Боб, Джек и другие подозрительные лица

1. Портрет по памяти

Комиссар полиции смерил тяжелым взглядом подчинённого и кивком указал на стул. Боб осторожно уселся и с выражением сыновей любви уставился на шефа.
— У нас проблемы с этим исчадием ада.
— С Ральфом Шредером? А какие с ним могут быть проблемы? — инспектор Боб Гроун по-детски округлил глаза, — Его мокрухи тянут на двадцать пожизненных, все доказательства в ажуре, дело в суде. Всё чин-чинарём.
— Я тоже так думал. Пока ловили, спал и видел, как передадим этого скота судьям да словим неплохие премиальные. Видано ли дело: живьём поймать самого палача Ральфа Шредера! За которым две сотни убийств. И каких! От его кошмарных произведений искусства заплакали бы и мастера заплечных дел средневековья. Чего стоит только разработанная им портативная машинка для снятия кожи с живого человека! — шеф смачно сплюнул в сторону, — И эту мразь определять на пожизненное заключение? Не слишком ли мягко?
— Но, шеф! Мы-то тут причём? Наше дело поймать. А приговор выносит суд.
— Ты думаешь, что я этого не знаю?
— Конечно, знаете. Но зачем тогда этот разговор?
— А затем, что наверху очень сильно опасаются беспорядков. Народ требует смерти для этого изувера. Дошло?
— Да мало ли, чего они требуют! Запрет на смертную казнь зафиксирован в конституции. Так что пусть заткнутся, — и Боб сверкнул белозубой улыбкой.
— Про конституцию можешь заткнуться сам! — рявкнул шеф, — На носу выборы. А наши небожители опомнились, что народу надо бросить кость. А что может быть слаще казни палача, который обслуживал синдикат по торговле людьми?
— Да, какая разница, кто он! Нельзя и всё! Шеф, что это за беседа? Мне уже даже не смешно.
— Не смешно, говоришь? А как тебе будет такой оборот: если мы законно не избавимся от Шредера, то весь штат полицейского управления будет уволен. Причём в полном составе!
— Хреновый оборот. Но почему мы? Есть суд, министерство юстиции, генеральный прокурор наконец! Какого чёрта мы должны выворачиваться?
— А ты не догадываешься? — комиссар хищно навис над инспектором, — Нас можно безболезненно слить. А вот тех, кого ты назвал, нельзя. Ибо там сплошь дружки и родня шишек. Ясно?
— Так точно, — вяло прогундосил Боб, — И что же делать?
— А делать тебе нужно вот что: сейчас топай на первый этаж, в техотдел. Тамошние умники выдадут тебе напарника. Вот вместе вы и должны решить эту задачу. Срок — неделя. После оба пойдёте гулять: либо в оплаченный внеочередной отпуск, либо на биржу труда.

***

Напарник Бобу понравился сразу. Это был коренастый неразговорчивый малый, почти на полголовы ниже Боба. Он сухо представился:
— Джек. Ты, значит, мой товарищ по несчастью?
— Именно. Боб Гроун.
— Так, Боб. Времени в обрез, потому предлагаю действовать так. Я сейчас в медцентр. Попробую там узнать, что законно можно сделать с человеком. Или хотя бы, чтобы это выглядело законно. А ты попробуй покопать юридические аспекты. Лады?
— Лады, — пробормотал Боб, слегка удивлённый деловитостью нового знакомого.
— Тогда, после обеда созваниваемся, — и Джек стремительно выбежал из здания.

Прослонявшись полдня по коридорам министерства юстиции и порядком надоев и без того немногочисленным знакомым, Боб набрал напарника. Но Джек не отвечал. Боб выругался и, поддавшись на уговоры урчащего живота, отправился в ближайшую забегаловку. Не обращая внимания на бьющий в нос запах пережаренной несвежей пищи, Джек уселся с подносом за хромоногий стол и попытался вновь вызвонить Джека. Ковыряя что-то отдалённо напоминающее бифштекс, Боб раз за разом вызывал напарника. 

Но на обеде дозвониться до Джека не получилось. И после обеда тоже. Часы на площади пробили три, и Боб уже начал проклинать непутёвого сотрудника технического отдела, когда мобильный тренькнул и высветил короткое сообщение: “Я кой-чего нашёл. Пока занят. Вечером обсудим. Джек”. Боб хмыкнул и принялся ждать.

Джек появился аж в половине восьмого. Он мастерски подавил взрыв возмущения коллеги, коротко бросив:
— Так! Давай без эксцессов! Выход есть, надо обсудить. Собирайся.
— Куда? — Боб оторопел от такого нахальства.
— Я тебя заставил ждать, а потому угощаю ужином. Там и поговорим.

