Бичпакеты и Вика

Бичпакеты и Вика

Вику изводила и мучила страшная ломка. Она буквально доводила её до исступления. Она уже была готова выть на луну и грызть стены.

А причиной был китайский бич пакет. Она уже второй день не ела китайской лапши «Красный Пашка». Кто же мог подумать, что она может вытворять такое с человеком. Нет, определенно, в лапше крылась какая-то чертовщина.

Люди, бросьте вы это дело! Не ешьте продукты быстрого приготовления! Они не доводят до добра!

А началось-то всё как раз вот с этой самой клятой лапши! Вике стоило только отведать немного этого «Красного Пашки», как лапша с приправой вдруг неожиданно разукрашивала жизнь новыми, яркими красками. Она заряжала новой силой. Вике хотелось обнять весь мир… Она, буквально, порхала! Казалось, в мире исчезли все границы и препятствия. Всё стало легким и доступным. Ты получал всё, что хотел, стоило тебе только об этом подумать. О, боже, да о таком мире можно было только мечтать!

Но так было не всегда, а только пока продолжалось действие лапши и её приправ. Потом все эти радужные краски мира резко и грубо трескались, лопались и разбивались звонко и с дребезгом, как стекло, в которое неожиданно влетал камень, а ты оказывался совсем без сил, беззащитным и даже каким-то голым! И будни... Пёрли злые будни! Полчища беспощадных будней «в своих серых солдатских шинелях», которые безжалостно расстреливали, растаптывали своими грубыми сапожищами твой цветущий сад фантазий, желаний, комфорта и тепла. Ну, а следом уже за крушением накатывала ломота.

Однако когда Антуан угощал Вику новым пакетом в яркой красно-желтой обертке, волшебство возвращалось снова. И кайф! Опять этот беспощадный и манящий кайф!

Странное дело, любят китаёзы красный цвет, хоть ты тресни! И кажется, что с коммунизмом, на который они давно наплевали, это никак не связано.

Но вот лапша закончилась! А Антуан, сволочь этакая, куда-то пропал. Но зато вместо него пришла дикая ломка. Вика начала лихорадочно искать Антуана, чтобы тот снова угостил бы её ещё одной пачкой лапши. Хотя бы одной лапшинкой, лапшунечкой, лапочкой... Гребанной лапшой!

«Что за ерунда! – подумает читатель, – эти бич пакеты есть в каждом продуктовом магазине. Делов-то, пойти да купить этой копеечной лапши. Какие вообще проблемы?!».

Однако здесь всё не так просто. Дело в том, что Госнаркоконтроль вкупе с Минзравом обнаружили в бич пакетах подозрительные препараты, которые усиливали привыкание к этой лапше. Но это была еруда по сравнению с тем, что вдобавок там были ещё и галлюциногены! Вердикт был однозначным – наркота. Запретить, закрыть, не пущать! Китайскую лапшу объявили вне закона. Но на самом-то деле купить её, конечно же, было можно… Но только у дилеров на чёрном рынке.

К слову сказать, Антуан как раз таки и был таким чёрным дилером. Он расширял свою клиентскую сеть, в которую и угодила Вика. Она познакомилась с ним на дне рождения подруги Агафьи, куда пришёл Антуан, и принес целую коробку волшебных китайских бич пакетов.

День рождения тогда отметили на славу, с большим весельем и фантазиями. Как говорится, «тамада хороший и конкурсы весёлые»… В общем, ржач стоял дикий. Хотя, на первый взгляд, видеть на именинном столе бич пакеты рядом с «шампанским и ананасами» было довольно странно, если не сказать больше. Но тему схавали, едва попробовав.

У Антуана (де Сент-Экзюпери, подмывает сказать) появились новые клиенты. Ну, а кроме клиентов у него еще расширялся и личный гарем. Женщины у него были на любой вкус. А иначе зачем тогда вся эта запрещенка и паливо, грозящее приличным сроком, если ей не злоупотреблять!

В миру Антуана звали банально Толиком. Но ему это претило. В душе он чувствовал себя художником, поэтом, человеком искусства (без этого самого искусства)... Антуаном де Сент-Экзюпери (мать его дери).

И вот, Вика настойчиво звонила Антуану, чтобы тот угостил бы её лапшичкой. Наконец, он соизволил взять трубку. Вика рассказала, как ей сейчас плохо, и что ей может помочь эта волшебная лапшичка. Антуан, это доброе хердце… ой, простите, сердце, конечно же, вошёл в её положение и пригласил к себе домой, в свою пещеру, келью, обиталище.

