Богиня для хулигана

Глава 1. Под дождем

Артем ненавидел дождь. Сыро, холодно, противно. И с двойной силой он ненавидел дождь сейчас, когда лежал в луже под забором и никак не мог встать. Одежда промокла насквозь, липла к телу, по коже бежали струйки воды, перемешиваясь с кровью, текущей из разбитого носа. Фу, аж мурашки. Блевать охота.

На него напали ввосьмером. Трусливые задницы, только и могут, что бить всей толпой. Ничего, он им еще покажет. Восемь, десять, да хоть сто человек! Не важно! Он выбьет из них все дерьмо! Он докажет, что самый сильный!

Вот только встанет… Сейчас. Сейчас. Подняться на локте, выпрямиться. Чёрт, как больно то! Артем рухнул назад в лужу, грязная вода попала в рот, и он закашлялся. В груди тут же что-то взорвалось.

Кажется, все тело превратилось в один сплошной синяк, так что трудно было понять, где болит. Живот? Плечо? Голова? Будет хреново, если эти говнюки сломали ему ребра. Придется переться в больницу.

Пелена дождя застилала все вокруг серым маревом. Артему вдруг показалось, что он остался в мире совсем один. Только он и дождь. Навсегда. От острого чувства одиночества боль в груди стала сильнее. Интересно, будет кто-нибудь страдать и плакать, если он помрет тут? Друзья пустят скупую мужскую слезу. Да тетка скажет с брезгливым вздохом, что ничего другого она от беспутного племянника и не ожидала. Вот и все. Никто не будет грустить.

Серая хмарь стала еще гуще. А может это перед глазами стоял туман? Так или иначе, Артем не сразу заметил появившиеся в поле зрения ноги.

«Пришли добить, сволочи!» — была первая мысль.

Но хулиганы не носят туфельки с цветочками.

Артем вскинул голову и обомлел.

Над ним склонилась Богиня.

***

Марина ненавидела дождь. Он нагонял на нее тоску, с тех пор, как бабушка сказала, что дождь — это слезы неба.

К тому же Марина все время забывала брать зонтик, и, когда ливень заставал ее на улице, приходилось бежать до дома, прикрываясь сумкой. Но сегодня ей повезло, заботливый брат, в отличие от нее, всегда следящий за прогнозом погоды, утром положил зонтик ей в сумку. Теперь ярко-желтый круг с красными ягодами над головой не только защищал от дождя, но и поднимал настроение.

«Еще бы братик положил мне в сумку резиновые сапоги, было бы совсем здорово. Хотя они бы туда не поместились».

Марина осторожно шла, стараясь не попасть в лужи. Ее туфельки совсем не подходили для такой погоды. Она решила сократить путь, пошла по узкой улице, на которую выходили глухие заборы домов. Людей здесь было мало даже в погожие дни, а в такой ливень Марина вообще никого не встретила.

— Дождик, дождик, прекращай, — невесело напевала она себе под нос. — Дождик, дождик…

Она свернула в переулок и едва не вскрикнула. Возле забора одного из домов лежал человек.

«Неужели мертвый?!»

Любая другая девушка задала бы стрекача, но Марина поспешила к человеку, уже не обращая внимания на то, что шлепает по лужам. Если он еще жив, ему нужна помощь! Марина склонилась над ним, из-за дождя было трудно что-то разглядеть. Человек выглядел как безликая темная масса. Но вдруг он зашевелился, вскинул голову.

«Фух, живой!»

Но радость тут же превратилась в ужас и негодование. Лицо незнакомца заливала кровь, так что нельзя было разглядеть черты. Разбитый нос, разбитые губы. Не лицо — а сплошная рана.

— Изверги! — вырвалось у Марины. — Как можно сотворить такое?!

Она наклонилась ниже, чтобы раненый ее услышал, переместила зонтик, закрывая незнакомца от дождя.

— Как вы? Что у вас болит? Вы можете встать?

Он промычал что-то неразборчивое.

«Ему же больно говорить!»

Марина лихорадочно соображала, что делать. Надо вызвать скорую, но телефон как назло разрядился. Марина трижды прокляла свою рассеянность — не зря ей брат все время пеняет, называет «летящей». Забыть зонтик это одно, но телефон всегда должен быть заряжен на крайний случай, вот как сейчас. Можно добежать до дома, позвонить оттуда, но пока приедет скорая, которые особо не торопятся, пройдет немало времени. Кто знает, сколько несчастный тут уже лежит под дождем. Он может подхватить воспаление легких, а если раны не обработать — заражение крови.

Ее дом находился рядом, и Марина приняла решение. Она поспешно сложила зонтик, едва не сломав спицы, запихала его в сумочку.

— Давайте, я помогу вам встать. Обопритесь на меня.

Она присела на корточки, закинула руку раненого себе на плечо и встала. Вернее, попыталась. Чувство было такое, будто она тащит на себе каменную глыбу. Марине вспомнилось, как они всей семьей ездили к дальним родственникам в деревню. Тогда одна из тетушек без всякой задней мысли дала Марине мешок с репой и попросила отнести в дом. Марина была слишком хорошо воспитана, чтобы отказать тетушке, и честно попыталась тащить мешок, пока брат не пришел на помощь. Сейчас происходило нечто похожее, вот только могучего Андрея рядом не было, и Марине пришлось справляться самой.

Она кое-как выпрямилась, раненый одной рукой вцепился ей в плечо, другой держался за забор. Марина слышала, как он до скрежета стискивает зубы, но так ни разу и не вскрикнул.

— Потерпи немного, — пропыхтела Марина. — Мой дом совсем близко.

Первые два шага дались труднее всего. Раненый почти висел на ней, в какой-то момент Марине показалось, что у нее треснет позвоночник. Но затем раненый начал сам переставлять ноги, Марине стало немного легче. Они медленно пошли по улице, каждый шаг — растянут почти в вечность. Дождь, казалось, зарядил еще сильнее, хлестал струями, как плеткой. Марина мгновенно вымокла, но не обращала на это внимания, думая только о раненом. Она настороженно прислушивалась к его тяжелому дыханию и сообразила, что нельзя дать ему потерять сознание, ведь тогда она его не дотащит.