Через четверть часа, поедая обжаренные сосиски, политые восхитительным соусом, Боб уже по-свойски толкнул локтём уплетавшего за обе щёки Джека.
— Так чего ты нарыл?
— С утра был в медцентре. Там глухо, — говоря, Джек не переставал сосредоточенно жевать, — Но повезло наткнуться на одного юного аспирантика. Он заинтересовался нашей проблемой и посоветовал порыться в голове у нашего мясника.
— В голове? В каком это смысле?
— В прямом. Но не самим, а доверить это спецам. Есть такой институт. Погоди, сейчас название точно вспомню, — Джек замер на пару секунд, а потом выдал: — Научно-исследовательский институт информационных сред.
— Они-то тут причём?
— А при том, что сейчас одно из основных направлений их деятельности — изучение переноса сознания. Слыхал о таком?
— Слыхал. Но что-то не догоняю.
— Я тоже не сразу сообразил. Но что-то мне подсказало, что там можно почерпнуть полезное для нас. Так вот, там отнеслись к моему вопросу весьма учтиво. А один весёлый старикан даже предложил их содействие по стиранию личности Шредера. Кстати, фамилия у нашего головореза просто класс! Всё время размышляю над вопросом происхождения фамилий. А тут просто враз подошло. Ты его предков не опрашивал? Может они испокон веков мочили соплеменников?
— Плевать мне на его фамилию! — Боб даже грохнул кулаком по столу, — Что там старикан предложил? Стирание личности?
— Угу, — промычал Джек, набив рот.
— На кой нам это? Это же то же самое убийство! На это никто не пойдёт.
— Я так ему и сказал, — Джек с наслаждением вытер испачканный соусом рот и продолжил, — Тогда дедуля мне и поведал самое главное. Не так давно один русский профессор написал статью, в которой предложил интересный опыт.
— Ну-ка, ну-ка!
— Суть его предложения в том, что можно воссоздать личность убитого по воспоминаниям знакомых. Причём, какой характер носят воспоминания, таковой и будет воссозданная личность. Каково?
— То есть, он предлагает стереть теперешнюю личность Шредера и записать в него новую?
— Именно! Но не чужую, а его собственную. Чтобы и тени разговоров не было о казни. Вот только нужно найти кого-то, кто сможет дать позитивные воспоминания об этом гадёныше.
— Слушай, а это выход! Джек, ты молоток! — и Боб тут же радостно крикнул официанту: — Вина нам! Хотя, к чёрту вино! Шампанского!

***

Утром следующего дня Боб с Джеком осчастливили комиссара рассказом о своих планах. Всегдашняя недовольная мина начальника в мгновение ока озарилась улыбкой невиданной лучезарности. Несколько минут грузный босс полицейского управления радостно потрясал кулачищами и вопил что есть мочи, а потом плюхнулся в кресло и, не переставая улыбаться, рявкнул:
— А теперь, орлы, добудьте мне позитивные воспоминания об этом засранце. Кругом! Марш!

Но выполнить это, на первый взгляд, несложное задание оказалось куда труднее, чем можно было предположить. Ральфа Шредера ненавидели решительно все. На допрос подельников Боб с Джеком не возлагали особых надежд, потому и не огорчились, что преступники боялись того как чумы. Куда большие шансы сулило общение с многочисленными любовницами. Но и тут дело обернулось полным провалом. С женщинами Шредер себя вёл немногим лучше, чем со своими многочисленными жертвами. Не особо падкий на женские слёзы Боб в этот раз едва не впал в истерику, слушая об издевательствах и поломанных девичьих жизнях. Ничем не помогли и школьные друзья, которые в своё время в ужасе жались к стенам при одном появлении милого мальчика Ральфа. Не оправдали надежд даже соседи, жившие рядом с семьёй Шредеров. Все, как один, вспоминали только замученных юным Ральфом животных, полные злобы мальчишеские глаза и истыканные ножами двери подъезда, в которые будущая звезда преступного мира целыми днями метал ножи. 

