Близнецы. Взрослые игры

Я НЕ ЗАБУДУ ТЕБЯ НИКОГДА

Тела Антона и Аньки так и не нашли. Они просто растворились. Как впрочем и тела многих других пассажиров того трагического рейса. Из-за этого, мы не могли нормально их похоронить. Всё это очень расстраивало маму. Прошло несколько дней спустя с той злополучной трагедии. Почти сразу, после известий об авиакатастрофе нам начали звонить одноклассники и их родители, коллеги родителей по работе и просто соседи. Все они выражали нам соболезнования, от которых становилось еще хуже. Директор, завуч, и учителя были поставлены в известность, о нашем с Энж отсутствии в школе. Всю следующую неделю мы с сестрой оставались дома.

Похороны прошли быстро и болезненно для всех. Мы не смогли нормально попрощаться с ними из-за закрытых и пустых гробов. Я смотрела на большой памятник, аккуратно поставленный после погребения и плакала. С одной большой и общей на двоих, могильной плиты, которая была заказана тетей Верой, на нас смотрели два самых дорогих нам и таких счастливых лица, Антона и Анюты. Вся бледная и какая-то потерянная, я тихо стояла рядом с Энж и Лизой. Слезы быстро стекали по моим щекам. До похорон, отец все время ходил мрачный. Мама рыдала каждую ночь, не заботясь о том, услышим мы ее или нет. Лизка боялась оставаться одна в своей комнате и поочередно ночевала то в комнате с Энж, то со мной. Моя бедная маленькая сестренка уверяла, что в комнате она не одна.

- Лена, - как-то раз, ночуя у меня в комнате и лежа рядом со мной на кровати, сказала Лиза. - Я боюсь.

- Чего? - спросила я, пытаясь заснуть.

- Я постоянно чувствую чьё-то присутствие. Не оставляй меня одну, пожалуйста. Мне очень страшно.

- Глупенькая, - ответила я и крепко её обняла, считая, что всё это она придумала специально, чтобы привлечь к себе внимание. - Я рядом, не бойся. А теперь давай спать. Завтра похороны.

Ранним утром к нам приехала тётя Вера. Рядом с ней стоял маленький, но крепкий на первый взгляд, мужичок. В руках он держал что-то невероятно большое и тяжелое. Я видела, как по его лбу стекал пот, а всё лицо покраснело от давившей на него тяжести. Не говоря ни слова, мать Анюты прошла в квартиру, расцеловавшись и обнявшись с родителями в знак приветствия, взмахнула своей изящной маленькой и ухоженной рукой, и указала куда-то в сторону. Мужик словно по мановению волшебной палочки, прошёл по квартире и прислонил к стене свою ношу. Грубая ткань сползла и открыла нашему взору могильную плиту с изображением погибших Антона и Анки. В этот момент я почувствовала, как мои глаза снова наполнились слезами и мысленно добавила про себя: "Обещаю! Мы никогда тебя не будем забывать!" Тётя Вера тоже, очень тяжело переносила боль своей утраты. Аня была единственной дочерью, светлым лучиком и отрадой в жизни. Потеря дочери, выбила её из колеи.

Спустя три часа, когда все были готовы к прощанию, мы помогли загрузить в машины венки и все необходимые вещи, расселись по машинам и сразу поехали на кладбище. После него мы отправились в ресторан, где у нас были заказаны столики на поминки. На них присутствовало не так уж много народу. В основном это были опечаленный Колесников Павел Павлович, ещё парочка коллег Антона, две лучшие подружки Анюты, которых я не знала, две наши соседки, милейшая старушка Алевтина Сергеевна и домохозяйка Анастасия Брусничкина, которые как могли, помогали и поддерживали нас, тётя Вера, родители и мы с сестрами. Всем взрослым хватило два часа, чтобы с головой упиться от горя.

На следующий день начались споры о том, стоит ли забирать нас с собой. Тётя Вера настаивала на том, чтобы забрать нас всех с собой в санаторий. Мама тоже хотела этого, но папа по понятным только одной мне причинам никуда не хотел ехать. Я тоже воспротивилась. Под напором настойчивых женщин, отец всё же уступил, а я смогла убедила родителей, что нам просто необходимо остаться в городе. Мол, экзамены на носу, а мы и так много уже пропустили. Мама всё ещё сомневалась, что мы справимся тут одни. Я просительно посмотрела на отца. В последнее время мы стали понимать друг друга с полуслова. Глядя мне в глаза, он сказал, что попросит Алевтину Сергеевну приглядеть за нами. В итоге, только после этого мама согласилась оставить нас дома. Быстро собравшись они уехали, оставив немного денег, по расчетам хвативших нам, как раз на две недели. А мы с сестрой остались дома.

Первые два дня мы с Энж не разговаривали. Мне не о чём было с ней говорить. Вот удивительно это на самом деле. Близнецы должны чувствовать и понимать друг друга, но только не мы. Сейчас она была мне такой чужой, что если бы не наше с ней сходство, то я бы подумала, что мы вовсе и не сёстры. Время от времени мы сталкивались в этой вмиг опустевшей квартире. Кивали в знак приветствия и снова расходились, как в море расходятся корабли, по своим комнатам. На третий день мне было не просто скучно сидеть дома, а невыносимо больно, от грустных воспоминаний об Антоше. Я взяла свой простенький мобильник и написала Кэт эсемеску.

Я: «Давай сегодня встретимся?»

Через минуту пришёл ответ:

Кэт: «Давай. Через час пойдет?»

Я: «Где?»

Кэт: «Я сейчас в клубе MOSKVА.»

Я очень удивилась. Это было самое излюбленное место встречи «золотой» таллиннской молодёжи. Этот клуб был дорогим удовольствием и мне стало интересно, как там оказалась Катька.

Я: «Где? Что ты там делаешь?»

Кэт: «Здесь Артём!»

Я вскочила с кровати, подбежала к шкафу, вывалила оттуда всю свою одежду и быстро написала ей ответ: «Скоро буду! Никуда не уходи!» Оглядев валяющиеся на полу вещи, я быстро нашла то, что подходило для таких клубов. Наивно было, конечно полагать, что я смогу туда попасть, но чем чёрт не шутит? Пока я натягивала на себя самые шикарные брюки, какие у меня только имелись в гардеробе и обтягивающую кофту, пришла эсемеска от Кэт: «Подъезжай быстрей! Я в шоке!».