана, незаметно для старухи показав язык.

- Зачем вода, матушка Маргет? – спросила Эйвион. – Ежели умыться, так я к ручью могу сходить.

- Велено в порядок тебя привести, говорят, приехали за тобой.

- Кто?

- Не знаю. Вставай. Помоги очаг разжечь.

Эйвион легко вскочила на ноги, чуть поежившись от холода. Старуха открыла ставни, и в комнату вместе с блёклым утренним светом ворвался свежий осенний ветерок. Небо было затянуто серыми тучами. Не обращая внимания на колючую солому, устилавшую каменный пол, Эйвион быстро натаскала веток, прихватив пару поленьев потоньше – всё из кучи дров, сваленных в углу комнаты, и, опустившись на колени, принялась чиркать кресалом.

- Помыться надо, расчесаться, - бормотала матушка Маргет, копаясь в сундуке. – Платье я тебе другое дам, всё поприличнее будет.

Тем временем появилась Айрис с двумя кожаными вёдрами. Повинуясь указаниям бабки, она наполнила большой таз. Маргет, вооружившись железными щипцами, вытащила из огня несколько камней и бросила их в воду. Булыжники зашипели, выпуская облачка пара. Подождав некоторое время, старушка кивнула.

- Раздевайся.

Эйвион послушно стянула рубаху и, под взглядом Айрис едва сдержав блаженный вздох, шагнула в чуть тёплую воду.

Эйвион уже вступила в тот возраст, когда девушки начинают обращать на себя внимание парней. За последний год она очень сильно вытянулась, и пока не могла похвастаться приятной взору округлостью форм: угловатые руки и ноги были непропорционально длинны, а маленькие груди торчали острыми конусами. Но рядом с ней даже почти безгрудая Айрис вызывала у мальчишек куда больший интерес: круглолицая, с забавными ямочками на щеках, озорными карими глазами и копной тёмно-русых волос.

Эйвион украдкой дотронулась до своей щеки, ощутив, как всегда, бугристую кожу.