Убив два дня на опрос всех, кто хоть сколь-нибудь хорошо знал палача, Боб с Джеком совершенно выбились из сил. Выжатые как лимон они отупело пялились в полностью исчёрканный список знакомых жуткого убийцы. Ещё позавчера этот листок бумаги сулил быстрое решение проблемы, теперь же он лишь молчаливо констатировал о невозможности нахождения оного. 
— Может мы забыли кого-то? — наверное в сотый раз брякнул Джек.
— Угу. Его умерших родителей и сатану. Только их и осталось опросить.
Джек открыл было рот, но тут в кармане загремел мобильник. Нехотя достав телефон и удивившись неизвестному номеру, ответил. Боб устало посмотрел на напарника. Разговор Джека длился всего несколько секунд. Когда же он нажал отбой, его физиономия сияла как начищенный пятак.
— У Ральфа оказывается есть сестра! Сейчас звонил один из его соседей.
— Бред! Никакой сестры у него нет. По крайней мере, по документам.
— Конечно! Потому, что она с детства живёт в дурдоме.
— И как она нам поможет? Она поди Ральфа никогда и не видела.
— А вот и нет! Ральф Шредер, оказывается, очень нежно к ней относился. И ездил навещать чуть ли не через день!
— Но она ж двинутая! Она может и не помнить никакого Ральфа!
— А вот это и нужно выяснить. Завтра с самого утра двигаем туда.

***

Сотрудников полиции встретил жизнерадостный пятидесятилетний врач. Пузатый старикан самолично повёл Боба и Джека в палату. По пути, не переставая улыбаться, он в таких красочных эпитетах превозносил собственную клинику, словно вознамерился убедить бравых полисменов всерьёз тут поселиться. Джек, в тайне боявшийся таких заведений, не верил словоохотливому врачу ни на йоту.

Но в палате было действительно уютно. Боб, обладавший немалым опытом общения с женским полом сразу это отметил. Девушка сидела в кресле и неотрывно смотрела в окно. Её голова покоилась на расшитой кружевами подушечке, ноги были укутаны толстенным домотканым пледом, а на кровати валялись пяльцы с весьма искусной вышивкой. Боб осторожно приблизился и тронул девушку за плечо:
— Фелиция, здравствуйте!
Но девушка даже не шелохнулась. Зато поднял голову доселе незамеченный полицейскими пёс. Рыжий спаниель, почти сливающийся с пледом насторожённо уставился на непрошеных гостей.
— Ого! У ваших пациентов и животные имеются? — Боб присел и осторожно погладил собаку.
— В определённых случаях это приносит пользу, потому администрация идёт навстречу. А этот пёс жил в их семье с самого дня рождения Фелиции. Как я уже говорил, у девушки тяжёлая форма аутизма. А потому даже ко псу внешне она равнодушна.
— Внешне? То есть вы хотите сказать… — Джек запнулся в попытке сформулировать мысль.
— На регулярных психограммах отлично видно, что доля положительных эмоций так или иначе привнесённых собакой просто колоссальна.
— Ясно. Скажите, а как она общалась с братом?
— Никак.
— Совсем?
— Совсем. Но в редкие моменты посещения брат радовал её куда больше собаки. Могу вам это документально подтвердить.
— Не сомневаюсь. Но нам от вас нужно лишь получить карту больной и последние психограммы.
— Без проблем. Извольте пройти за мной… 

***

После того, как сыщики отвезли в НИИ информационных сред диск с данными Фелиции Шредер, им пришлось пять часов торчать в коридоре, ожидая решения учёного совета. Наконец двери отворились, и осоловелым полицейским было тожественно сообщено, что вероятность успешного воссоздания личности составит не менее восьмидесяти процентов.
— А что будет, если выпадут оставшиеся двадцать? — поинтересовался не особо обрадованный Джек.
— Ваш клиент будет умственно неполноценным. Вероятнее всего, это будет касаться коммуникативных аспектов.
— Да, и чёрт с ним! — устало выплеснул Боб, — Кому какое дело до этого смертника?

Выслушав вечером доклад, комиссар высказался ещё конкретнее:
— Если этот урод станет полоумным, это будет наиболее правильно. Точка!

***

Смеркалось. Боб с Джеком сидели в прибрежном ресторанчике. Огромная открытая веранда как нельзя лучше подходила для вечернего блаженства истомлённых душ. Неискушённый посещениями подобных заведений Джек блаженствовал. Его душу посетила всё реже и реже гостившая в этом мире гармония. Великолепный коктейль из тёплого вечера, тихого плеска волн, неторопливого говора посетителей и вкуснейшей еды очень быстро ввёл сотрудника технического отдела в состояние абсолютного счастья. Этому, наверное, не могло помешать ничто на свете. Ни удар цунами, ни врыв оголтелых террористов… Не мешал этому и непрекращающийся поток пошлых шуток Боба. Джек был в паре шагов от нирваны. Поймав себя на этой мысли, Джек улыбнулся ещё шире.

