Блики Артефактов

Инструкция №29 Как собраться с духом и узнать не всю правду

До обеда от бдительных Толи и Лёши я ускользнуть не смогла, исполняя свои материнские обязанности. В основном сынок играл самостоятельно, я же затачивала элементы для артефактов, но стоило мне попытаться выйти за порог, как поднимался крик и передо мной являлся старший брат крикуна, грозно осведомляясь чего мне на месте не сидится.

Но стоило моему сыну уснуть, как я, уже давно сидящая в дорожном платье, позвала няню, выскользнула из особняка и направилась куда глаза глядят. Впрочем, направление я не знала только до встречи с первой прохожей, которая любезно подсказала мне, где же обитает Гликерия Осиповна Медникова. Кстати, именем она же меня и снабдила.

Заявляться в чужой дом и задавать какие-то вопросы казалось страшным. Я даже не знала, с чего начать, хотя уже убедилась, что я дочь Елизаветы Куприяновой. Стоя возле дома, я совершенно не представляла, что сказать. Как правильно начать разговор? И как он повернётся? Вполне возможно, моя бабуля не лучше мамочки.

Придумав несколько вариантов развития событий, я поняла, что резину могу тянуть долго, а в итоге вообще развернусь и уйду. Пришлось просто нажать на кнопку оповещателя, без всякого плана. Будь что будет!

– Добрый день! – улыбнулась я прежде, чем гном-дворецкий оглядел меня с ног до головы, оценивая.

– Добрый, – поздоровался он, совершенно спокойно, хотя я уже готовилась к охам, ахам вздохам и какой-то ещё неадекватной реакции на лицо покойницы.

– Здесь живёт Гликерия Осиповна? – уточнила я, и тут же услышала пронзительный вскрик с лестницы. Вот, так оно как-то правильнее.

– Что случилось, Фёкла? – требовательно уточнил властный голос, и тут же его обладательница появилась передо мной.

Женщина совсем не походила на меня или на Елизавету, разве что цветом волос, в которых местами просвечивала седина. Даже вытянутые узкие глаза не отливали фиалками. Увидев меня, она схватилась рукой за сердце, а потом, прежде чем я успела объяснить, что не покойница, бросилась ко мне на шею. Хватку я могла сравнить с тролльей, но Николай был мягким, а вот Влад сминал мне кости не церемонясь, однако, озадачила меня не реакция, а обращение.

– Геля! Геленька, сокровище моё! Живая! – подвывала женщина, периодически добавляя ещё нечто невнятное.

Как себя вести, я не представляла. Вообще-то я пришла ругаться, а у меня рыдали на груди. Причём явно у меня, что никак не вязалось с моим детством в приюте. На помощь пришла служанка, которая увидела мой растерянный вид и широко раскрытые глаза:

– Мы очень рады видеть вас, Ангелина. Гликерия Осиповна всё это время считала вас умершей.

– Как так? – опешила я.

– Елизавета как-то унесла вас из дома, а вернувшись, сказала, что утопила.

Я хлопнула губами, потеряв дар речи. С одной стороны, ещё раз бы мамочку стервой обозвать, с другой – этого слова ей явно мало. Меня лишила любящей семьи, бабушку травмировала. А делов-то было: соврать, что я Курияновский ребёнок.

Невольно я обняла в ответ плачущую женщину, которая ростом едва ли доходила мне до подбородка.

– Всё хорошо, – шепнула я, прижимаясь. – Я живая, я тебя нашла.

– Фёкла! – опомнилась Гликерия Осиповна, освобождая меня из хватки. – Фёкла, вели чтобы нам испекли круасаны! И булочки, и пирог! Немедленно! И накрыли стол.

– Я не голодная, – попыталась вякнуть я, но слушать меня не стали: схватили за руку и потащили за собой по лестнице, то и дело оглядываясь и проверяя, что я не пропала, как мираж, и повторяя:

– Да ты не стесняйся, проходи, проходи!

Мы устроились на остеклённом балконе, откуда открывался прекрасный вид на людские кварталы. На стол притащили столько сладостей, что глаза разбежались, а бабушка заваливала меня вопросами:

– Лиза пристроила тебя в чужую семью, но на совершеннолетие тебе всё рассказали? У тебя была хорошая жизнь? Ты сейчас, наверное, ищешь себе подходящего жениха?

– Я, – открыла я рот и закрыла, не зная, как бы родственницу не расстраивать, и меж тем не обманывать. Но разумного варианта не нашла, решила только про Костю не говорить много. – Я выросла в приюте, после выпуска стала работать связисткой. Мне посчастливилось влюбиться в аристократа, однако, сейчас я молодая вдова.

– Господи, – прошептала бабушка, прикрыв рот рукой. А карие глаза смотрели на меня как на самого несчастного человек в мире. Между прочим, не всё так плохо! По крайней мере, мне сейчас так кажется. – Сиротский приют – как она могла?

– Да всё в порядке! – заверила я, улыбаясь. – Зато у меня была очень интересная жизнь. И я многому научилась.

– Живи ты с бабушкой, жизнь у тебя была бы не менее интересная, – чуть поджав губы, сообщила Гликерья Осиповна.

– Не сомневаюсь, – заверила я. – Но если мать меня так не любила, то даже хорошо, что я никогда её не видела. А тебя я нашла!

– Кстати, каким образом? Неужели в приюте сказали? Но тогда почему ты не пришла ко мне сразу же, как выпустилась? Ты кушай-кушай!