Близнецы

Они покинули родовые ячейки почти одновременно. Две пары лап с острыми когтями-зацепами легко разрезали паутину, закрывавшую вход, и в просторный зал церемоний вышли две белых принцессы. Они были неразличимы — от острых кончиков изящных ног до массивных зубчатых корон на треугольных головках.

Некоторое время близнецы молча стояли друг напротив друга, как две скульптуры из лунного камня. Потом одна принцесса начала медленно пожирать другую.

То, что сейчас происходило, было таинством, которое не мог видеть никто из жителей улья. Но если бы даже кто-то из рядовых орхи увидел это, зрелище не показалось бы ему страшным или отталкивающим. Скорее, естественным и прекрасным.

Эти самки по сути были одним существом. С самого выхода из яиц они были связаны — могли читать мысли друг друга, обмениваться эмоциями, чувствовать общую боль. Их не готовили к такому исходу, но они знали, что в улье останется только одна королева, и получить корону она может единственным способом.

Конечно, они не договаривались заранее, кто именно будет съеден. Все решилось само собой в считанные секунды — одна сделала выпад, другая не сопротивлялась. Вряд ли они сами в этот момент явственно осознавали, кто есть кто. Это придет позже.

Пока что, отрывая кусок за куском от плоти своей сестры, принцесса, которой предстояло стать королевой, ощущала одновременно ужас и удовлетворение. Ее нервы, как натянутые струны, дрожали от нестерпимой боли, но челюсти, между тем, продолжали механически двигаться, перемалывая жесткий хитин и нежное мясо. Она чувствовала, как ее разрывают на куски, как отрываются конечности, как острые жвала кромсают мягкое брюшко. Умирая от страха, она не прекращала жевать, чтобы это скорее закончилось.

Наконец от второй принцессы не осталось ничего — ни кончика лапки, ни обрывка хитинового плаща.

Ее сестра, закончив трапезу, еще несколько минут стояла неподвижно, привыкая к новому чувству обособленности в собственном теле. Больше нет «мы», но есть «я». «Я» и есть «мы». Такая королева и нужна улью.