Боб не замечал состояния друга и продолжал что-то рассказывать. Поднявшийся в крови градус алкоголя то и дело вызывал активную жестикуляцию. Боб размахивал руками, тормошил Джека и рисовал в воздухе одному ему ведомые полотна. Но в какой-то момент переутомлённый организм сжёг предохранитель, и Боб откинулся на спинку плетёного кресла. Джек мельком глянул на уснувшего приятеля и потянулся к бокалу. Но донести янтарный напиток до рта ему было не суждено.

С другого конца ресторана на него смотрел изумрудный глаз. Это был не просто взгляд, коим люди пялятся друг на дружку ежедневно. Этот взгляд пробивал задымлённое пространство шумной веранды как маяк пронзает адскую ночную бурю. С каждой секундой Джек всё глубже тонул в этой зелёной бездне, пока обладательница невероятного взора не засмеялась и не отбросила длинную чёлку платиновых волос. Когда же на Джека уставились сразу два смеющихся огонька, он не выдержал. 

Что было дальше, он помнил смутно. Он что-то говорил, танцевал, куда-то шёл… Всё вокруг потеряло смысл, всё обесценилось. Существовала только Она. Неизбалованный женским вниманием Джек готов был дать голову на отсечение, что её тихий завораживающий голос способен залечивать огнестрельные раны, а рубиновые губы нежнее самых тонких розовых лепестков… 

Ночь пролетела в одно мгновение. Всё ещё ощущая на губах поцелуй, Джек проводил взглядом уносящий Марту автобус. Затем осторожно сложил драгоценную бумажку с телефонным номером, спрятал её в бумажник и только потом вспомнил о Бобе… 

***

Следующий день стал для Джека настоящим испытанием на прочность. Изо всех сил глуша похмелье, он мотался по городу. Сперва шеф погнал его в НИИ, где требовалось лично придать ускорение работам яйцеголовых. Потом пришлось лететь в министерство юстиции и выбивать кучу согласований, утверждений и решений. Джек взмок как скаковая лошадь и на обеде забежал в управление, сбросил пиджак, натянул свежую рубашку и снова ринулся утрясать все формальности по восстановлению новой личности Ральфа Шредера.

Часы уже давно пробили шесть, когда измученный Джек Хоуп припарковался на стоянке полицейского управления. С трудом сдвинув тяжеленную дверь, прошаркал в вестибюль, не обратив внимания на козырнувшего дежурного, добрался до автомата с газировкой. Первая бутылка была вылита прямо на макушку, вторая крупными глотками отправилась в желудок. Джек зычно икнул и поплёлся в свой кабинет. Только усевшись на свой любимый потёртый стул, Джек сумел вернуть мыслям привычную скорость течения. И тут же в голове вспыхнуло: “Позвонить Марте!” Он схватил висящий на вешалке пиджак, но бумажника в кармане не было. 

Забывшись, Джек издал столь душераздирающий вопль, что через секунду прибежал из соседнего кабинета начальник отдела. Узнав в чём дело, сухопарый босс технического отдела коротко бросил:
— Идиот! Приходил твой новый напарник. Сказал, что ты ему разрешил взять деньги. Да он и записку тебе оставил. На столе.

Джек дрожащей рукой нашарил обрывок листа, на котором размашистым почерком было написано: “Взял твой бумажник. Срочно понадобились наличные. Вечером занесу. Боб”. Джек тут же вытряхнул мобильник и начал нервно набирать напарника. Но звонок неожиданно раздался в двух шагах. Джек поднял голову: Боб стоял в дверях.
— Слушай, прости уж. У меня спёрли твой бумажник… 

Дальнейшее Джек уже не слушал. Ему было плевать на обстоятельства Боба, на его извинения и объяснения, на клятвенные заверения найти телефон Марты по полицейским каналам. Ибо внезапно проснувшаяся интуиция печально нашёптывала, что Марту найти не удастся.

***

Потеря телефона Марты сказалась на Джеке куда сильнее, чем он сам мог предположить. Полицейский погрузился в такую глубокую депрессию, что совершенно перестал воспринимать окружающее. Ему было начхать на мнение друзей и коллег, не было дела до работы, и совершенно не заботило будущее. Любые, даже самые рьяные и сумасшедшие попытки Боба вытащить друга из бездны тоски оканчивались провалом. Джек не слушал заверений, что для розыска Марты были разосланы поисковые запросы во все полицейские департаменты страны. Он равнодушно воспринимал клятвы Боба, что поиски будут остановлены, лишь когда Марта будет предъявлена вживую. Джеку уже было всё равно.

