Блондинка гладиатрикс по прозвищу Строптивая

Гладиатрикс по прозвищу Строптивая

КНИГА

— Слишком худая она, до утра не протянет, – Мужчина в коротких кожаных штанах и длинном хитоне небрежно пнул лежащую девушку. – Ты зря на нее деньги потратил, Родион.

Я ее ударил ногой, а она даже не шевельнется.

Может быть, умерла? – Он наклонился, проверить, жива ли девушка, но тут же поднял голову и демонстративно зажал пальцами нос. – Воняет от нее, как от протухшего трупа.

— Ахилл, ты не прав, – тот, кого назвали Родионом, тоже пнул девушку – никакого движения от нее. – Она жилистая, выживет.

Но в одном согласен с тобой, воняет, как выгребная яма. – Родион опять ударил девушку ногой. – Если и сдохнет, то я не так много за нее заплатил.

Эта рабыня стоила очень дешево.

От нее прежний хозяин отмахнулся: только избивал, не кормил и не давал умыться.

Она превратилась в ничто, поэтому он избавился от нее  почти даром. — В голосе Родиона послышалась гордость, оттого, что  совершил выгодную покупку. – Я редко ошибаюсь, когда покупаю рабов для боев.

И, надеюсь, что на этот раз не ошибся. – Родион первый вышел из узкой клетки: — Ахилл, ты в термы со мной идешь?

Новых рабынь купальщиц из-за моря завезли.

— Новых рабынь? – Ахилл засмеялся, показал ровные белые зубы.

Одного зуба не хватало – потерян в бою при Калке. – Боюсь, что моей Клеопатре не понравится, что я провожу время с рабынями в термах, а не с ней.

Дверь захлопнулась с зубовным скрежетом.

Девушка лежала на черной гнилой соломе, в которой возились мыши.

Но ни смрад от соломы, ни затхлый воздух темницы не смогли привести то, что называлось раньше девушкой, в чувства.

Необычайно худая до выпирающих костей, грязная, с дурным запахом, со спутанными белыми волосами, она выглядела подобием человека.

Через час снова загремел засов.

— Афродита, ты провинилась, не спорь, – дверь приоткрылась. – Будешь ухаживать за новенькой.

Если она умрет, то это будет на твоей совести. – Рослая стражница подталкивала к двери хорошо сложенную крепкую мускулистую девушку.

— Ифигения, ты хотя и надсмотрщик надо мной, но толкай меня аккуратно. – Афродита зашла в темницу. – Воняет же здесь, хуже, чем в Авгиевых конюшнях.

— Ты уже отвыкла от вони? – Ифигения насмешливо похлопала Афродиту по крутым ягодицам. – Привыкай.

Рабыни должны всегда видеть, куда могут вернуться. — Дверь захлопнулась, снова лязгнул засов.

— Ты с ума сошла, – крепкая красавица забарабанила кулаками по двери.

Под ее мощными ударами дверь загремела, как барабан. – Принеси свежей соломы и воды, а то я тоже превращусь в эту, в вонючую.

— Не превратишься.

А, если и превратишься, то не велика потеря. – Издалека донесся насмешливый голос надсмотрщицы.

Но через пятнадцать минут две рабыни внесли корзинку с хлебом, амфору с водой и два тюка свежей соломы.

Хозяин, действительно, не хотел, чтобы дешевая рабыня умерла.

Он решает, когда его рабыни должны умереть, а им самим это право решать не предоставляется.

Рабыня – собственность, а собственность не должна себя портить.

 Афродита подождала, когда за рабынями закроется дверь, и присела на корточки перед лежащей.

— Мужчина избивают нас, рабынь, насилуют, унижают, морят голодом, не дают возможности вымыться, а потом брезгливо кривят носы.

Ухаживали бы за нами, одаривали и кормили бы исправно, тогда бы ты не воняла.

Бедняжка, ты не умерла? – Афродита ткнула лежащую пальцем в грудь.

Сначала не последовало никакой реакции на палец Афродиты.

Но затем, неожиданно, веки лежащей поднялись.

На грязном, почерневшем от пыли, залитом синяками и царапинами лице яркими пронзительными изумрудами блеснули глаза.

— Значит, живая, – Афродита вздохнула. – Не знаю, хорошо ли это, или плохо для тебя.

Может быть, лучше вот так умереть и дальше не страдать. – Афродита уже поднималась, когда лежащая взмахнула рукой, попыталась схватить ее за горло.

Реакция девушки воина была молниеносной.

Она перехватила руку, сжала ее.

Пленница слабо вскрикнула: на поднятие руки и на крик у нее ушли почти все оставшиеся силы.

— Да ты строптивая и резкая, – Афродита засмеялась. – При смерти, а пытаешься драться.

Как зовут тебя, замарашка? – Афродита поднесла к губам лежащей чашу с водой, терпеливо ждала.