Безъядерная война - Сталин в Нью-Йорке

Богиня войны

  Военное жгучее лето -

  Где Солнца не с ласкою луч.

  Трагедия злая с слезами воспета;

  Хоть гнев у народов кипуч!

  Метался истории веер -

  Что было уже не вернуть...

  Хоть много прошло поколения,

  Сто тысяч меняли раз путь!

  Но эта война не забыта -

  Мы её посвятили роман.

  Хоть нет и геройского вида,

  Но нужно тушить нам пожар!

  Понять этот подвиг бессмертный,

  Не каждому знаю дано.

  Пойму современные дети,

  Что значит фашизма ярмо?

  Когда под рукою компьютер,

  На завтрак пломбир - шоколад...

  То нет понимания - сути:

  Что значит внести ратный вклад!

  Но вот провиденья ухмылка -

  Попал современник туда;

  Где страстью губительной, пылкой -

  Горит дева с ада - война!

  Он думал, что-то приключенье,

  Героем стать в стиле Брюс Ли!

  На деле война то мученье,

  Да ну её - Бог разорви!

  Потоком кровавым и потом,

  Пролилась народом река.

  Коль хочешь любви и свободы,

  Трудиться всем людям пора!

  Ведь лень это мерзость шакалов,

  Союзника нацизма считай!

  Они причиняют нам раны,

  И тяну нас в пекло не в рай!

  Надежда все будет как надо,

  Что скоро Победа придет...

  Господь даст на небе награду -

  Ты витязь орлом вверх полет!

  . ГЛАВА ? 1.

  Тяжелые, словно налитые свинцом, слегка припудренным размолотыми льдами тучи стали расходиться мелкими трещинками. Через них, словно ростки, через асфальт пробивались золотистые солнечные ручейки. В весеннем воздухе стало теплее, казалось, что пробуждается от спячки природа. Сам город толстой змейкой раскинувшийся, на крутом морском берегу, только внешне казался тихим и мирным. Среди стройных шеренг домов, нет-нет, а встречаются, словно карандашные огрызки, разрушенные здания. Над развалинами надпись на немецком языке "Наши дома разбиты, но дух не сломлен".

  На верхушке наиболее массивно башни висит штандарт; грозный орел раскинул посеребренные крылья, держа в когтях белый кружочек с изображением свастики окантованной желтоватыми дубовыми листьям. Двое рослых эсесовцев у железной нервно курят, часто сплевывая и оглядываясь (в СС активно борются с дурными привычками!). Ворона подхватывает брошенный окурок, и уноситься с ним оставляя едва заметную струйку дыма. Звучит невнятное бормотание:

  - Вот и русские стервятники Ганс...

  В ответ эсесовец хватает покрытый плесенью булыжник и швыряет в стаю оседлавших крышу ворон. Слышится удар об жестянку, птицы символ провала и неудачи(ворон накаркал!), спархивают, издавая противнейшие звуки.

  На узеньких улочках видны баррикады из песка, древен, снесенных камней. Есть даже несколько тяжелых танков, присыпанных валунами и хищно торчащими, длинными дулами! Видны вооруженные люди, одни в армейской форме, другие в гражданке, порой и оборванные, но так же в руках держат ружья, изредка автоматы, и куда чаще знаменитые безоткатки, больше известные как легендарный фаустпатрон. Среди защитников есть даже мальчики от пятнадцати, до двенадцати лет, некоторые в форме, а другие уже, несмотря, на то, что земля еще не прогрелась, переоделись в шортики и маячки - гордо ( мол не боимся простудиться, а русских и подавно!) "щеголяют" босыми пятками. Много женщин с короткими стрижками исхудавших с провалившимся глазами. Двадцатилетние девы кажутся почти старухами, многие их них уже овдовели и носят черные повязки на волосах. Из окон домов с наглым отчаянием торчали флажки со свастиками. Такие красненькие, а посередине белый кружок в центре, которого, что-то вроде паука. Сам город при этом выглядит несколько архаичным, из-за того, что каменные дома, с толстыми стенами и маленькими, исполненными в готическом стиле окнами. Казалась, что проклюнувшее, из-за туч солнышко и подувший с юга теплый воздух, должны принести долгожданный мир и разрядку, но... Легкий как выстрел в заповеднике разорвал пушечный выстрел... А затем началась настоящая канонада. Снаряды из пушек крупных и средних калибров падали на улицы, разрушали дома, выбивали и так немногие уцелевшие стекла. Вот взрывная волна выбросила из укрытия нескольких молоденький солдат во главе с седоусым капралом. А от шального осколка откатилась словно срезанная головка белокурой девочки... Увы это война, безжалостная, кровавая, людоедская. Тонко стонут тяжело раненные мальчишки, пожилой женщине распороло живот, а милой девочке с косами оторвало ножку. Все выглядит просто ужасно, как будто ливень смывает построенные ребенком из песочка дома. А ребенок горько плачет, ведь пропадает его нелегкий детский труд, то, что он творил с таким азартом и вдохновением! На деле все куда драматичнее и страшнее!

  Артобстрел достиг максимума, когда к нему присоединись "Андрюши", реактивные пусковые установки.

  Огненные вихри проносились по городу, словно Везельвул открыл врата Тартара и оттуда вырвались тысячи демонов разрушения... Вот посыпались обломки разбитой башни, а штандарт орла со свастикой покоробился и плюхнулся на заваленную битыми камнями и обломками асфальта мостовую.

  Мальчишка с распоротым животом, словно рыба, выброшенная на песок, ловил ртом воздух, у него не было сил, даже на стоны. Вокруг разбрасывало оторванные ноги и руки юных ополченцев и защитников постарше. Столько тут ужаса, боли и стенаний. Это был ад, пусть и рукотворный, но от этого ничуть не менее страшный и мучительный...

  А вот над городом словно шмели проносятся Илы. На вид горбоносые неуклюжие, их обгоняют более верткие Пе-2. И в добавок к артиллеристскому падают еще и бомбы. Не очень большие, но зато их много. Число жертв - все нарастает!

  Правда, самолеты летят слишком уж низко, чтобы обойтись без потерь: некоторые поражены ручными безоткатными зенитками. После того как три машины потеряв высоту с подбитыми хвостами полетели вниз, остальные стали подниматься выше, заодно увеличив скорость. С возвышенности за артобстрелом наблюдали корректировщики огня, а с ними прищурившись через оптический прицел: смотрела девушка редкой красоты. Он была юная с лицом свежее розы, с волосами цвета снега, смешанного с отблесками золотых лучей Солнца. Ее фигура была идеально пропорциональной, что особенно заметно потому, что девчонка, несмотря на весеннюю прохладу, скинула куртку и осталась в одной тельняшке. Пятнистые, закатанные по колено штаны открывали изящные точеные ноженьки уже успевшие покрыться легким весенними загаром с ровными пальчиками и удивительно чистыми несмотря на только что проделанный ими длинный путь подошвами.