Вика собралась не по-женски очень быстро и помчалась (волосы назад) по указанному адресу. Когда она позвонила в дверь, на пороге её встретил Антуан собственной персоной в китайском ядовито-красном шёлковом халате-кимоно, которое было разукрашено под китайскую же хохлому.

– Ну, здравствуй, Антуанчик! Ты себе не представляешь, как я рада тебя видеть!
– Да, приве-е-е-т! Я тоже невероятно счастлив!
– Тоша, я просто подыхаю… с голоду. Дай мне быстро лапши, сволочь!
– Сволочь...? – удивился Антуан.
– Ой, прости, я не хотела. Случайно сорвалось… Прости! – Начала каяться Мария Магдалина.
– Хорошо-хорошо, давай, проходи! Сейчас будет тебе лапша! Только не надо так нервничать! – попытался слуга сатаны успокоить свою жертву, чем только добавлял перца.

Вика буквально заскочила домой к Антуану, сбросила туфли и побежала искать у него кухню. Антуан, в предчувствии представления, степенной и даже вальяжной педерастической походкой, словно лодочка, вошёл... нет, заплыл, с позволения сказать, вслед за Викой. А она уже шарилась по шкафам и полкам в поиске спасительной лапшички.

– Ну, может, хотя бы руки помоешь перед едой, а? Давай, сходи, прими душ!
– Какой, нахрен, душ, Тоша, йоптвоюмать?! Давай лапшу, быстро-о-о-о!
– Викуся, вот знаешь, терпеть не могу грубости в женщине. Я ведь могу и обидеться.
– Ой, прости, да…. Конечно! Что-то я сегодня как с ума сошла… Кидаюсь на всех!
– Ну смотри мне!
– Тоша, угости меня....., П-О-Ж-А-Л-У-Й-С-Т-А!... - нарочито отпечатала она это слово, - вот видишь, я могу быть вежливой!
– Ну хотя бы руки помой!
– Вот ты зануда, а! Я тебя сейчас убью!
– Тогда лапши не получишь! – сказал Антуан, ставя чайник на плиту, чтобы приготовить кипяток.
– Тоша, сука-блять, не зли меня! – яростно гаркнула Вика!

И тут Тоша подумал, лучше ей сейчас ничего не говорить. Всё лучшее - впереди! А Вика села на стул и её начало знобить и колотить. Глаза округлились и бегали туда-сюда. Она была на взводе и легко могла укусить и откусить чего-нибудь. Тоша это понимал и его это даже забавляло. Лапши у него было много, а, значит, Вика была у него в руках.

– Что с тобой? Ты прям сама не своя! – изобразил недоумение Антуан.
– Лапша! Дай мне лапши, сука! Я щас сдохну. Не видишь, меня рвет на части! – агрессивно ответила Вика.

Антуан тем временем достал большую пиалушку, потом взял с полки пакет «Красного Паши», разорвал его, положил лапшу в пиалушку, засыпал туда соус и специи, и залил всё это кипятком. А чтобы лапша как следует настоялась, накрыл крышкой от кастрюли.

Вика всё это время испытующе смотрела на пиалушку с лапшой. Её глаза пылали демоническим светом, а языком она облизывала губы и показывала звериный оскал в предвкушении «Красного Паши». И вот, не дождавшись, когда лапша толком настоится, она начала поглощать её голыми руками, не обращая внимания на горячий бульон. Антуан достал вилку и подал ее Вике. Но это было ни к чему – лапшу она прикончила. После поглощения спасительного средства, она с облегчением опустилась на табурет и откинулась на стену спиной. Глаза её переливались радостью.

– Антоха, давай радоваться жизни! Веселиться! Посмотри, как прекрасен это мир! Что ты такой серьезный? – вспомнила она откуда-то эту фразу.
– Да-да, точно! Давай веселиться!

Антуан подошёл к Вике, взял ее за руку и повёл в свою опочивальню.

– А куда это ты меня ведешь? – вдруг удивилась она.
– Ну как куда… Радоваться жизни. Ты же сама хотела!
– А, да-да, точно! Да! Пошли! Ой, Тошка, ты такой смешной вообще! Какие у тебя прикольные пушистые уши… круглые такие!

«Да-а-а, началось, – подумал Антуан».

И Вика послушно поддалась, и пошла вслед за ним, нисколько не сопротивляясь. Она ведь шла радоваться жизни.

