Библиотекарша по характеру

14 Подготовка

Все мои мысли занимал предстоящий через две недели бал. Уже когда я кружилась перед зеркалом, завернувшись в отрез напоминающего натуральный шёлк красного однотонного микромасла, я понимала, что интуиция мне постоянно и настойчиво шепчет что-то на ухо... Но за недостатком времени и под напором непреодолимого желания уже взять ножницы и начать кроить я отмахивалась от внутреннего голоса. Ничего явного он мне всё равно не скажет, только в очередной раз заставит пересмотреть из осторожности планы и купить скучный коричневый бархат для платья. Ну его.

Светка моего энтузиазма не разделяла. Водрузила завёрнутый в бумагу материал для своего платья на комод рядом с Зингером и спокойно пила кофе на кухне, рассматривая экран ненаглядного телефона. Потом пару раз подняла на меня глаза и снова опустила в телефон. Наконец осторожно поинтересовалась:

- Лиз, а чья у тебя фамилия?

Я с удивлением посмотрела на неё:

- Бабушкина... Мамина девичья. После развода мне не хотелось свою девичью брать, и я эту взяла... А что?

- А в замужестве как была?

- Рушанова... Да что???

Светка ещё раз посмотрела в телефон, потом на меня:

- Ничего. Просто вот интересно стало. Тебе, кстати, очень идёт этот цвет. Ну-ка приложи ещё раз...

Я не люблю такие недоговорки. Обычно за ними что-то стоИт, и чаще всего не очень позитивное. Поэтому, если человек не отвечает, не надо лезть с расспросами - ничего хорошего не скажут. Забыли.

Сначала я взялась за Светкин наряд. Не потому, что люблю её, а потому, что сейчас если накосячу - на своём умнее буду... Вообще, шью я хорошо. Раньше у меня в гардеробе было полно собственноручно сшитых платьишек, юбочек, даже плащик летний был... Сообственно, всё это и сейчас есть, только я в него не влезаю, и лежит оно в особом ящике с надписью "когда похудею". В четырёх ящиках точнее. И постельное бельё только сама шью - такого ни у кого нет.

Но натура я немного творческая - легко и с чувством увлекаюсь, но также просто и безвозвратно теряю интерес на половине дела. По этой причине все мои самые красивые картины пылятся в комнатке на втором этаже недописанными... Но когда-нибудь я их обязательно закончу.

Именно поэтому работать надо быстро, чтобы не успел пропасть интерес, и не пришлось себя заставлять доделывать через силу.

Светка, как и хотела, выбрала нежный салатовый цвет и светло-бежевый. Очень красивое сочетание. Прям завидно. Материал - атлас и шифон. Шить их труднее, чем микромасло, но и вид у них другой - не струящиеся лёгкие волны, а жёсткие аккуратные буфы...

Когда скучающая Светка уже собралась уходить, позвонил Роман Викторович. Я вздохнула - теперь, когда я столько времени динамила его, взять трубку вообще не представлялось возможным. Подруга только покачала головой.

Вдруг телефон брякнул о приходе смс. Коротко, чётко и ничего лишнего: "Лиза, я знаю, что ты дома, у твоих ворот стоит машина Светланы Владимировны. Будь добра впустить меня и дать мне несколько ответов на мои вопросы."

Чёрт!!! Как же мне все надоели! Я в отчаянии посмотрела на Светку. Та только развела руками и грустно констатировала:

- Ну рано или поздно это должно было случиться.

Я посмотрела на ворох тканей посреди гостиной и сжала зубы. Это слишком лично для меня, практически интимно, только Светке смотреть можно.

- Пошли, я тебя провожу. Заодно и поговорю с ним на улице...

Светка усмехнулась:

- В машину, главное, не садись ни под каким предлогом...

Светка лучезарно улыбнулась на выходе из калитки:

- Здравствуйте, Роман Викторович!

Тот в свою очередь коротко кивнул ей, с нетерпением ожидая, пока она заведёт свою машину и отъедет, чтобы припарковаться на её месте. Я здороваться не стала. Вышла и закрыла за собой калитку Надеюсь, он поймёт намёк.

Роман Викторович заглушил машину, не спеша вылез и подошёл ко мне:

- Ну здравствуй, Елизавета Андреевна.

Взгляд-то какой - сердито-выжидательный что-ли... Я закатила глаза и ответила:

- Здравствуйте, Роман Викторович.

- Мммм... Уже опять Роман Викторович значит... Хорошо.

Он старательно старался заглянуть мне в глаза, но я упорно отводила взгляд. Что вообще за детский сад? Что он там увидеть-то хочет? Раскаяние? Радость встречи с ним? Нет там ничего, кроме одолжения и раздражения.

- Как ты себя чувствуешь? Поправилась после продолжительной болезни?

Ну что за невыносимый тип... Знает же, что не болела я...

- Гораздо лучше, спасибо за беспокойство.

Роман Викторович уже не скрывал своего недовольства:

- Лиза, ты не считаешь, что должна объяснить мне своё поведение?

Я прикрыла на мгновение глаза, набрала в грудь побольше воздуха и постаралась, как мне казалось, наиболее корректно ответить на поставленный вопрос, не задевая ничьих чувств:

- Роман Викторович, мы с Вами совершили огромную ошибку у Вас на даче. Мне очень стыдно за эту ошибку, и я не знаю, как смотреть Вам в глаза. Если Вы пообещаете забыть о том, что между нами произошло, мы с Вами останемся добрыми друзьями...

Роман Викторович пару секунд непонимающе хлопал глазами, потом рассерженно перебил меня:

- Вот значит как. Ошибку мы, значит, совершили...

Он развернулся и взялся за ручку дверцы машины. Задумался на несколько мгновений, обернулся ко мне и спокойно произнёс:

- Я, Лизонька, никогда не совершаю ошибки. Иначе не добился бы всего, что имею. Запомни это пожалуйста.

Он сел в машину и уехал.

Я вы-ыдо-охну-ула-а. Наконец-то. Ошибок он не совершает, видите ли... А я вот совершаю, на каждом шагу практически. И представления не имею, как перестать их совершать...

Я быстро выкинула Романа Викторовича из головы и с полной отдачей погрузилась в швейное дело.

Вечером у ворот засигналила машина... Я отложила линейку, с помощью которой чертила прям на ткани будущие рукава-фонарики, и осторожно выглянула - не Роман Викторович точно, его машину видно хорошо, она высокая. Значит, Денис.