Боги тоже люди

Боги тоже люди

Зевс в нетерпении заглядывал в толстенный фолиант в руках Гермеса:

– А они что?.. А она что?.. А он куда?.. А как это у них?.. Ух ты ж, круче любого сериала. – Восхищенно откинулся на спинку кресла громовержец.

Нынче в Доме Пикника было столпотворение. Собрались все, ну почти все порождения божественной силы. Именно этим и пытался воспользоваться Гермес, надеясь найти хоть какую-то поддержку в решении общей, между прочем, проблемы.

– Вы не понимаете, отец. Они в нас не верят. Совсем. Но умудряются придумывать эти сказки, где мы становимся пугалами и посмешищами. Уважение должно быть неотъемлемой…

– А, Гор! Подь сюды. – Зевс так резко вскинул руку, что едва не заехал широкой ладонью по физиономии Гермеса.

– Опять развлекаетесь? – Гор по птичьи склонил голову на бок, разглядывая греческих идолов одним глазом.

– Ага, египетский эпос читаем, - ехидно ухмыльнулся Зевс, приглаживая усы. – Это правда, что ваш батя от скуки вырвал себе глаз? А потом этот глаз устроил ему сцену ревности и смылся?

– Что? – Опешил Гор.

– Иннин! – помахал громовержец проходящей мимо женщине, уже позабыв о египетском божестве. – К которому из мужей спешишь, а? Слушай, а может и меня научишь уму разуму, а то я не все языки еще знаю. А так хочется. Семь ночей, как Шамхат Гильгамеша учила. Я – за. – Сально улыбнулся Зевс.

– Энкиду. – Поправила Иннин. – Не Гильгамеша. Великая была женщина. Какому ещё разуму, развратник старый? Чего это он? – обратилась Иннин к Гермесу, пока Зевс заливисто хохотал.

– Люди. – нашел вестник своего слушателя. – Они сочиняют про нас непотребства. Не верят в наше существование. Не поклоняются так, как это…

– Так сожжжри иххх. – прошипел Кетцалькоатль, неожиданно возвысившись над плечом Гермеса и заглядывая в фолиант. – А про меня чччто пишшшут?

Вестник услужливо перелистнул страницы.

– Угу… Ага… Ого? Да как это! Разззве я такое чччудищщще кровожжжадное? У нассс дажжже сссвоей крови нет, зззачччем нам чччловечччья? И вобщщще, я вида крови не переношшшу!

– Да-да – Зевс уже откровенно ржал. – А кто недавно резню учинил? Чего там сделали? Букву одну в твоем имени пропустили?

– Я иххх сссожжжрал, - Кетцалькоатль гордо задрал шипастую голову и свернулся в оскорбленное кольцо. – А вида крови не переношшшу!

– Не переносит. – прохрипела Ицпапалотль, подергивая костяными крыльями. – Слышали бы вы, как он визжал, когда на одном из перышек заметил каплю крови. Оказалось – в краске измазался, ЗЕЛЕНОЙ! Еле успокоили этого дальтоника.

Она тоже заглянула в записи. Гермес занервничал, от одного вида этой дамочки волосы начинали шевелиться. Змей хотя бы был привычной формы, чем-то напоминая титанов, а эта…

– Странно, помешались они что ли на этой крови. Не такие мы и кровожадные.

– Не любите, - передразнил Зевс. – Вида не переносите. А кушаешь ты что? Сок томатный?

– Так я и не смотрю, - улыбнулась Ицпапалотль. Очень кровожадно улыбнулась для столь мирного существа.

Зевс положил руку на сумку с молниями, просто проверить на месте ли они. Так… на всякий случай. Кто их знает этих бескровных.

– Что за шум? – улыбнулась Гера, привлеченная собравшейся вокруг мужа разношерстной толпой.

– Ничего, любимая, - Зевс побледнел. – Решаем, как людей за неверие наказать.

– Да? Ну думайте-думайте. А это что у тебя? – Гера решительно выхватила фолиант из трясущихся рук вестника. – Так-так-так. Лебедем, значит…

– Любимая, они все придумали. – Залепетал громовержец, поймав на себе недобрый взгляд жены.

– Это они называют мифами. Люди в нас не верят, сочиняют… - Гермес попытался вернуть беседу в первоначальное русло.

– Придумали они, говоришь. А перья лебяжьи неделю из кровати я вытряхивала. – Гера продолжила чтение, ее бровь поползла вверх. – Надо же, какой проказник. Нет бы дома так изгаляться. Теперь понятно, почему от тебя тогда навозом разило. Конюшни он мыть помогал, ага.

Иннин и Гор переглянулись, пожали плечами и отошли в сторону. Ацтеки, прежде чем уйти, нагло хихикнули.

– Любимая, это же все не правда! Мифы! – Пытался вразумить жену громовержец.

– А неделю назад ты весь в чешуе вернулся. – Гера захлопнула фолиант. – Посейдон! А ну-ка иди сюда, разговор есть!

– Любимая, я же говорил, мы спасали мир… - попытался Зевс, но Гера уже шагала в поисках братца своего благоверного.

Повисла неловкая пауза.

– Так, что делать-то будем? – Гермес вопросительно взглянул на Зевса.

– Что-что… Лети за букетом, будем прощения просить… и пощады.

– У кого? У людей? – вестник от удивления едва не упал, уже начав выполнять приказ громовержца.

– У каких людей? У жены! И конфеты принеси. Те, с арахисом, которые она любит. Пося прикроет, авось пронесет. – обреченно вздохнул Зевс.

***

(За неделю до описанных событий)

День выдался пасмурным. Зимняя прохлада еще не до конца покинула местный воздух, а наплыв туристов ожидался только через три недели. Сегодня природой было решено штормить. Воздушные плети бились о каменные уступы, вгрызались в толстые стены, явно намереваясь довершить начатое землетрясением несколько сотен лет назад.

Незадачливый прохожий, осмелившийся пройтись по побережью, был обречен бороться со стеной яростного ветра. Ветра и начинающегося дождя. Зонт был бессилен перед стихией, а дождевик едва защищал от редких крупных капель с неба и фонтанов брызг с моря.

Когда-то это был остров, и на нем был возведен маяк. Величественное сооружение, столпом подпирающее небесную твердь, разрывающее непроглядную тьму лучом света. Сегодня нет этой свечи, нет башни с живыми статуями, отмеряющими путь солнца и следующими за ветром. Беспощадное время вносит свои коррективы не только в жизни сметных тварей, но и в судьбу нерушимого камня. Так случилось и с башней, простоявшей сотни лет и рухнувшем от подземного толчка, соединившего маленький островок с материком. Каменные блоки, из которых был сложен Александрийский маяк, теперь образуют форт и еще полнятся светом былого. Приложив ладонь к такому блоку, еще можно почувствовать само время.