***

В день очистки и восстановления сознания Ральфа Шредера Джек пришёл на службу мрачный как тень. Он не обратил внимания на толкущихся в управлении телевизионщиков, равнодушно прошёл мимо сияющего медальками форменного мундира комиссара, безучастно выслушал тираду начальника отдела и плюхнулся на свой любимый стул. Монитор высветил какое-то сообщение. Джеку пришлось напрячься и вспомнить, что на него возложено осуществление мониторинга переноса сформированного по воспоминаниям Фелиции нового сознания Ральфа Шредера.

Джек вздохнул, пальцы нехотя пробежались по клавиатуре. Тестовая проверка соединения прошла безупречно. И тут же из коридора донёсся зычный бас, требующий гробовой тишины. Трансляция национального телевидения началась. Миллионы зрителей заворожённо следили за приведением в исполнение необычного приговора. Джек отстранённо следил за процессом стирания личности самого страшного убийцы современности. Минуты бежали, график очистки памяти неуклонно повышался. Наконец дисплей высветил лаконичное “Стирание завершено”, и до слуха Джека донеслись воодушевлённые возгласы присутствующих на трансляции. 

Джек отвернулся от экрана и уставился в окно. Там шумело городское лето: кричали дети, спешили автомобили, сновали пешеходы. Равнодушное солнце безжалостно заливало всё вокруг, заставляя зевак прятаться куда только возможно. Буйная зелень шелестела в надежде на вечерний ливень… 

Неожиданно запела трель телефонного звонка. Джек, не глядя, нашарил трубку, буркнул приветствие. Услыхав в ответ незнакомую сбивчивую трескотню, он равнодушно положил трубку на стол и продолжил созерцание уличной суеты. Но в дверь просунулась голова дежурного:
— Начинайте приём данных из клиники!

Джек меланхолично вернулся к компьютеру, запустил процедуру приёма данных, но дисплей вспыхнул красным окошком: “Объект считывания не найден”. В голове тут же возник образ полутонной громады цифрового дистанционного считывателя пси-волн, который стоял через стенку от Фелиции. Возможность установки аппарата в её палате врачи категорически отвергли. А уж об использовании надёжного контактного считывателя не было и речи.

Скорчив недовольную гримасу, Джек запустил программу диагностики связи. Проверка через несколько секунд выдала стопроцентную работоспособность канала. Тут же в кабинет ворвался дежурный офицер и сходу завопил:
— Начинайте передачу! Трансляция не может прерываться!

Джек выругался и, в обход предписанным инструкциям, запустил режим отладки программы. И сразу же обнаружил, что по какой-то причине считыватель потерял фокусировку на объекте. Звонить в клинику времени не было, и Джек запустил принудительный поиск объекта получения данных. Через секунду машина объявила, что объекты в поисковом диапазоне отсутствуют. Обложив нехорошими словами весь белый свет, Джек начал наугад щёлкать параметрами настройки. Бесновавшийся в дверях дежурный уже орал, что есть мочи:
— Начинайте передачу! Комиссар в бешенстве!

Джек заскрипел зубами, остервенело врезал по клавиатуре, и, словно испугавшись, экран послушно выдал: “Процесс считывания начат”.

***

После проведённого с большой помпой восстановления личности Шредера деятельность полицейского управления вернулась в прежнее, погрязшее в рутине, русло. Телевидение и газетчики, ещё пару дней назад трубившие на весь свет о высокотехнологичном и как нельзя более справедливом наказании, теперь почти не появлялись в поле зрения комиссара. Это невероятно беспокоило уязвлённого шефа полиции, и на очередной планёрке он гордо заявил:
— Мы берём Ральфа Шредера на работу!
Это короткое объявление настолько ошарашило всех присутствующих, что глядя на дружно отвалившиеся челюсти, комиссар поспешил пояснить:
— Увы, восстановление умственных способностей Ральфа произошло не полностью. Но это даже и к лучшему.
— Простите, — осторожно вставил начальник технического отдела, — Но чем он будет заниматься? И в чём наша выгода? 
— Найдём ему работу. Будет поднеси-подаем. Он совсем неплохо выполняет команды, а что говорит только десяток слов — так оно и к лучшему. Болтунов у нас и так пруд пруди. А пользу он принесёт немалую. Вы только представьте, как выгодно будет смотреться наше управление в глазах общественности!

