Безумие длиннее жизни

Глава 24

Мучительная вязкая пустота никак не выпускала из своего плена. Водила по кругу, путала мысли. Иногда сквозь эту зыбкую  наполненную болезненными отголосками реальность пробивались слабые звуки, и тогда Теру казалось, что он должен сделать нечто очень важное, что оставил там, за гранью этой непрекращающейся агонии самое ценное. Но как ни силился вернуть связность мыслям, это не удавалось. Лишь с большим трудом он смог понять кто он сам такой. И когда это произошло, резко со всех сторон обрушились звуки, запахи и ощущения. Он вдохнул полной грудью, лишь краем сознания заметив, что удалось это крайне тяжело, из сомкнутых губ сорвался хриплый стон. Тер внезапно распахнул глаза, память раскаленным прутом медленно ввинчивала в него воспоминания. Возвратилась тянущая, какая-то до неприличия привычная боль. Альфар медленно облизал губы и попытался сфокусировать зрение, которое никак не хотело давать ему исчерпывающую картину окружающего. Зато слух был более милостив, и вот уже он мог отчетливо не только слышать какие-то на пределе восприятия звуки, но и понимать смысл их. Но лучше бы он пребывал и далее в этом благожелательном беспамятстве.

– Ты еще упрямишься, мой милый Сигурд. Но как видишь, все твои попытки тщетны, – ворковал обволакивающий тихий женский голос. – Мое терпение было поистине безграничным.  Но даже тебе я не позволю так долго насмехаться над собой. Ну, ну, не стоит совершать преждевременных ошибок, ты же не хочешь, чтобы с этой миленькой зверушкой случилось что-то плохое.

Груди Тера коснулись холодные пальцы, только сейчас дав понять, что альфар оказался полностью обнажен. Пальцы двинулись вверх, погладили яремную вену и замерли на щеке, чтобы резко развернуть голову Теркая в сторону. Теперь он мог видеть склонившуюся над ним фигуру женщины с белоснежными волосами и резкими, но неимоверно притягательными чертами лица. Она с каким-то нездоровым любопытством рассматривала альфара, но странные ярко-голубые глаза оставались пугающе безразличными.

Кто же она такая? Сходство с Габриэлем было поразительным, да и имя его настоящее она знала. Неужели его мать. Но при чем здесь тогда какие-то звери? И почему Тер не может пошевелиться?

– О, да, Сигурд, теперь я понимаю. Неплохой экземпляр. У тебя всегда был отменный вкус! Эта зверушка пополнит мою коллекцию, да и досадить этой самоуверенной выскочке будет приятным дополнением к твоему пленению. Она хорошо закрыла свой мир, – почти ласково вновь заговорила незнакомка, начав вновь поглаживать кожу Тера, затем медленно наклонилась и с явным удовольствием лизнула его щеку.

Теркая пробрала холодная дрожь, смешанная с отвращением. Отстраненно пришла мысль, что теперь ему предстоит быть центром некоего эксперимента. И это оказалось почти смешным. Почти… если бы где-то за гранью видимости не молчал Габриэль и не эти странные намеки жуткой женщины.

– О, какой насыщенный цвет! – Вдруг ее пальцы накрыли один глаз альфара, очертили глазницу. – Сколько раз ты смотрел в эти красивые глазки и подавлял свою похоть, мальчик мой? Я удивляюсь, что ты так и не сделал своим этого малыша.

Пальцы женщины внезапно впились в глаз Тера с явным намерением вырвать его глазное яблоко. Он закричал, больше от неожиданности, совершенно не желая доставлять своими страданиями дополнительное удовольствие пленившей их незнакомке.

– Оставь его! – вскричал Габ, но голос его быстро сорвался, раздался хриплый кашель.

– Какой же ты предсказуемый, Сигурд, – весело произнесла она, оставив в покое Теркая, повернулась к нему спиной, видимо пристально глядя на ледяного дракона. – Сколько раз тебя учить, нельзя привязываться к ничтожным существам!

Тер с усилием поднял голову, стараясь рассмотреть друга, разлепил окровавленный глаз, который теперь почти ничего не видел, и попытался вызвать свою силу. Он покрепче стиснул зубы. Не было ее, ни грана, ни следа. Будто никогда и не полыхало в его груди фиолетовое пламя. Это оказалось настолько ошеломляющим и невероятным, что он не сразу осознал представившуюся перед ним картину.

Женщина неспешно подходила к распятому на стене Габриэлю, с ее высокой стройной фигуры свободно спадала к полу полупрозрачная белая тога, а к плечам от беспомощного друга тянулись тонкие блестящие паутинки, утолщающиеся при приближении к обнаженному телу дракона. Альфар с ужасом понял, что переливающаяся голубоватая жидкость, бегущая по этим трубкам, является кровью Габа. Что же здесь происходит? Она перекачивает себе его кровь?

– Как же приятно вновь ощутить твою силу внутри себя. Ты за время нашего расставания весьма прогрессировал. Но усердия тебе всегда недоставало, – ласково говорила она, нежно прикасаясь к коже Габриэля, проверяя хорошо ли закреплены трубки. – Тебе не уйти от своей судьбы, мальчик мой! Как ни старайся. Это прекрасное, уникальное тело будет моим. Мой лучший эксперимент! Хоть я и был ужасно зол на твою мать, за то, что она связалась со своим сыном, презрев все мои выкладки и планы. Но результат! О, да! Результат оказался выше всех моих ожиданий! Я умею признавать свои ошибки. Зацикленность на собственной крови была несколько нелепа. Но этот этап привел меня к тебе, мой Сигурд.

– Неужели ты планировал сам оплодотворить мою мамашу? – оскалился Габриэль в презрительной гримасе, стараясь не смотреть на распростертого на столе Тера.

– Естественно, как и ее сына, и всех моих потомков. Или ты до сих пор ничего не понял, глупый мальчишка, – рассмеялась незнакомка. – Вы все плоть от плоти мои!