– Ой, Антоша, а какие у тебя прекрасные зеленые волосы! Это от природы они у тебя такие?
– Да, точно! – буркнул он в ответ, понимая, что глупо сейчас говорить что-то другое. При таком раскладе они могли оказаться как красными, синими, так и фиолетовыми, как у бабулек в очереди.

Заведя-таки Вику к себе в ловушку…, то есть, в спальню, он положил её на вычурно-красивый траходром и начал раздевать.

– Ой, Антош, что ты делаешь? А зачем отстегиваешь мои капустные листы?
– А я очень люблю капустку, – поддержал Антуан глюк Вики.

Не зря, совсем не зря, потрудился Толик-Тоша. Сегодня у него был сочный улов. Вика обладала просто шикарной фигурой. Высокий рост. Крупные, сочные тити, крутые бедра, широкая попа. Стройная талия. Все было таким манящим. Да что там, глядя на Вику, уже разыгрывались разные фантазии. Антуан задрал ей платье и какое-то время просто смотрел-любовался. О, боже, эти райские кущи! О, эти сочные, налитые титичечки! – мечта Хью Хефнера (основателя журнала Плаубау).

И тут Антуан распустил шаловливые ручки. Сначала он просто легонько, едва-едва притронулся к ней, чтобы лучше всего почувствовать шелк кожи и нежность дрожащей плоти. Нет, он не спешил развивать события. Чёртов лапшедилер любил предвосхищать и нагнетать события, а потом любоваться взрывом.

Одного кекса ему было мало. Игра, ему нравилась игра вокруг всего этого. «Кекс, он ведь как, – он же не только на кончике плоти, – он же еще и в голове – в этом параллельном мире». Этому слуге сатаны нужно было довести женщину до точки кипения, чтобы она взорвалась к чёртовой матери! Чтобы сама, как самка-подранок, набросилась на тебя и начала бы рвать на кусочки. В этом он считал и есть его победа… Кто кого переиграет, как говорится.

Вику он разоблачал по чуть-чуть, полегонечку-помаленечку, шаг за шагом. Сняв с неё лиф, он хотел видеть взрыв высвободившись на волю тить, титюль, сисечек, сисюль. Он был даже готов её снова одеть, чтобы опять раздеть. Но не стал этого делать. Он пошёл дальше. Тыльной стороной рук он прикоснулся к её груди и провел по сосочкам. Вика начала постанывать.

– Чертов змей Горыныч, ты что со мной творишь! Ты меня насилуешь, гадина! Отвали от меня! Прекрати! – завозмущалась Вика и отбросила его руку, и прикрыла свой позор. Но потом что-то хрустнуло во вселенной, и она взяла его руку, чтобы вернуть её на свою сочную грудь как-то даже сильно, с какой-то грубостью. Из чего Тоша понял, что она любит сильную ласку, ядреную… и даже жесткую.

– Антоша, ты что шмель что ли? Ты прилетел меня опылить?
– Да, ты мой цветок! Я тебя долго искал. В-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж! – зажужжал Тоша «в обоих ухах».
– Ох, какой ты злой и грозный шмель! Я тебя боюся! Улетай отсюда! Кыш! – придумала игру Вика, а потом начала сильно, как-то хохотать, с каким-то сумасшествием, – Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха!

Но Тоша, этот грозный шмель, никуда и не думал улетать. Куда ему было улетать, если он был в своём улье.
А дальше Антуан спускался все ниже и ниже. Он, словно Жан Батист Гринуй (Парфюмер), своим носом собирал с неё аромат. Но не только носом, ещё и кончиками пальцев. На самом деле удовольствие можно получать ведь не только членом… (это для тех, кто не знал).

И вот Антуан прижужжал к заветной норке. Она была еще пока зачехлённой ажурным бельем. И здесь тоже насильник не спешил. Он гладил, щекотал, дразнил её поверх гепюра и кружев. Точка кипения приближалась ещё стремительней. И тут Антуан без всякого спроса и церемоний засунул руку под трусишки. И там он нарвался на мягкость и сочность персика. Он ласкал её клиторок, крутил-вертел, терзал его туда-сюда. Там особых-то усилий не нужно было прилагать. Достаточно только дотронуться едва-едва... и всё, Вика начинала извиваться и подрагивать.

Если завязать глаза и притронуться рукой к женской промежности, возникает ощущение, что ты прикасаешься к персику, который только что раздавил, а он залил тебя своим соком.