И естественно, “счастье” быть наставником для нового сотрудника выпало Джеку Хоупу. Ещё совсем недавно сотрудник технического отдела взвыл бы от подобной перспективы. Но теперь Джеку всё было безразлично. При первой встрече он равнодушно посмотрел на глупо улыбающегося высоченного мускулистого блондина и просто сказал:
— Я — Джек.
Ральф радостно выкатил глаза, расширил улыбку до дозволенных природой пределов и гаркнул во всё горло:
— Привет! Я — Ральф!
От неожиданности Джек аж подскочил. И тут совершенно неожиданно бывший головорез подхватил полицейского и с невероятной силищей подбросил вверх. Испугаться Джек просто не успел. Когда же он наконец решился высвободиться, то обнаружил, что Шредер подбрасывает его словно переполненный счастьем отец. И эти странные проявления нежности вводят слабоумного в настоящую эйфорию. Джек, сам не понимая, что делает, засмеялся в ответ, чем ещё сильнее осчастливил гиганта. А потом строго скомандовал:
— Ну-ка, хватит!
Ральф послушно поставил полицейского на пол и всё с той же улыбкой поинтересовался:
— А дальше?

Так Джек приобрёл нового странного друга. Новый Ральф оказался невероятно дружелюбен и исполнителен. По распоряжению комиссара ему была выделена небольшая каморка под лестницей. Новое обиталище поднадзорного вызывало у Джека исключительно отрицательные ассоциации. Ральф же, напротив, испытал неподдельный восторг. Когда же он растянулся на узкой лежанке, то аж засветился счастьем. 

Хотя читать Ральф не мог да и слов знал от силы пару десятков, порой его интуиция шокировала. Впервые это случилось, когда однажды Джек засиделся с ним допоздна. Погода в тот вечер была прекрасная, и прогулка пешком казалась отличной идеей. Но Ральф не захотел выпускать дорого начальника из здания. С уже привычной, не сходящей с лица улыбкой он стоял, загородив выход, и упрямо тыкал зонтом тому в живот. Делать было нечего, и Джек, кляня судьбу, взял бесполезный зонт. Каково же было его удивление, когда через десять минут он услышал раскаты грома, а ещё через мгновение на город обрушилась неведомо откуда взявшаяся стена ливня.

Потом такие номера Ральф стал откалывать постоянно. Изумлённый Джек даже попросил медиков предоставить регулярно снимаемые с Ральфа психограммы. Но данные упрямо свидетельствовали, что Ральф Шредер в полном порядке, а его эмоциональный фон постоянно находится в положительной фазе.

***

Дни бежали за днями. Джек всё меньше замечал окружающих и всё больше общаться с Ральфом. Нет, бывший палач не стал разговорчивее. Но всё чаще он смотрел на своего наставника с какой-то непонятной мудростью и добротой. Это привело к тому, что однажды Джек, затарившись спиртным, заперся с подопечным в каморке на всю ночь. Увы, но этот эпизод не укрылся от вездесущих камер слежения. Джек был вызван к комиссару, где совершенно не стесняясь заявил:
— Так внимательно меня ещё никто и никогда не слушал.

Озадаченный комиссар влепил Джеку выговор и отправил восвояси. Изменения в поведении Джека очень сильно огорчали Боба. Сыщик хоть и не страдал излишней совестливостью, но чётко понимал, что к нынешнему состоянию друга привёл именно его прокол. Боб несколько раз пытался заговорить с Джеком, но хоть сколь-нибудь ощутимого успеха не достиг. Джек его попросту не слушал.

***

Так пролетели несколько недель. Улыбающийся гигант всё так же носился с мелкими поручениями и уже никого не удивлял. Прекратили судачить и о замкнувшемся Джеке. Сперва поговаривали, что при осуществлении передачи могло каким-то образом зацепить и техника. Кое-кто из особо ретивых недоумков даже пытался возбудить проверку невероятной акции. Но с подачи Боба комиссар зарубил такие поползновения на корню. И всё вернулось на круги своя. Жизнь полицейского управления опять стала похожа на тонущий в болоте муравейник.

Но однажды утром громкоговоритель в кабинете Джека объявил:
— Джек Хоуп! Срочно к комиссару!
Джек через несколько секунд уже стоял перед полными злости очами грозного начальства.
— По вашему приказанию… 
— Заткнись! — комиссар рявкнул столь жутко, что до Джека сразу дошло, что дело в этот раз действительно серьёзное. На мелкое нарушении дисциплины такой рёв никак не тянул.

Тем временем продолжая сверлить подчинённого взглядом, комиссар неожиданно спросил:
— Не хочешь мне ничего рассказать?
— Никак нет, господин комиссар, — озадаченно пролепетал Джек.
Шеф зло сплюнул и с нехорошим прищуром бросил:
— Враньё может обернуться тебе не только увольнением. Мне стоит только приказать снять с тебя психограмму. Кумекаешь, о чём я?
— Никак нет, господин комиссар, — ещё более озадаченно выдавил Джек.

