Безымянные

4

– Да, Червинский оставлял заявление в субботу. Тут не забудешь. Только что за интерес в этом тебе?

Две пары холодных глаз смотрели на Бирюлева.

– Я пообещал ему разузнать.

– Зачем?

– А что нужно было ответить? «Извините, но нет?»

– Точно. Выглядело бы нормально. А вот твое желание помочь этой продажной шкуре наводит на разные мысли. Всех. Сам, что ли, не понимаешь?

– Не подумал.

– А ты вообще перестал думать. С чего бы?

Легкий замолчал. Поправил манжеты, потер лоб.

– О чем еще вы говорили?

Рассказать надо бы.

При Соловье – неловко, однако Легкий ждал. Как будто уже успел где-то выяснить, что происходило за стенами дома редактора.

– Я случайно упомянул про внучку Свиридова.

– Он все равно бы услышал. Весь город треплется. Событие-то изрядное, – примирительно заметил Соловей.

– Раз ты вызвался помочь – значит, и легаш теперь в ответ засунет нос как можно глубже. Из благодарности, – озвучил Легкий опасения самого Бирюлева.

Да, сам по себе Червинский не представлял угрозы – но кто знает, что он мог разнюхать и кому сообщить?

Легкий принялся постукивать ухоженными ногтями по столу.

– Скажи, Георгий, а почему я вообще об этом слушаю? Какое отношение имеет ко мне то дерьмо, что ты затеял со Свиридовым – и вот теперь с легашом?

Обращение по имени доброго не сулило. И точно: продолжение нотации не заставило себя ждать.

– Молчишь? Тогда я сам отвечу. Еще какое имеет. Ты пытаешься представлять меня наверху. И я совсем не хочу, чтобы меня связывали с таким мелким шакалом. Понял?

Не понять сложно. Однако Легкий развил мысль:

– Если возникнет подозрение, что ты в этом замешан...

– Этого не случится, – поспешил убедить Бирюлев, но уверенности голосу не хватало.

Соловей задумчиво поглаживал острый подбородок.

– Репутация у Червинского – хуже нельзя. Хмм... Если он станет твоим должником, мы могли бы найти ему применение.

– Хочешь сказать, сделает то, что нужно – сам да охотно? Еще и «спасибо» скажет? – Легкий прищурился, наклонил голову набок, раздумывая над возможностью. Но тут же резко сменил тему.  – Что там с головой? 

– Ну, нашли мы пару свидетелей – лавочника да нашего зубовного лекаря. Так не поверишь, что говорят, – Соловей прикурил очередную сигарету. – Видели они в тот день, как какая-то девка металась по их кварталу. Что-то в своей сумке прятала – то в нее глядела, то по сторонам озиралась. Зубник сказал – вид прямо дикий. Он даже на балкон вылез, чтобы рассмотреть. Как раз все и пропустил, пока поднимался. Заметил только, что в сторону оврага побежала.

В голову стреляла барышня? А вдруг не какая-нибудь очередная эсерка, а суфражистка, как в Англии? Это было бы любопытно.

– Хреново. Сейчас только таких тут не хватало. Если не врет, значит, кто-то из наших припрятал, но молчит. Молчит...

 Бирюлев заинтересовался: покушение взбудоражило город, жители с нетерпением ждали подробностей.

– Можно о ней написать?

– Ни в коем случае. По крайней мере, пока мы ее не найдем. Не хочу, чтобы трепали, что эта паскуда залегла здесь, – отказал Легкий.

– Пора мне. Хватятся, – Соловей встал, взглянул на Бирюлева. – Поспрашиваю насчет детей, но особо не надейся. Ничего такого я не слыхал. Находим трупы только беспризорных да бежавших приютских. Обычно – по зиме.

Попрощавшись с личным полицейским, Легкий шумно отхлебнул из стакана и наконец-то перешел к цели визита редактора.

– Ну что, решил, какой добряк опять нужно сделать?

Увы, но Бирюлев не успел обдумать просьбу.

– Ты можешь пожертвовать на культуру, медицину, воспитание, обучение, – он принялся перечислять все то, чем обычно занимались купцы-меценаты, чтобы привлечь к себе внимание города, а иногда – и облегчить совесть.

– Культуру? – рассмеялся Легкий. – Ну, я уже прежде помогал театру. Школки – слишком скучно. Им только ленивый не помогает. Медицина была. Повторяешься. Кстати, как там статья о моей лавке?

– О благотворительной распродаже в помощь акушерскому пункту?

Под ним имелась в виду местная умелица, к которой бегали проститутки. Легкий, и в самом деле, дал ей денег. По дружбе: он в хороших отношениях с Каином, который держал в овраге бордель и следил за шлюхами.

О статье редактор забыл.