Биологическая опасность: Невесомость

Биологическая опасность: Невесомость

"Космос — неподходящее место для разговоров о любви. Как, впрочем, для любых разговоров. Это всё равно что громко смеяться в огромном соборе или пытаться вальсировать под гимны."

Рэй Брэдбери

10 апреля 2029 года. 03:11 по Московскому времени.

Ночной сон трёх русских космонавтов, мирно храпевших на своей орбитальной станции[1], был прерван сигналом тревоги, сообщившим о внеплановом сеансе связи с центром управления полётами в подмосковном Королёве.

- Тургачёв на связи. - откликнулся на вызов командир экипажа - 49-летний Максим Владимирович Тургачёв. - Чем обязан в столь позднее время? Неужели наши мольбы услышали, и нам везут…

- Макс! - одёрнул его руководитель ночной смены Сергей Деев. - Дело чрезвычайной важности. Слушай внимательно. Нас эвакуируют. Объясню кратко. В Москве вспышка какого-то бешенства, вообще ничего не понятно. - Деев запнулся. - Нас эвакуируют, куда - сам не знаю. Никто не знает. Город начнут эвакуировать сегодня утром, но уже сейчас люди пытаются покинуть город, сообщают о перестрелках и пальбе чуть ли не по всей области.

- Когда всё началось? - спросил самый молодой член экипажа - 26-летний бортинженер Александр Кудров.

- Часа полтора назад, только сирены не включали. Словом, жопа у нас, и снизу подгорает. Слушай приказ. Запустите оборудование для радиоразведки и слушайте всё, что поймаете. Лучше конечно православные переговоры, но… сканируйте всё что есть и сохраняйте на накопители.

- Сделаем. - откликнулся второй бортинженер - 46-летний Андрей Симоненко. - Когда приступать?

- Не знаю…

- Надо уходить! Бешеные уже здесь! - крикнул какой-то посторонний голос, видимо военный.

- Я понял. Одну минуту. - ответил голосу Деев и обратился к экипажу. - Скажу сразу - за вашими семьями послали, как только нам приказали эвакуироваться. Что с ними, я не знаю. Вы через полтора часа пройдёте как раз над Москвой, и увидите, во что мы вляпались.

- Хорошо.

- Конец связи. Если спасёмся, свяжемся.

Члены экипажа посмотрели друг на друга, и увидели абсолютно растерянные взгляды друг друга.

- Что делаем, командир?

- Как нам и сказали, слушаем весь радиоэфир. Саня, приступай.

- Есть.

Через полтора часа станция прошла над Москвой. С Земли можно было бы решить, что станция пронеслась из-за её скорости в 28 тычяч километров в час, а вот с высоты в пятьсот километров… Земля проплывала довольно медленно, позволяя спокойно рассмотреть поверхность планеты. Хотя с орбиты, обычными глазами, сделать это невозможно - нужно использовать или мощные бинокли, или специализированную фотоаппаратуру станции, объективы которой были направлены на Москву и её окрестности.

- Народ! - сипло позвал к монитору Тургачёв остальных.

- Что там? - спросил Кудров, оттолкнувшись от другого конца станции и подплыв к монитору.

На монитор транслировалась картинка с самой мощной камеры для географической разведки. Москва этой тревожной ночью выглядела очень… обычно, что ли. Так же светились полоски освещённых магистралей и МКАДа, всё так же подсвечивались фарами междугородние трассы, где уже не было искусственного освещения.

- Максим Владимирович. Не вижу ничего необычного. Если это розыгрыш, то Дееву си…

В этот момент часть круга, на который была похожа Москва с орбиты, внезапно погасла в северной своей части.

- Что это?

- Не знаю. Но не думаю, что это что-то хорошее.

- Через три минуты увидим Химки и Шереметьево.

Станция довольно медленно проплыла над подмосковным городом и аэропортом, что дало космонавтам увидеть, как на обесточенном перроне взорвался самолёт, вызвав кратковременную засветку камеры.

- Что это такое?

- Самолёт взорвался… в Шереметьево. Камера засвечена, сейчас картинка вернётся.

И вправду, картинка вскоре вернулась, а на фоне горящего самолёта были видны проблесковые маячки.

- Можем услышать?

- Попробую, но связь коротковолновая, затухает уже в тропосфере.

Ничего необычного - привычное всем FM-радио, как пример ультракоротковолновой радиосвязи, работает в радиусе всего сорока километров от передатчика, автомобилисты уж точно подтвердят. А учитывая, что на земле связь затухает на таком расстоянии, то ввысь радиоволны поднимаются не столь высоко. Максимум километров тридцать-cорок могут достать, как раз для авиации хватит. А речи о пятистах километрах… не идёт[2].

Как и ожидал экипаж, ничего услышать не удалось. МКС правда имела свою радиостанцию, но и их орбита была ниже…

- Что будем делать? - спросил Кудров командира.

- Так. Попробуем связаться с объектами “Роскосмоса” на следующем витке.

- Поняли.

Через пять часов, когда над большей частью России было светлое время суток, связаться с объектами “Роскосмоса” или с военными объектами не получилось.

- Все разом перестали работать? - предположил Симоненко.

- Видимо, Деев не врал, когда сказал про бешеных. Чёрт, а если они уже везде? - начал паниковать Кудров

- Саня, угомонись! Пока ничего не понятно.

- Хорошо. - сказал он.

В следующие трое суток любые попытки установить связь с Землёй не увенчались успехом. И хотя слышать умирающий мир космонавты не могли, хотя бы потому, что звук в условиях космического вакуума распространяться не может, но видеть его, при отсутствии облачности в атмосфере, могли. И они видели, как загораются крупнейшие города мира от коротких замыканий, поджогов и падающих с небес самолётов, пилоты которых надеялись спастись бегством, улетев в никуда… Словом, это было очень тяжёлой картиной, и лишь благодаря тому, что в первые сутки радиосвязь не работала, Кудров окончательно не сошёл с ума и не открыл шлюз.

В следующие два дня обрывки радиопереговоров и даже потоки информации, передаваемой через спутники интернета “СтарЛинк” и “УанВеб”[3], говорили, что мир катится в Тартарары, причём очень уверенно и быстро.