Начальник долго молча разглядывал офицера технического отдела, а потом просто кинул тому в руку прозрачную папку. Джек торопливо раскрыл и пробежался глазами по тексту. Потом ещё раз. И ещё. 

— И каково твоё мнение? — голос комиссара не утратил твёрдости, но угрозы в нём явно поубавилось.
— То, что сегодня ночью одного из главарей мафии убили в стиле Ральфа Шредера может говорить о том, что кто-то решил возродить легенду, — пробормотал Джек, — Иного я предположить не могу.
— Да неужели? А тебя не напрягает тот факт, что скопировать стиль Шредера на таком уровне не под силу даже нашим экспертам?
— Нашим экспертам многое не под силу. Вы это прекрасно знаете. А с Ральфа нужно снять психограмму.
— Уже сняли. Там всё чисто.
— Ну, вот видите!
— В том-то и дело, что теперь по его психограмме мало, что можно понять. Он все последние сутки пребывал в приподнятом настроении. И точка!
— Ну, так он такой всегда.
— Вот и я о том же, — комиссар затянулся сигарой, — У Шредера есть возможность покинуть нашу территорию?
— Есть. Вечерами он любит гулять по двору и нашим гаражам. Мы даже не рассматривали возможные проблемы с его перемещением. Он же абсолютно безопасен.
— Возможно, ты и прав, — шеф устало откинулся в кресле, — А что ты думаешь по поводу последнего абзаца?

Джек ещё раз перечитал финал докладной и непонимающе уставился на начальство.
— Шеф, тут написано, что о месте нахождения мафиози в момент убийства никто не знал. Даже из его приспешников! Это, скорее всего, ложь.
— Думаешь? — комиссар о чём-то глубоко задумался, — Ну, может быть, может быть… 
— Именно! — ободрённо вскричал Джек, — Наверняка это сделано, чтобы очернить наше управление. А бедолага Ральф тут вообще ни при чём!

Но после второго, столь же загадочного убийства, дело было поручено Бобу Гроуну. Получив приказ, он изрыл место преступления вдоль и поперёк, допросил кого только было возможно и представил начальству совершенно противоположный вывод. 

Завершая доклад, Боб жёстко заявил:
— Нужно немедленно изолировать Ральфа Шредера. Не смотря на заверения специалистов, он невероятно опасен. Правильнее сказать, он куда опаснее, нежели прежде, — говоря это, Боб опасался сильнее всего за жизнь бедняги Джека. Но комиссар понял его иначе.
— Если даже он продолжит удивительным образом ускользать от нашего наблюдения и мочить своих бывших боссов, то от этого нам прямая выгода.
— Выгода? Да вы что?! Он же и нас может на колбасу пустить!
— Сомневаюсь. Твой доклад хорош. Но даже если это так, то что нам могут предъявить? Мы не научные работники, а всего лишь служители фемиды. Мы убиваем безнаказанно? Нет, не мы. А убивают кого? Неужели добропорядочных горожан? Опять, нет. Убивают тех, кого, говоря по совести, давно надо было расстрелять к чёртовой матери!
— Погодите, вы что… Ничего не собираетесь предпринимать? — Боб не верил своим ушам.
— Конечно! Сейчас на нашей стороне и закон… Не спорь! И симпатии обывателей. Зачем что-то менять?

***

С того дня убийства боссов преступных синдикатов повалили как из рога изобилия. Не смотря на нападки прессы, вкусивший прелести медийной славы комиссар разливался соловьём, что это, дескать, внутренние разборки мафиозных кланов. Боб смотрел на всё происходящее, содрогаясь от ужаса. Зато Джек, как ни в чём не бывало, нянчился с кровожадным гигантом. Он по-прежнему водил Ральфа в столовую, растолковывал поручения, а по вечерам засиживался в каморке. Но теперь об алкоголе не было и речи. Однажды подкравшись к неприглядной двери, Боб с немалым удивлением узнал, что Джек читает Ральфу. 

Да, Джек читал молчаливому убийце. Читал детские книги. В глубине души инженер технического отдела полицейского управления был уверен, что в настоящий момент Ральф всего лишь ребёнок. Точнее говоря, младенец, не умеющий толком говорить. Но рано или поздно детство кончится, и ребёнку придётся взрослеть. А значит, необходимо заложить у будущего гражданина верные нравственные ориентиры, объяснить ключевые понятия справедливости, донести величие понятия доброты… 

Узнав об этом, Боб смог лишь с горя напиться в одиночестве. Зная о ситуации гораздо больше друга, Боб, тем не менее, никак не мог облечь столь важную информацию во что-то, что Джек сможет воспринять. День за днём сыщик ломал голову, как вытащить друга из всё туже и туже затягивающейся петли. И не находил решения.

