Боги Жаждут (добавлена глава 12 - Финал)

Глава 3. Санктум Арканум

Шею сдавливал тяжелый камень с высеченными на нем полустёртыми рунами. Немало времени прошло с тех пор, как эти кандалы были созданы и мощь постепенно покидала их, позволяя Вечному Океану тонкими ручейками просачиваться сквозь бреши оков. Если бы не эти живительные касания магии, меня бы, наверное, пришлось тащить на руках. Или что скорее всего, я просто последовал бы вслед за Цеотаросом, чье тело сейчас безвольной куклой болталось на плече одного из охранников.

«А чем твое положение лучше смерти, брат? Мертвым ты обрел бы покой, теперь же твоя судьба стать марионеткой в руках тюремщиков. А то и вовсе подношением на жертвенном алтаре».

Не было смысла отвечать, да и мало кто знал, что ониксовый череп, зажатый в моей руке, есть нечто большее, чем просто колдовской фетиш. Некоторыми секретами лучше не делиться, особенно когда оказываешься в шкуре узника. Силы постепенно возвращались ко мне и я решил придушить назойливый голос брата, что в очередной раз, страхом и лживыми посулами о спокойствии в посмертии, пытался смутить мой разум. Однако слова о том, что мне может быть уготована судьба агнца на заклание, никак не хотели выходить у меня из головы. Не страх снедал меня, скорее чувство печали из-за возможности разделить судьбу отпрыска Тирана. Но тому, хотя бы, было дано право погибнуть в бою, рабам же такой милости не оказывают. Чтобы хоть как-то отвлечься, я принялся украдкой разглядывать окружающее нас пространство.

Сияние над головами постепенно сошло на нет, словно остатки нерастраченных колдовских энергий, швырнувших нас сюда, окончательно истаивали, оставляя тяжелое дыхание поражения и мрак. Мы шли друг за другом, скованные единой цепью, а по бокам грузно переваливаясь, двигались надсмотрщики, поймавшие нас. Крупные, заплывшие салом, туши, державшие в руках сети, да разнообразное оружие, интересовали меня не сильно, как впрочем и Бельтаур с ключником. Справиться с ними все равно не было никакой возможности, а мысль о побеге вызывала лишь грустную усмешку. Да и куда вообще бежать в этих стылых руинах, даже если тебя не настигнет крюк ловчего, выбраться отсюда или просто выжить здесь в одиночку, казалось задачей почти невыполнимой.

Раздался хлесткий удар и истошный вскрик Авигеи позади меня. Я обернулся. Над лежавшей девушкой, с неестественно вывернутым крылом, навис тюремщик с занесенным над головой цепом. Однако тушу повело в сторону, когда кулак взбешенного Вела, бросившегося на защиту юной гарпии, с размаху впечатался в челюсть охраннику. В ту же секунду со всех сторон надвинулись громоздкие тени, а цепь глухо зазвенела, когда Альманзор и к своему немалому удивлению я сам, дернулись было помочь нашему собрату. Но кандалы держали крепко и бывшему воину Дхамы предстояло встретить свою судьбу одному.

– Нет! – крикнула Авигея, превозмогая боль, ухватив Велизария за пробитую ритуальными костылями руку, каким-то чудом умудрившись не пораниться. – Нет. Не надо, я сама виновата.

Опираясь о покрытые заскорузлой грязью стены, она с трудом поднялась на ноги. Осторожно коснувшись крыла, в котором теперь красовалась легко различимая проплешина порванных перьев и окровавленной кожи, поморщилась. Похоже, она попыталась расправить онемевшие конечности, за что получила по ним цепом с несколькими стальными крючьями, буквально вспахавшими её нежную плоть.

Вела огрели сзади кованым обухом длиной алебарды, тот даже не успел ничего сделать, растянувшись в мокрой луже. Добивать его не стали. Но это был урок. Напоминание, что наши жизни нам боле не принадлежат, а за любую непокорность последует наказание. Что ж, я и сам не раз поступал так же, принуждая подчиняться особо ретивых невольников, ибо тем не только нужно сковать тело, но и сломать волю. В противном случае, раб рано или поздно попытается бежать, или того пуще, как сейчас, поднимет руку на хозяина.

Теперь уже Авигея помогала Велизарию подняться, а под отпечатком её руки, оставленным на стене, покрытой влажным илом, проступили неожиданно резкие, упорядоченные грани. Что-то вокруг неуловимо изменилось. Вместе с течениями стихий, в пение тонкого мира вплелись краски эмоций боли и ненависти. Все так же безучастно парили прозрачные души-медузы забытых и тихо позвякивала цепь в такт нашим шагам, но вместе с тем, зеленоватое марево над головой вновь слегка усилилось, выхватив из окружавшей тьмы очертания стен и древних барельефов, высеченных на них в стародавние времена.

Ещё когда мои пути пролегали над зарешеченными провалами в полу, открывавшими моему взору часть этих старых подземелий, я замечал, что они вовсе не так безжизненны, как кажутся поначалу. Иногда здесь мелькали сгорбленные силуэты слуг-рабов или же подобных нам, в сопровождении стражей казематов, но я никогда не подозревал, что тут же могут оказаться осколки прошлого, запечатленные в камне. Это было крайне необычно. Искусство вообще ценилось невысоко, разве что шуты при дворах правителей, да барды со скальдами, тешившие свободный люд в бражных домах, вели относительно сытую жизнь. Кеплер не способствовал созданию красоты, ужасов же в нем хватало и без того, чтобы ещё платить за них. Потому фрески, да ещё спрятанные от лишних глаз там, где их вряд ли кто-то вообще увидит, казались довольно интригующими.

Мое чрезмерное внимание к окружавшему нас подземелью не осталось незамеченным. Мой старый наставник, шедший позади меня, видимо так же начал приглядываться к открывшимся в слабом свете деталям. За толстым слоем лоснящихся, сочащихся вязкими соками, илистых наростов, покрывавшими тут почти все, с трудом удавалось различить некоторые детали.