А потом, поняв, что уже пора, взял и сорвал к чертовой матери этот крохотный кусок материи, который отделял его от дальнейшего пиршества, яства, взрыва. Вика стонала так, будто в нее вонзились тысячи ножей. А Тоша, этот проклятый мучитель, казалось, наслаждался её страданиями. Наслаждался и ещё больше усиливал эту пытку. Давил на все кнопки и педали. Потом эта сволочь до чего обнаглела, что засунул свой большой палец (нет, не самый большой) в её норку и начал там им вращать.

Так раньше водители вставляли кривой стартер в машину, прокручивали, чтобы завести её. Но Вику не надо было заводить, она уже была под парами… и могла даже взорваться. Стоны становились ещё сильней и отчетливей. А тело извивалось, как ужаленное.

А самому Тоше даже раздеваться не нужно было. Там всего-то надо было сбросить пояс с его хохломского красного халата. И всё, «дуй до горы!», как говорится. Ну Тоша, не будь дураком, его и развязал.

Теперь он собрал аромат Вики не только носом и пальцами, но и всем телом, плотно прижавшись к ней. Его куй-рототуй сам весь набух, адски пульсировал и, того гляди, был готов взорваться, словно клапан на паровом котле. Чёртов инстинкт требовал своего!

Тоша-Антуан встал, склонился на ней, раздвинул её ноги, точно виноградную лозу, поласкал её норку своим гермундером, чтобы прицелится с точностью снайпера, а потом как влетел «без всякого объявления войны!». У Вики аж глаза округлились и чуть не выскочили из орбит…а потом и вовсе перехватило дыхание, от чего она как-то даже застыла.

Антуан, войдя в её грот, в эту норку веселья и обмана, вдруг почувствовал, что столкнулся с каким-то дурманом… Он начал давить на его кнопки, сигнализацию, сознание, нервную систему. О, боже, как же яростно он начал двигаться! Как же все это предавало ему ускорения! Каким вдруг ошалелым стал он сам, будто бы покушал своей лапшчики! Вкусил «Красного Пашу», чего никогда не стал бы делать, даже под дулом пистолета.

Хватит, баста, сеньоры! Однажды он уже вкусил этой чёртовой лапшички. Еле выкарабкался потом. Отчего стал жестким, беспощадным, циничным, гадким, злобным, ожесточенным…! Он посчитал, что если с ним обошлись так нехорошо, с чего ему быть добрым к этому миру! «Люби себя и плюй на всех! И в жизни ждет тебя успех! – периодически вспоминал он считалочку из мультика про чертей. – Нет, лучше я буду королем на этом празднике жизни». Таким вот коварным он стал!

А Вика…, горящая в огне Вика… Он яростно целовал и покусывал её везде, во всех местах и местечках, где придется. Она то весело хохотала, а то что-то такое бормотала неразборчивое, говорила, бубнила, произносила непонятные слова на тарабарском языке глубоким гортанным голосом. Сама себе там что-то придумывала. Сейчас она находилась в каком-то другом параллельном мире, где встречала каких-то неведомых персонажей. И его ласки всё же только усиливали эти её ощущения.

– Эй, ты заяц, ты зачем залез ко мне своими ушами… Мне же щекотно, дурачок! – Сказала Вика и начала стонать, а потом хохотать, – ну прекрати, дурачок пушистый!

Но пушистый дурачок и не думал останавливаться. Он уже гнал на всех порах. Остановка для него была чревата тем же самым, что и для поезда, несущегося на всем ходу. А чревато это было катастрофой.

– Боже, во мне дерево! Во мне поселилось дерево! Оно пробивает во мне дорогу! Теперь я буду деревом…, – не унималась она со своими новыми видениями.
– Да, ты будешь деревом! На тебе будет расти вишня и черешня, а потом и яблоки. Я буду их срывать и съедать, – поддержал Антуан фантазию Вики, чтобы не вспугнуть её. А сам тем временем продолжал долбить ее и пробивать тоннель для дерева. В какой-то момент он понял, что в норке тоннель уже пробил, потому решил пробивать тоннель сзади, в жопочке. Для начала он смочил палец в слюне и всунул ей в анус.

– О, боже, я улетаю на другую планету! Прощайте, люди и контрабас! – включила новую пургу Вика.

А Антуан тем временем разрабатывал анус. Поняв, что жопочка готова, он поднес свой клинок, помассировал им анус, чтобы получить удовольствие от соприкосновения, а потом и засадил по самые помидоры.