***

Решение нашла сама жизнь. Однажды ночной звонок прямо-таки вытряхнул Боба из постели. В телефонной трубке ревел бас начальника отдела:
— Боб! Живо в управление! Наше здание взорвали… 

Не помня себя, Боб в пижаме прыгнул в авто и через несколько минут был на месте. Здание было полностью охвачено огнём. Могучие струи брандспойтов были явно бесполезны, а пожарные суетились лишь по долгу службы. Обвалившийся фасад смотрелся жутко. Он живо напомнил Бобу документальные фильмы о кровопролитных войнах прошлого века. Подоспевший сослуживец, видимо испытывавший похожие чувства, потерянно таращился и твердил:
— Да, что же это такое? Это ж настоящая война… Трупов только не хватает.
— Тебе трупов надо?! — заорал выскочивший словно из-под земли комиссар, — Вон там трупы! Иди, полюбуйся!

Дослушивать комиссарскую брань Боб не стал. Он метнулся в указанную сторону, изо всех сил желая только одного — чтобы среди них не было Джека Хоупа. 

Продираясь сквозь набежавшую толпу, Боб не заметил как едва не налетел на лежащие рядком фигуры. Заляпанные кровью простыни смотрелись столь жутко, что сыщика едва не вывернуло. Но тут он услышал поистине ангельские слова:
— Джека здесь нет.
Боб хватал воздух словно рыба выброшенная на берег и долго не мог понять, кто это сказал. Когда же к нему обратились вновь, с трудом разглядел сидящего на асфальте человека. Это был штатный врач полицейского управления. Он был с ног до головы перепачкан сажей и кровью, и отличался от лежащих рядом только дымящейся сигаретой и отсутствием савана.
— Джек был тут. Но его лишь ранили. Шредер его спас — закрыл собой. Вон он лежит… 

***

Через неделю Боба впустили в палату к раненому. Врачи заверили сыщика, что жизнь друга вне опасности. Но увидев бледного как мел Джека, верилось в это с трудом. Боб осторожно приблизился к кровати и тихо сказал:
— Привет. Я очень рад, что ты жив.
Но Джек не отвечал. Он демонстративно уставился в потолок. И только недовольно поджатые губы выдали, что слова до него дошли. Боб вздохнул, придвинул стул и заговорил:
— Понимаю. Меня ты в друзьях не числишь. Что ж, это твоё право. Твой настоящий друг погиб, закрыв тебя от пуль мафии. Тоже понятно. Но я пришёл не для того, чтобы извиняться. А просто хочу, чтобы ты всё знал.
— А я чего-то не знаю? — глухо поинтересовался Джек, не соизволив даже посмотреть на Боба.
— Многое. Уж прости, но я занимался расследованием всей этой кутерьмы, — Боб сделал долгую паузу, — Помнишь тот сбой обнаружения источника сигнала при считывании воспоминаний Фелиции? Так вот, она умерла за несколько минут до начала трансляции. Тебе позвонили, чтобы это сообщить. Но ты бросил трубку… 
— Что? Это бред! — возмущенный пациент даже попытался фыркнуть.
— Нет, не бред. Она умерла. Тромбоз сосудов головного мозга. Ты этого не знал и начал менять настройки программы, в которой ни черта не понимаешь. В результате, ты дал команду на считывание воспоминаний… пса.
— Что? — Джек повернулся и поражённо посмотрел на Боба.
— Да. Мы сформировали сознание Ральфа по воспоминаниям их старого пса. Потому и получилось, что при удачно проведённом переносе, личность оказалась неполноценной.
— Почему же он убивал мафиоз? Или не убивал?
— Убивал. И ещё как! Сложно сказать наверняка, но думаю, что находил он их, получив в наследство что-то вроде собачьего нюха.
— Но его память?
— А вот его кровавые навыки, скорее всего, перекочевали из головного мозга куда-то в тело. Я не спец, потому могу строить только догадки.
— А почему спецов не подключили? — Джек уже говорил почти как в прежние времена.
— Почему не подключили? А потому, что про свои изыскания я никому не стал докладывать. Я удалил все следы твоих проколов. А заодно похлопотал о переводе тебя в наш отдел. Будешь нормальным сыскарём.
— Но… почему?
— А зачем портить жизнь другу, который сам недавно потерял друга?

И Боб с невероятным облегчением пожал протянутую руку…