Блудница Рахав

Блудница Рахав

Стук не будит Рахав. Она ждет его каждую ночь. Каждую ночь сидит у окна и смотрит, как во тьме тонут огромные крепостные стены – город на краю города, земля тайн и страстей. Блудницам разрешено селиться только здесь, в этих каменных клетках. Так город напоминает сотворенным им же самим женщинам, что они отверженные. Но тот, кто это придумал, ошибся. С годами не стало меньше мужчин, которые прокрадывались сюда, как только падала ночь. Не уменьшилось и число тех, кто раскрывал для них горячие объятия.

 Рахав не торопится открывать дверь. Сначала она проверяет, как легла мазь, маскирующая синяки, - это старухи вчера бросали в блудницу камнями, когда она, задумавшись, подошла слишком близко к храму. Старухи жадные – они не делятся теплом с мужьями и запрещают другим.

В сумраке отметин не видно. Горит всего одна масляная лампа и еще одна – у входа. Она показывает заблудшим, что их здесь ждут. Рахав медленно встает и, покачивая бедрами, идет ко входу. Тяжелые браслеты из латуни ловят редкие блики света и обманчиво блестят золотом. Кроме них, на Рахав ничего нет. Ночь – ее лучшее платье.

Дверь со скрипом открывается. За ней двое мужчин, смуглых и кучерявых, – истинных детей этой земли. Рахав отстраняется, хмурится. С сочных губ готово сорваться предупреждение – за двоих другая цена.

Но на лица пришедших падает свет лампы. Блудница обычно отводит взгляд – ей не нравится видеть стыд в воровато прокрадывающихся к ней мужчинах. Но на сей раз что-то привлекает ее, и она заглядывает в темные очи гостей.

Там нет желания, их привел сюда страх. По улице между крепостной стеной и домами гулко разносится топот стражницких ног.

- Сколько берешь за ночь? Спрячешь нас – заплачу вдвое больше.

Голос мужчины звучит отрывисто. Дозор уже близко. Он непривычно шумит, как будто бы ищет преступников.

- Что натворили? – спрашивает Рахав.

Она не боится. У гостей нет оружия, а юность и хрупкость Рахав обманчивы, как и золотое сияние ее браслетов. Она из тех, кто может постоять за себя. Другие здесь, в стенах, держатся недолго.

- Ничего, - отвечает все тот же мужчина.

Рахав пристально всматривается в глаза, в которых ночь густо смешана с югом. Она знала множество мужчин, и почти каждый из них лгал. Она и сама ловка в обмане и может понять, когда ей врут. Но этот мужчина честен. Он уверен, что не сделал ничего плохого.

А стражники считают иначе. Их доспехи бряцают обещанием рабских цепей не только преступникам, но и тем, кто их укрывает. Второй из гостей мнется, переступает с ноги на ногу, косится то на обнаженную грудь хозяйки, то заглядывает ей за спину. Первый стоит прямо, смело смотрит блуднице в лицо. Он не дастся живым, понимает Рахав.

Она ничего не должна ни страже, ни этим людям, да и опасно все это. Блудниц в городе и так не любят. Но в последний момент Рахав тянет на себя дверь, и та распахивается с тихим, сладким стоном.

Про блудниц говорят, что они могут одарить только грехом. Рахав хочет одарить мужчин жизнью.

Она быстро набрасывает на себя рубашку – больше нет Рахав-блудницы, вместо нее Рахав-спасительница – и молча указывает гостям на приставную лестницу, которая ведет на крышу. Те взбираются сами, помогают хозяйке и на мгновение замирают. Слишком хорошо все просматривается сверху. Вон ходит стража, острыми ножами рассекают мрак ее фонари. Взгляды охотников на людей прикованы к желтой иссушенной земле. У преступников же не могут отрасти крылья.

Рахав заставляет гостей лечь. Камни на вершине башенки холодные, как свет луны, но мужчины не замерзнут. Их согреет сено, приготовленное здесь для мягкого тюфяка, на котором так удобно предаваться любви. Среди сухи стебельков много пыли, она щекочет нос, и хочется чихнуть. Рахав сдерживается. В ее дверь уже снова стучат, и снова не те, кого она ждет.

Прежде чем открыть, блудница растрепывает волосы, сбрасывает браслеты. Хотя лживый блеск исчез, ее новый образ не становится правдив. Город в городе рано учит своих женщин коварству. Перед двумя стражниками предстает сонная, уставшая Рахав, которая немало потрудилась за ночь.

- Есть у тебя там кто? – один из стражников, не здороваясь, сует нос внутрь. – Нет? А двух мужчин не видела? Первый черный, с бородой, высокий. Второй пониже, молодой, с такенным вот носом.

- Лучше бы ты про другие части их тел рассказал, - шутит Рахав, притворяясь, будто ей совсем не страшно. – Я туда чаще смотрю.

Стражник ухмыляется. Он часто захаживает в крепостные стены, и совсем не для того, чтобы их сторожить. Его жена была среди тех, кто кидал в блудницу камнями.

- У тебя дверь скрипела?

- У меня.

- Кто там был?

- Поклонник!

Болтливого стражника прерывает тычок в спину. Спутники сердятся – пока эти двое тут болтают, преступники сбегут. Давний любовник становится серьезнее.

- Пусти-ка, милая, внутрь.

Конечно, кто же поверит блуднице? Ведь говорят, что их язык раздвоен и ядовит. Она тенью отступает назад. Трем крепким мужчинам и маленькой женщине в комнате тесно, и хозяйку толкают. Она едва не падает. Никто не извиняется. Рахав не такая – ей платят деньги.